Николай Асташкин - По волчьему следу. Хроники чеченских войн Страница 41

Военные действия на Юге России осложняли и без того незавидное положение казачества. Со стороны большевиков усиливались репрессии. Стало обыденным, к примеру, применение таких методов, как депортация казаков, поджоги станиц, грабеж принадлежавших казакам земель, их личного имущества. По прямому указанию Г. Орджоникидзе ингуши начали безжалостно истреблять казаков. Последние вырезались семьями, вместе с женами и детьми выбрасывались из своих домов, которые тотчас занимались ингушами, станицы переименовывались. Разрушались казачьи погосты, православные храмы. За участие в борьбе «за победу революции» ингушам передавались земли, ранее принадлежавшие казакам. В 1918 году казачьи семьи покинули станицы Терскую, Сунженскую, Ахки-Юртов-скую, оставив в своих хатах все нажитое, уезжая из станиц с пустыми подводами.

Этим «акциям устрашения» большевистские комиссары стремились придать политическую целесообразность: принимались соответствующие документы, на места отправлялись Циркулярные письма, в которых определялись способы действий и сроки исполнений тех или иных мероприятий. Одним из таких документов стало, в частности, Циркулярное письмо ЦК РКП(б) к местным партийным организациям от 24 января 1919 года, сыгравшее роковую роль в судьбе всего казачества России. «...Единственно правильным, — говорилось в нем, — будет вести самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления, никакие компромиссы, никакая половинчатость недопустимы». Письмо подписал один из комиссаров Правительства Советской Республики Яков Свердлов. Предписывались и методы решения поставленной задачи: жестокая расправа, беспощадный массовый террор, требования «расстреливать каждого казака, кто идет против Советской власти».

О том, как эта тактика выжженной земли претворялась в жизнь, говорит хотя бы содержание телефонного разговора С. Кирова с Г. Орджоникидзе, который состоялся между ними 29 апреля 1920 года: «Здесь (в Сунженском округе. — Н.А.) работа налаживается. Казаков выкуриваем, нажми, пожалуйста, на начальника Восточного фронта, чтобы дал составы (железнодорожные. — Н.А.), о которых просил тебя вчера телеграммой В. Квиркелия (председатель Терского областного ревкома. — Н.А.)»[9].

В результате переселения казачества, проведенного в 1920 году, в том числе семей казаков упомянутых выше Терской, Сунженской, Ахки-Юртовской станиц и переселения в них ингушей, удалось «сократить дефицит в зерновых» [10]. Чеченцы тоже, кстати, не были забыты большевиками, получив в пользование 98 тысяч десятин земли, — поистине царский подарок. Но у них не хватило ни способности, ни, по-видимому, желания, чтобы довести дело до ума — оставленные казаками в своих станицах засеянные поля даже не убрали. Почему? Известное дело: в отчете окружного парткома Чечни отмечалось, что «исполком не распорядился своевременно». Эти и другие меры были направлены прежде всего на то, чтобы привлечь горцев на сторону большевиков.

С каждым днем пожар репрессий, обрушившийся на казачьи станицы, разгорался все сильнее. По прямому указанию Г. Орджоникидзе станица Калиновская была полностью сожжена, а станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская отданы на разграбление. Казаков в возрасте от 18 до 50 лет погрузили в эшелоны и под конвоем отправили на Север на принудительные работы, стариков, женщин и детей просто выбросили на улицу, правда, им было разрешено переселиться в хутора и станицы на Севере страны.

Не дожидаясь скорой расправы, жители других станиц Сунженской линии стали оставлять обжитые места и уходить, куда глаза глядят. В результате брошенные земли никем не обрабатывались и зарастали бурьяном.

Но власть не оставляла казаков в покое даже после их переселения. 26 мая 1921 года СНК Горской АССР издал распоряжение: «Объявить оставшимся казакам Сунженской линии, что если они будут способствовать возвращению выселенных в Ставропольскую губернию казаков, то в отношении их будут приняты репрессивные меры». Казачьи земли продолжали закрепляться за Чеченским и Ингушским округами. По некоторым данным, с 1918 по 1928 годы чеченцы и ингуши выселили казаков из 11 станиц, имевших в общей сложности 6661 двор с надворными постройками, садами вокруг них и посевами на полях. Вселилось же в эти станицы всего лишь 750 чеченских и ингушских семей.

Трагедия заключалась еще и в том, что казаков оторвали от их исконных земель, которые они испокон веков возделывали, лишили традиций и привычного уклада жизни. В новых местах проживания переселенцев принуждали к подневольному труду, за малейшую провинность подвергали жесткой расправе. Переселение людей из одних мест в другие ничего хорошего не принесло большевикам, зато казачеству, на котором веками держалась Россия, был нанесен невосполнимый ущерб.

Выселив казаков, новая власть тем самым подрубила сук, на котором сидела. Пока горцам было выгодно, они поддерживали большевиков, но стоило последним начать проводить непопулярные меры по изъятию излишков хлеба и продуктов питания, как в горах поднялась настоящая буря возмущения. Восстания местного населения Чечено-Ингушетии вспыхивали в 1925-м, 1929-м, 1933-м, 1940-м годах. Горцы боролись как за отмену продразверстки, против преследований религиозных чувств, так и за политическую независимость от Советской России. Диалога с восставшими не получилось. Поэтому в 30-х годах стали проводиться карательные мероприятия. Так, только за два дня (31 июля — 1 августа 1937 года) по спискам НКВД было арестовано 14 тысяч человек, что составило почти 3 процента всего населения республики.

В конце 30-х годов горная Чечня полыхала в огне восстаний. Повстанцы перешли к методам партизанской борьбы, которой руководили уже не шейхи и муллы, а люди, преследовавшие иные, более широкие в политическом плане цели. В январе 1940 года вспыхнул мятеж в Галанчожском районе. Восстание возглавил X. Исраилов, тридцатилетний журналист с почти десятилетним стажем пребывания в рядах ВКП(б).

В республику спешно направили несколько воинских частей, и мятеж был локализован. Часть повстанцев арестовали. Однако самому Исраилову и нескольким сотням его сторонников удалось скрыться в горах. Лишь с помощью жесточайших репрессий к концу 1940 года в горных районах Чечни удалось несколько стабилизировать ситуацию. Стабилизировать, но не изменить к лучшему. Семена вражды, брошенные в каменистую почву, медленно созревали, поджидая удобный момент для всходов.

Октябрь 1941 года. Над страной уже полыхало пламя войны. Ударные группировки врага стремительно продвигались к Брянску, охватывая с юга и севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов. Крайне тяжелая обстановка сложилась и к югу от Брянска, где под угрозой окружения оказались сразу две армии — 3-я и 13-я. Не встречая серьезного сопротивления, войска Гудериана устремились к Орлу, где сил для отражения наступления не имелось. Можайская оборонительная линия, прикрывавшая столицу, также трещала по швам. Возникла реальная угроза появления бронетанковых войск противника под Москвой. И в это очень трудное для страны время в Чечне вспыхнуло очередное восстание горцев — они дождались своего часа, чтобы подло вонзить нож в спину истекающей кровью России. Я пишу — России, потому что именно она была коренником Советского государства. И Белоруссия, и Украина уже лежали под сапогом фашиста.

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

«Начальнику Главного политического управления Красной Армии — Армейскому комиссару 1 ранга тов. MEXЛИСУ Л. 3.

ПОЛИТДОНЕСЕНИЕ

11 ноября 1941 г. г. Армавир

В июле и августе сего года шифротелеграммами докладывалось Вам о появлении на территории Чечено-Ингушской АССР бандитских групп, деятельность которых в первое время выражалась в убийстве ответственных советских работников, нападении на государственные учреждения и в попытке срыва оборонных мероприятий по мобилизации людских и материальных ресурсов.

Рассеянные после первых открытых выступлений бандиты вновь сгруппировались и вместе с контрреволюционными и уголовными элементами из местного населения 27—28 октября в Шатойском районе организовали вооруженное выступление, как повод использовав для этого проведение очередного призыва в Красную Армию и мобилизацию для оборонных работ населения и транспорта.

Спустившиеся с гор бандиты, а также спровоцированная ими несознательная часть чеченцев из селений Борзой, Тумсой, Харки-ной и Веранды, составив вооруженную группу в количестве около 300 человек, разграбили кооператив, сельсовет и организовали отход в горы примкнувшего к ним населения (население уходило с семьями, угоняя с собой скот).

Для ликвидации этого вооруженного выступления 28.10.41 г. в Шатойский район начальником Грозненского гарнизона были высланы две роты курсантов местного пехотного училища, одна рота курсантов авиашколы и взвод НКВД, которые в течение 29, 30 и 31 октября вели бой с бандой в районе селения Шатой (примерно 50 км южнее г. Грозный).