Иван Арсентьев - Суровый воздух Страница 40

– Берись за руки!.. В воде не отставать…

Борода поднял над головой кобуру с пистолетом и решительно шагнул в темную воду.

– Ух!.. – чуть не вскрикнул он. Ледяное кольцо сдавило тело.

Трудно было идти в этом болотистом, пахнущем йодом озере. Ноги с трудом вытаскивались из вязкого дна. С каждым шагом вода поднималась все выше и выше – по пояс, по грудь. Но люди упорно шли, держа друг друга за руки.

– Ког-гда этот б-берег б-будет? – стуча зубами, спросил Бороду Рогачев.

– Т-тебе холод-дно?

– Н-нет… д-дрожу от волнения… – храбрился стрелок.

Борода, чувствуя, как холод стал сковывать ноги, зашагал еще энергичнее. За ним образовался бурун. Невидимые брызги разлетались по сторонам. Внезапно Рогачев вскрикнул, завозился в воде.

– Ты что? Нажимай! – потянул его за рукав летчик. – П-подождите… Я сейчас…

Над водой блеснуло лезвие ножа. Рогачев вздохнул и двинулся, прихрамывая, дальше.

– Ты что сделал? – спросил обеспокоенный летчик.

– Ткнул в мышцу… ножом… Иначе нельзя. Первое средство от судороги – уколоть.

– А-а-а… – понимающе протянул Борода, прибавляя шагу.

Впереди были смутно видны темные силуэты бойцов и светлые полоски пены за ними, шипевшие в такт шагам. С онемевшими, скрюченными пальцами, тяжело дыша, десантники жадными глазами искали в темноте берег.

Холод уже не ощущался. Ноги автоматически мерили дно.

– Берег! – Это слово прозвучало радостно, вытеснив из сознания все. Бороду не пугала возможность смерти в бою на земле или в синем небе… Но завязнуть, обледенев в болоте, захлебнуться в горько-соленой воде и уйти на дно летчику казалось нелепым. Мысль об этом возмущала его, бросала в дрожь. Он еще быстрее заработал ногами, держа за рукав Рогачева. Наконец земля. Они вылезли из воды и в изнеможении опустились на острые скользкие камни. Вокруг раздавались приглушенные голоса. Командиры взводов собирали своих бойцов.

– Третий взвод! Где вы? Третий взвод! – раз за разом звучал чей-то сиплый голос.

– Вперед ушел третий! – отвечали из темноты. Борода, кряхтя, стащил сапоги, разделся догола и принялся выкручивать портянки. Схватив пучок сухой травы, он крепко растер свое тело. Выжатые штаны с трудом натягивались на ноги. Но обуваться было еще труднее. Мокрые портянки никак не лезли в сапоги. После ледяной ванны кровь стучала в висках. Растертое тело горело. Становилось жарко. Вдруг рядом с ними в темноте прозвучал женский голос:

– Вы ранены, товарищи? Или отдыхаете?

– Ничего себе, отдых… Зуб на зуб не попадает… – проворчал Рогачев и громко спросил: – А что вас интересует, барышня?

Вспыхнувший синий огонек скользнул по плечу женщины, по висевшей на боку сумке с красным крестом и остановился на Бороде.

– А-а… Это вы, летчики… которые сегодня сели? О вас только сейчас Ясенский спрашивал. Рота уходит. Спешите, а то не догоните, – и девушка исчезла в тумане.

Борода и Рогачев догнали свою роту на марше. Колонна ускоренным шагом двигалась вдоль берега в направлении Керчи. Дозоры и охранения доносили, что путь свободен. Должно быть, немцы еще не знали об уходе южного десанта. Начинало светать. Капитан Величко с лицом, расписанным высохшими потеками грязи, шагал в голове батальона. Временами он останавливался и, пропуская роты мимо себя, проверял, нет ли отстающих. Но отстающих не было. Чем ближе колонна подходила к Керчи, тем строже становились лица бойцов. Усталые мышцы приобретали упругость. Шаги делались легче.

– Посмотри, Ясенский, как идут! А? Молодец к молодцу. Железные люди! – воскликнул Величко, любуясь маршем батальона. А бойцы, увидев своего капитана, выпрямляли спины, выше поднимали головы и принимались чеканить шаг. Колонна заметно набирала темп. До Керчи оставалось немного.

– Капитан Величко, в голову колонны! – донеслось вдоль рядов, и движение внезапно остановилось. По рядам прошел шум.

– Приставить ногу! Тише! – скомандовал Ясенский.

Сырой ветер приятно овевал разгоряченные в походе лица десантников. Впереди, где-то в тумане, послышалась глухая пулеметная очередь. Люди насторожились, но стрельба стихла. Только мерный плеск волн да шорох гальки на берегу нарушали утреннюю тишину. Слева над водой нависали красноватые оползни глины, а внизу лежали круглые камни, до блеска отполированные морем.

– Закуривай! – разрешил Ясенский.

Прислонив свою бронебойку к выступу обрыва, Самошкин вынул из шапки клочок свернутой газеты и, стряхнув в ладонь крошки табаку, скрутил цигарку.

– Папаша, не забудь мне сорок процентиков, – вывернулся из-за его спины боец. – Оставь… смотри…

Самошкин покурил и передал цигарку просившему. Цигарка пошла по рукам. Бойцы с жадностью затягивались раз-два и передавали следующему, и так до тех пор, пока краснолицему матросу не – достался уже такой окурок, что не удержишь в пальцах. Но это не обескуражило матроса. Подняв сухой стебелек, он согнул его пополам, защемил как щипцами кончик цигарки и принялся с наслаждением глотать дымок.

– Находчивость проявлять надо… – бросил он, поглядывая на всех свысока.

– Ничего, потерпим. Недолго осталось. Переберемся к своим, махорочки тогда покурим вволю, – мечтательно произнес Самошкин.

В этот момент где-то впереди, за береговыми уступами, прокатилась беспорядочная трескотня ружейных и пулеметных выстрелов. С каждой минутой стрельба нарастала, становилась гуще. Роты зашевелились.

– Приготовиться! – пронеслась команда.

– Ну, начинается прелюдия… – пошутил Рогачев.

– Офицеры, к комбату! – прокричал пробегая запыхавшийся вестовой.

Впереди заухали взрывы.

Через десять минут батальон капитана Величко пересек автостраду Керчь – Феодосия. Ему были переданы все имевшиеся в десанте минометы, весь запас мин и утроенная норма патронов. Впереди, в Солдатской слободе, возле бочкового завода уже грохотал бой. Подразделения десанта ворвались в город.

Бойцы Величко выбили из окопов румын и заняли высоту, господствующую над городом. На этой высоте когда-то была древняя гробница понтийского царя Митридата, и по его имени называлась высота.

– Наш батальон оставлен для прикрытия прохода основных частей через город. Мы останемся здесь до тех пор, пока наши не выйдут на Керченский плацдарм. Сегодня, как видите, нам везет: и отход и наступление прикрываем. Вам оставаться с нами незачем. Отправляйтесь в авангарде, – сказал Величко подошедшему Бороде.

– А разве вы отсюда не собираетесь выходить? – спросил его летчик.

– Обязательно выйдем.

– Тогда я остаюсь с вами до конца операции, – твердо заявил Борода.

Утром, еще затемно, дверь в общежитие летчиков распахнулась и вместе с порывом ветра в землянку ворвался зычный голос дежурного:

– Подъем!

Летчики заворочались – в постелях. Черенок, спустив ноги с койки, потер глаза и, ежась со сна, потащил одеяло с Аверина. Аверин, цепляясь за уползающее одеяло, сопел, чертыхался, ворчал что-то недовольным голосом, но Черенок уже спрашивал товарища насмешливым тоном:

– Вы, товарищ Аверин, конечно, выспались?

– Разумеется… – моргая глазами, в тон ему отвечал Аверин. – Штурмовка Керчи для меня наилучшее снотворное…

– Надо, Аверин, привыкать к регламенту, укладываться в положенное количество кровате-минут… – подал свой голос Остап.

– Собирайтесь-ка побыстрее, лейтенанты, – порекомендовал майор Гудов, заглядывая в дверь.

Серые тучи, словно стадо овец, толкались по истерзанным рыжим холмам. Погода была нелетная, однако рев прогреваемых моторов на аэродроме свидетельствовал о том, что готовность «номер два» не отменена. И действительно, когда экипажи гурьбой вошли в землянку командного пункта, капитан Рогозин предостерегающе поднял руку – на проводе был штаб дивизии.

Окончив пометки на карте, Рогозин принялся что-то записывать в блокноте, поддакивая в трубку. С лица его не сходила лукавая улыбка.

Положив трубку на аппарат, он встал и торжественно произнес:

– Товарищи, получены две радостные вести: первая – наш южный десант прорвал этой ночью кольцо врага в Эльтигене и соединился с керченским десантом!

– Вторая, – продолжал Рогозин, – касается некоторых из вас лично. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР лейтенант Попов награжден орденом Ленина, – и Рогозин шагнул к Попову, протягивая ему руку.

Землянка задрожала от радостных возгласов. Летчики обступили товарища.

– Еще не все, – поднял блокнот Рогозин. – Орденами Боевого Красного Знамени награждены лейтенант Оленин, лейтенант Борода, старший лейтенант Черенок, лейтенант Пуля и орденами Отечественной войны первой степени – лейтенант Зандаров, лейтенант Аверин.

Список награжденных был большой. Дальше шли фамилии стрелков, техников, оружейников, среди которых была и Таня Карпова, награжденная медалью «За боевые заслуги».