Викентий Карпович - На «Ишаках» и «Мигах»! 16-й гвардейский в начале войны Страница 40

Во второй половине этого дня лейтенант Кузьма Селиверстов получил задание в одиночку разведать движение войск противника по дороге Одесса — Николаев. Уже в начале полета Кузьма заметил группу «юнкерсов», которая под прикрытием «мессершмиттов» двигалась вдоль дороги ему навстречу на той же высоте. Превосходство противника было многократным, но Кузьма пошел в лобовую атаку, открыв огонь по одному из бомбардировщиков со всех точек. «Юнкерс» был мгновенно сражен. Немцы, ошарашенные такой внезапностью и дерзостью советского летчика, бросились врассыпную, сбрасывая свой бомбовый груз в поле.

При выходе из атаки на Селиверстова набросилась стая «мессеров», и «миг» вспыхнул факелом… У Кузьмы был единственный выход — покинуть горящий самолет и воспользоваться парашютом. Этим последним шансом он и воспользовался. Приземлился разведчик в расположении своих наземных войск, превратившийся в уголь реглан, сапоги да очки со шлемом спасли его от ожогов. Его подобрали пехотинцы, оказали ему медицинскую помощь. К вечеру Селиверстов возвращался в авиаполк на попутном транспорте тягой в одну лошадиную силу, запряженную в тачанку, в весьма веселом настроении. Немудрено, что по такому случаю пехота поделилась своими фронтовыми ста граммами.

За ужином, который проходил под открытым небом во дворе дома, Кузьма рассказывал о своей встрече с «юнкерсами» и «мессершмиттами», как он проник в их боевые порядки и шибанул длинной очередью по «юнкерсу» — стрелки не могли вести огонь, чтобы не поразить свои же самолеты. Поведал и как сам попал под огонь «мессов», как факелом вспыхнул его «миг», как едва заживо не сгорел в кабине, но успел отстегнуть ремни и выброситься за борт.

— Пехота и артиллеристы — мои лучшие друзья, — продолжал Кузьма. — Быстро подобрали меня после приземления и направили в санбат, там милые сестрицы и врачи сделали мне перевязку, смазали обожженные места каким-то жиром и для лучшей циркуляции крови угостили натуральным ректификатом — из ста граммов огненной жидкости получилось настоящих фронтовых двести…

После ужина Кузьма Селиверстов потребовал от работников БАО замены обгоревшего реглана, сапог и шлемофона. Но тыловики заартачились и, сославшись на какую-то несущественную причину, отказались удовлетворить просьбу нашего героя. Кузьма учинил тыловикам настоящий погром. В ход пошли миски, тарелки, стаканы — все, что оказалось под руками. Откуда-то взялся командир БАО, мигом все нашлось, и требования Кузьмы были удовлетворены.

Постель летчикам была приготовлена на полу в одной из больших комнат, где пол был устлан душистым и ароматным сеном, которое накрыли белоснежными простынями. Летчики улеглись в два ряда, головами к стенкам, а между рядами был небольшой проход. В этот вечер долго не могли уснуть, шел веселый разговор, шутки, анекдоты, смех, пока Кузьма не успокоился и не уснул: сегодня он был именинником и героем дня.

На следующий день, 11 августа, полк покидал аэродром Тузлы, летчики поднимались в воздух и брали курс на северо-восток — это было очередное срочное перебазирование. Из рядовых летчиков немногие знали, где будет посадка. Валентин Фигичев, недавно отметивший свое бракосочетание с Валечкой — связисткой БАО, не мог оставить молодую жену на произвол судьбы и поместил ее в фюзеляж своего самолета за бронеспинку — этот вид транспортировки часто применялся летчиками для переброски своих механиков.

Считали, что посадка должна быть где-то восточнее Николаева, но мы просчитались и посадку произвели на аэродроме Березнеговатое, где оказались в тяжелом положении. Здесь батальон аэродромного обслуживания не смог нас обеспечить материально-техническими средствами — не было ни горючего, ни боеприпасов. В ожидании прошел день, и только к вечеру мы кое-как были дозаправлены горючим. Проведя ночь в Березнеговатом, утром мы вновь оказались в воздухе и взяли курс почти строго на юг. На этот раз мы приземлились восточнее Николаева, на небольшом участке довольно ровного зеленого поля, приспособленного для посадки самолетов. С одной стороны находилась железнодорожная станция Копани, а с противоположной — магистральная шоссейная дорога Херсон — Николаев. Вопрос с горючим и боеприпасами оставался нерешенным, о боевой работе не могло быть и речи.

Недолго мы пробыли на этом аэродроме, всего две ночи, но требование к маскировке самолетов было исключительно категоричным. Для маскировки использовались любые подручные средства: кто-то раздобыл ветки деревьев, которые здесь были неуместны, так как поблизости не было ни кустарников, ни деревьев; кто-то нашел маскировочные сети, натащил травы, сена и всякой ветоши. Посадочная площадка находилась на возвышенности, нигде не было никаких естественных укрытий, а вражеские разведчики непрерывно бороздили воздух, ведя наблюдение за отходом наших войск.

В то время как летный эшелон решал свои проблемы на аэродроме Копани, в Тузлах технический состав занимался эвакуацией неисправной материальной части и имущества в исключительно сложной обстановке.

Немецкие механизированные войска, как это было уже сказано, продвигались со стороны Вознесенска вдоль Южного Буга к Николаеву и здесь перерезали пути отхода войскам 9-й армии, вынужденным пробиваться с боями. В этом николаевском тупике, где с севера и запада наступал противник, а на юге располагался Бугский лиман, оказались не только сухопутные войска, но и многие авиационные тыловые и технические подразделения.

С аэродрома Тузлы передовая команда во главе с начальником штаба полка майором Александром Матвеевым с группой технического состава, двигаясь на автотранспорте, успела проскочить «горловину» — переправу через Южный Буг у города Николаева и благополучно прибыть на аэродром Березнеговатое. Вторым автотранспортным эшелоном убыл начальник строевого отделения и кадров лейтенант Леонтий Павленко, прихватив с собой документы и двух писарей штаба. Он также сумел своевременно переправиться через реку и прибыть в назначенный пункт.

Майор Шариф Касьянович Тухватулин — начальник оперативно-разведывательной части со своими писарями и помначштаба по спецсвязи младшим лейтенантом Андреем Сулимой убыл из Тузлов значительно позже — на следующий день после убытия передовой команды. Двигаясь в колоннах наземных войск по дороге Одесса — Николаев на старой и дряхлой полуторке, уже у села Нечаянное узнали, что передовые подразделения наших войск ведут бой с немецкими десантами, перерезавшими дальнейший путь.

Андрею Сулиме ничего не оставалось делать, как предпринять решительные меры к спасению секретных документов, за которые он отвечал по закону военного времени. Андрей схватил свой небольшой железный ящик и отбежал в сторону, где двигалась зенитная батарея на конной тяге. С оружием в руках он остановил зенитчиков, погрузил на лафет орудия свой железный ящик и присоединился к расчету. На полном ходу, галопом бойцы-артиллеристы доставили нашего офицера к переправе. Майор Тухватулин, оставшись с полуторкой, в дальнейшем попал под сильный обстрел противника и выходил из окружения самостоятельно.

Остальной технический состав, обеспечивающий выпуск самолетов, убывал на следующий день после старта летного эшелона и пробиться к переправе им не удалось — мощным огнем гитлеровцы преградили дорогу.

На аэродроме оставался один «миг», возвратившийся с задания с пробитым бензобаком и требовавший ремонта. Восстановление самолета было поручено старшему технику эскадрильи воентехнику 1 ранга Ивану Трофимовичу Скороходу с группой механиков. К ремонту приступили немедленно после посадки самолета, работали не покладая рук, зная, что нужно спасать боевую машину, которых так мало. Их труд увенчался успехом: к утру следующего дня самолет был введен в строй.

Ожидавший окончания работ летчик Теминдор Паскеев с рассветом улетел на аэродром базирования полка. После этого Иван Скороход вместе с оставшимся здесь комиссаром эскадрильи младшим воентехником Михаилом Барышевым собрал всех авиамехаников и мотористов, военнослужащих БАО, погрузил имущество на автомашину и, не подозревая об опасности, направился в направлении Николаева, надеясь на скорую встречу с остальным составом полка. Но, выехав на магистральную дорогу, технари встретили скопление наземных войск — дорога была настолько перегружена, что продвижение вперед было невозможно.

Иван Скороход и Михаил Барышев решили возвращаться. «Дальше ехать некуда, а с пехотой нам не пробиться», — заключил комиссар Барышев. Свернули на обочину, чтобы не мешать движению войск, и попали в богато уродившуюся кукурузу.

— Нужно двигаться на Одессу, а там каким-либо водным транспортом пробиваться в Херсон или Перекоп, наши должны быть где-то там, на Днепровском рубеже, — заключил Иван Скороход.