Абрам Вольф - В чужой стране Страница 40

Браток ответил, что к новым условиям партизаны приспособились, в домах не отсиживаются. Группа Марченко ликвидировала трех гестаповцев. Браток расстегнул пиджак, с гордостью показал пистолет, который на манер бельгийских партизан был заткнут у него за пояс.

— Сам добыл, Константин Дмитриевич!

Шукшин посмотрел на Братка, подумал: «Ожил парень!»

— Да, Марченко вот что велел передать. Мы приняли в группу одного сержанта, бежал с шахты Цварберг. Он сказал, что с их шахты ушло много людей. Они собирают партизанский отряд. Этот парень искал своих, а набрел на нас.

— Это интересно!.. А где живут его товарищи, он знает? — спросил Шукшин.

— Нет, не знает. У них такой организации, как в нашем лагере, нет. Бегут, как придется, наугад.

— Откуда же он знает, что формируется отряд?

— Говорит, у них там был один лейтенант, боевой парень. Не то Дятлов, не то Дядькин… Он многих подбил бежать из лагеря и сам ушел. А теперь передает в лагерь письма, чтобы еще, значит, бежали.

— Будем их искать. Но Жульян мне сказал, что в этом районе, кроме нашего отряда, русских нет! Интересно… Наверное, они в других лесах. Может быть, в Арденны ушли? В Арденнах много партизан…

С большой сумкой в руках вошла Мия.

— Принесла, — сказала она и, отдав сумку Братку, молча прошла в свою комнатку, упала на кровать, не раздеваясь.

Браток высыпал картошку, которой была прикрыта взрывчатка, переложил толовые шашки в рюкзак.

— Ну, мне надо уходить!

— Да, время! — Шукшин поднялся.

Хозяйка окликнула Мию, но та не отвечала.

— Как крепко уснула, бедняжка! Пойду растормошу ее…

— Не надо, Мать! — остановил Браток. — Я один доберусь. Мия так устала, что ей не дойти.

— Нет, ты один не пойдешь. Нельзя, мой сын! — Она торопливо сняла с вешалки свое пальто, шаль. — Я пойду с тобой. Идем же! — Елена говорила с такой решительностью, что Браток не возразил.

Операция прошла удачно. Трефилов, вернувшись в Мазайк, скупо доложил Шукшину:

— Охрану убрали легко. Какая там охрана! Двое полицейских… Обошлись без взрывчатки. Искарежили машины так, что не восстановишь. Браток специалист насчет этого… Я его едва оторвал. Уходить надо, а ему все мало. Горячий парень, как бы не было с ним беды… Продовольственных карточек забрали порядком.

На другой день после возвращения Трефилова и Елены пришел Жульян.

— Констан, с твоими ребятами можно самому Гитлеру башку оторвать! — шумно заговорил он, дружески обнимая Шукшина. — Этот Виталий — настоящий дьявол. Он тебе сказал, как мы попали на завод? Не говорил? Ну, я так и знал… Он туда пришел с Мишелем, с братом…

— С Братком?

— Да, да… Виталий сказал, что он комиссар. Из Берлина приехал! Важный, большой начальник, понимаешь? Их сразу пропустили… Виталий не стрелял, нет! Они совсем тихо это сделали, совсем… Вдвоем убрали охрану! Совсем тихо… Русские парни, о! Один десяти стоит. Двадцати!

Шукшин, расспросив Жульяна об обстановке, сказал, что отсиживаться в населенных пунктах довольно, надо выходить в лес и браться за настоящие дела.

Жульян согласился.

— Я ухожу далеко, Констан, к нашему начальнику. К большому начальнику, понял? Я им там скажу, что русские работают здорово, что вы настоящие герои… Я им скажу, что русским надо хорошо помочь оружием!

— Спасибо, Жульян! — взволнованно ответил Шукшин. — Вы убедитесь, что русские партизаны умеют бить врага…

— Вместе, вместе! — Жульян крепко сцепил свои руки, потряс ими над головой. — Я приду через четыре дня. Ты жди меня здесь.

Но встретиться с Жульяном Макенбеком им больше не пришлось.

Утром пришел Трис. Не снимая пальто, с которого ручьями стекала вода, он молча сел у стола и, низко опустив голову, принялся старательно разминать в пальцах сигарету.

Шукшин сразу понял, что бельгиец пришел с недоброй вестью.

— Что случилось, Трис? — спросил он, глядя ему в лицо.

— Они схватили Жульяна, Констан, — не поднимая головы, ответил Трис.

— Жульяна? — Шукшин невольно отпрянул. — Не может быть…

— Да, Жульяна…

Жульян остался ночевать в Мазайке, утренним поездом он должен был уехать. Ночью его дом окружили гестаповцы. Под подушкой у Жульяна лежал пистолет, но он не стал стрелять: документы у него были надежные и он надеялся, что снова проведет немцев, как проводил до этого не один раз. Но гитлеровцы знали, что перед ними Жульян Макенбек, партизанский комендант. Его выдал кто-то из «черных».

— Какого товарища потеряли… — с болью сказал Шукшин.

— Ночью взяли еще четырех наших, здесь, в Мазайке, — сказал Трис. — Вам надо уходить отсюда. Быстро уходить. Скоро придет Гертруда. Идите с ней.

— А ты останешься здесь?

— Да. Я должен все узнать. Мы пойдем на все, чтобы спасти командира.

Гертруда пришла уже перед вечером. Она знала об аресте Жульяна, но лицо ее, казалось, не выражало ни беспокойства, ни горя. Только в глазах больше не было ни веселого, озорного блеска, ни улыбки.

Не раздеваясь, она сказала русским:

— Жеф ждет вас в лесу у Нерутры. Он сказал, что надо спешить, в городе готовится облава.

Хозяйка молча стояла у двери и с тревогой посматривала то на Шукшина, то на Гертруду. Она понимала, что партизанам угрожает большая опасность.

— Хорошо, сейчас пойдем, — Шукшин постучал в стену тайника, в котором находились Трефилов и Чалов. — Собирайтесь, уходим!

Елена подошла к Шукшину, тронула за руку.

— Оставайтесь… В моем доме вас не тронут. Кому нужна старая Елена? Я выходила на улицу… В городе много бошей, солдаты стоят на всех углах.

— Нет, Мать, мы пойдем. Там мы рискуем одни, а здесь и тебя… У тебя дочь. Нельзя!

Елена вышла из комнаты.

— Как пойдем, Виталий? — спросил Шукшин Трефилова, засовывая пистолет в карман пиджака.

— Вы с Гертрудой, а я с Чаловым. Сначала выйдем мы. Через город поезжайте в трамвае…

Трефилов и Чалов спустились вниз. Шукшин подошел к окну, проследил, как они пересекли улицу и скрылись в густой сетке дождя.

— Ну, пойдем, Гертруда! Где же Мать? Надо проститься с ней.

Елена встретила их на лестнице.

— Здесь белье, Констан. Тебе и ребятам… — она протянула большой сверток.

— Спасибо, Мать!

— Ступайте, с богом! — Елена перекрестила их, поцеловала Гертруду. — Дети мои…

Трефилов входит в роль

Жеф встретил Шукшина недалеко от деревни Нерутры, у мельницы. Он сказал, что взвод Базунова ушел в район Эллена, Марченко со своими партизанами занял лес между Нерутрой и Опутрой. Маринов и Новоженов ушли и свою старую землянку.

— Они ждут тебя.

— Трефилов и Чалов не проезжали?

— Нет. Я их встречу, не беспокойся.

Несмотря на позднюю ночь, Маринова и Новоженова Шукшин застал за работой. Один вычерпывал банкой воду, заливавшую землянку, а второй делал настил из сосновых веток.

— С самого утра авралим! — зло проговорил Маринов, с трудом разгибая спину и держась за поясницу. — По колено воды было… В декабре такой дождь! Хоть пожарную помпу ставь.

— Завтра канавы для стока воды выроем, меньше заливать будет, — ответил Шукшин, усаживаясь на кучу веток. Ноги его гудели от долгой ходьбы, во всем теле ощущалась слабость. Последнее время он снова стал плохо себя чувствовать, все чаще мучили приступы головокружения.

Новоженов и Маринов сели рядом с командиром. — Может, покушаете, Константин Дмитриевич? — спросил Петр.

— Нет, не хочу.

— А то мы тут телкой разжились…

— Какой телкой? — Шукшин косо, настороженно взглянул на Новоженова.

— Немцы гнали стадо, а телка отбилась. Я ее тут, в лесу, поймал. У крестьян не возьмем. Разве я не понимаю?

— Смотри, Петр! Читал, что гитлеровцы о нас в газетах пишут? Пугают население русскими бандитами.

— Надо предупредить ребят, Константин Дмитриевич, чтобы они не связывались с «черными», — сказал Маринов, отжимая брюки. — Я считаю, что расправа с бельгийскими предателями — это дело самих бельгийцев.

— А ежели они в гестапо работают, я тоже должен их обходить? — недовольно проговорил Новоженов. — Он в меня из пистолета, а я перед ним кланяйся? С добрым утром, герр фашист… Так? Так, Константин Дмитриевич?

Шукшин, раздумывая, снимал с губ крошки табака.

— Тут дело политическое, Петр, можно дров наломать. Черт ее знает, как тут сложится после войны. Еще скажут, что вмешивались в их внутренние дела. Нет! Без особой нужды ввязываться не надо. — Шукшин повернулся к Маринову, спросил — Радио слушал, какие новости?

— Новости отличные, Константин Дмитриевич. Красная Армия наступает на фронте от Гомеля до Днепропетровска. Битва за Днепр выиграна, это ясно. Вчера освободили Черкассы и Александрию… Расчеты немцев задержать наступление наших войск на Днепре провалились!