Александр Одинцов - Огненная вьюга Страница 40

Взрывом словно вымело из машин гитлеровцев. Они залегли в кюветах и открыли беспорядочную пальбу из автоматов и карабинов. Над лесом взвились, словно взывая о помощи, ракеты.

— Вот и начался наш рабочий день, — сказал Огнивцев.

— И вроде неплохо, — отозвался Шевченко.

По снежному ходу сообщения прибежал Брандуков:

— Товарищ капитан, разрешите их чесануть зажигательными из пулеметов, пока не подошли большие силы.

— Запрещаю! — отрезал командир. — Без приказа огонь не открывать.

— Правильно! — поддержал Огнивцев. — Нам не следует себя преждевременно обнаруживать. Вот подсоберется перед завалом побольше фашистов, дождемся авиации, вот тогда вместе и ударим.

Снова зазуммерил телефон. Командир нетерпеливо схватил трубку:

— Колонна? Большая? Докладывайте точно. Так… Так… Отлично.

Тотчас раздался сигнал другого аппарата. Выслушав доклад, капитан Шевченко бросил комиссару, беря в руки бинокль:

— С севера и с юга к завалу подходят две колонны до двадцати машин в каждой.

Вскоре их увидели и с наблюдательного пункта отряда. На юг из Клина шли грузовики с чем-то заполненными кузовами, затянутыми брезентом. На север же спешила колонна автомобилей с пехотой, штабной автобус, четыре кухни и две санитарные машины.

— На Новопетровское откатываются машины тыловых подразделений, — сказал Шевченко. — Ценности для нас они не представляют. А вот колонна на Клин заслуживает внимания.

— Это почему же? — спросил Огнивцев.

— По-моему, это пехотный батальон, брошенный на прикрытие какой-то бреши в обороне…

— Не скоро он попадет на передний край, — заметил Огнивцев. — Да и попадет ли вообще. У них нет ни танков, ни артиллерийских тягачей.

— Подождем, посмотрим, что они будут делать дальше.

…Головные машины маршевого батальона подошли к первым деревьям завала. Из их кабин вышли на шоссе три офицера и начали что-то обсуждать, размахивая руками. До десятка солдат, высаженных с первой машины, полезли на завал, таща за собой стальной трос и пытаясь набросить его на комель толстой сосны, чтобы оттащить ее. Но глухо лопнули несколько взрывов противопехотных мин, и несколько солдат повалилось на ветви. Остальные шарахнулись назад. Вновь в небо взлетели три красные ракеты. Опять зов о помощи.

Воцарилась тягостная напряженная тишина. Над лесом выглянуло желтое холодное солнце. Засада молчала. Ошеломленно молчало и шоссе. Но вдруг оно зашумело, загорланило, раздались какие-то команды. Солдатам, уловил переводчик, разрешили до подхода техники греться пробежками, не сходя с дороги.

Скопление машин у завала росло. С двух сторон от него стояло уже более двухсот автомобилей. Ярость Шевченко вскипала всесильнее. Ему не терпелось скомандовать отряду «Огонь», но пока не появлялась обещанная авиация да и размеры «пробки» еще не удовлетворяли разведчиков. «Еще, еще подползайте, гадюки поганые, — шептал Шевченко, кусая губы. — Мы вам покажем Москву…»

А самолетов все не было. Что с ними стряслось? Почему не летят?

Успокаивал как мог комиссар, хотя сам уже почти потерял надежду на их прилет:

— Ничего, потерпим. Все будет в порядке. Это же приказ Жукова.

И вот обострившийся до предела, настороженные слух уловил радостно колыхнувший сердце гул. Воздух надсадно зазвенел, вначале легко, потом тяжелее, массивнее и вот уже заполнил все небо.

— Летят, родные, летят! Что я вам говорил! — восторженно воскликнул комиссар, разом забыв сиюсекундные сомнения.

В воздух взмыли ракеты целеуказания и тут же раздалась команда:

— К бою!

Первой появилась шестерка истребителей. Они молнией пронеслись над скоплением вражеских машин, поливая их огнем из пушек и пулеметов. Вслед за ними над дорогой закружила девятка бомбардировщиков. Засвистели бомбы, дрогнула, затряслась, будто пыталась что-то сбросить с себя, земля. Многие машины от прямых попаданий разлетелись на куски, другие загорелись. Между ними ошалело метались солдаты и офицеры, но укрыться им было негде. Паника и неразбериха на шоссе, кажется, достигли предела. Самолеты, сбросив бомбы, развернулись над лесом и обрушили на колонны огонь пушек и пулеметов.

Шевченко поднял над головой ракетницу. Красная звездочка расцвела над пригорком.

— По фашистам огонь! Огонь!!

Грянули дружные очереди из пулеметов и автоматов. И по тем, кто пытался удрать из-под Москвы, и по тем, кто шел им на помощь. «Та-та-та-та», — неслось по заснеженному лесу. «Так-так, так», — отзывалось эхо.

Над полем боя пронесся краснозвездный «ястребок». Он прострочил из пулеметов дорогу, сделал «горку» и приветственно покачал разведчикам крыльями.

Самолеты ушли. Затих и огонь с пригорка. Шоссе оцепенело. Только слышался треск горящих машин да грохот рвущихся в них боеприпасов.

Но вот фашисты стали приходить в себя. Первым начал активные действия маршевый батальон. Пехотинцы во главе с офицерами выскакивали из кюветов, из-под машин на дорогу, пытались тушить горящие автомобили, откатывали подальше уцелевшие, стаскивали в одно место трупы, оказывали помощь раненым… Невероятно, но факт, что все были настолько ошеломлены и подавлены бомбежкой, что словно забыли о десантниках.

Шевченко, наблюдая в бинокль за происходящим, обратился к Огнивцеву:

— Авиация выполнила задачу. А мы только наполовину. Однако обстановка складывается в нашу пользу. Фашисты, потрепанные летчиками и нашим огнем, пока еще не очухались.

— Что решил?

— Подождать, пока все вылезут на дорогу, и дружно ударить снова. Однако в затяжной бой ввязываться не будем…

Но тут Шевченко увидел, что к разгромленным у завала колоннам со стороны Новопетровского подошли три легких танка, два мощных тягача и несколько автобусов, в том числе и санитарных.

— Это еще что за явление? — спросил комиссар.

— По-моему, это специальный отряд для расчистки дороги и ликвидации создавшейся на ней пробки. Пока эти «спецы» еще не осмотрелись как следует, надо поддать немцам жару, — возбужденно проговорил командир.

И вновь по врагу ударили пулеметы и автоматы. Искры трассирующих пуль жалили фашистов, прижимали к земле. Вспыхнуло еще несколько автомобилей. Однако на этот раз гитлеровцы немедленно открыли ответный огонь. В сторону лыжников полетели зеленые ракеты целеуказания и несколько фашистских пулеметов разом ударили по позициям десантников. Бой начал принимать организованный характер, невыгодный для разведчиков. Враг обладал подавляющим численным превосходством, а его танки были неуязвимы для разведчиков. Фашистские танкисты, разобравшись в сложившейся ситуации, начали обстрел осколочно-фугасными снарядами опушки леса, где проходила позиция разведчиков. Несколько из них разорвалось вблизи снежных окопов. Среди бойцов отряда появились убитые и раненые.

Оценив обстановку, Шевченко решил отвести отряд в глубину леса. На НП был вызван Шкарбанов. Вместе с ним прибыл и старший лейтенант Ергин.

— Положение, товарищи, сложное, — начал Шевченко. — Оставаться здесь больше нельзя. Отряду приказано отойти в глубь леса. Задача третьего взвода — прикрыть отход, все время мешая огнем расчистке противником завала.

— Есть, товарищ капитан! Взвод задачу выполнит, — отчеканил старшина. — Разрешите идти?

В разговор включился Огнивцев:

— Самим на рожон не лезть. Людей беречь. Возникнет угроза окружения — немедля отходить. Так, командир?

— Ясно, товарищ комиссар! — вскинул руку к ушанке старшина.

— Разрешите уточнить мое место, товарищ капитан, — обратился к Шевченко старший лейтенант Ергин.

— А вы как считаете, где вам целесообразнее находиться?

— Считаю необходимым остаться во взводе Шкарбанова до конца. Может случиться так, что самое трудное для третьего взвода будет еще впереди.

— Согласен, — ответил командир. — Действуйте.

Отряд скрытно от противника начал отход в лес. Третий же взвод занимал прежнюю позицию. Танки противника прекратили стрельбу. Умолкла и пехота, очевидно, полагая, что «партизаны» не выдержали интенсивного обстрела и отступили. Тягачи и высаженная с грузовых автомобилей пехота подошла вплотную к завалу и попыталась растащить поваленные деревья. Прогремело несколько взрывов. Но работа по расчистке дороги продолжалась.

Шкарбанов обратился к Ергину:

— Товарищ старший лейтенант, может, пора? А то упустим время и немцы сумеют устранить препятствие.

— Погоди. Пусть их побольше соберется… в кучу.

Словно выполняя пожелание Ергина, к завалу подошло еще около двадцати вражеских солдат. Они дружно принялись цеплять стальные тросы за поваленные сосны.

— Вот теперь пора, — сказал Ергин и подал команду: — Огонь!

Четыре пулемета и пятнадцать автоматов дружно ударили по оккупантам. После минутного замешательства гитлеровцы открыли ответный огонь. Под его завесой немцы продолжили расчистку завала. Видно было, как ретиво командовал здесь высокий офицер в кожаном пальто с меховым воротником. Он и привлек внимание рядового Махоркина. Боец взял фашиста на прицел своей снайперки и нажал на спуск! Промах! Пуля только сбила с офицера фуражку. А может, она и сама свалилась, когда тот наклонился с концом троса к бревну.