Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана) Страница 41

Ни одна машина, ни один «румын» не смогли здесь больше пройти — этот район и участок улицы, ведущие к мосту, всего несколько казаков и милиционеров «закупорили» плотно. «Разжились» немного оружием и патронами, собрав его на своём «поле» боя, чем поделились с милиционерами, державшими оборону на узле связи. Отбили несколько атак молдовских солдат и ОПОНовцев. «Румыны», прорвавшиеся к мосту, готовые было пойти и на левый берег, сами оказались в несколько двусмысленном положении: «— … Я медведя поймал! — Так тащи его сюда! — … А он меня не пущ-щ-щает!..» Их долбили со всех сторон: из крепостного рва и со стороны химбата, на набережной, у железной дороги, с тыла… Били российские офицеры и солдаты, вышедшие из-под контроля своего «иудушки» — командующего, «в хвост и в гриву» лупили их слабовооруженные казаки и милиционеры, насмерть стояли гвардейцы, яростно огрызались плохо обученные ополченцы. Разрозненные и малочисленные группы вели бои повсюду, защищая от агрессора предприятия и объекты города…

— … Утром увидели, как к перекрёстку подъехал грузовик с большим белым флагом-простыней. Перемирие. Это полицейские за своими убитыми прибыли. Хоть передышку нам дали. Часа три они собирали и отвозили труппы и… всё что от них осталось…

«…Возле училища лежал убитый в военной форме. Ноги — сплошное мессиво, пол-черепа снесено… В военном билете было записано, что у этого молодого парня двое детей. Что он для них завоевал в Бендерах?

Возле светофора, обгоревший и без одного сапога лежал полицейский, которому война тоже была уже не нужна. Ради чего они погибли? Вряд ли кто и сейчас сможет объяснить это их семьям».

…К утру артобстрел исполкома на какое-то время прекратился. Огонь стих. Лишь редкие автоматные очереди да выстрелы снайперов. Надолго ли?

На выручку кошевого атамана отобрали пятерых добровольцев. Собрались в фойе. Но как пройти через насквозь простреливаемую площадь?

— … И тут прямо через неё, как ни в чём не бывало — откуда он взялся? — к нам подходит мужик с хозяйственной сумкой, — Саша продолжал свой рассказ, — Смотрим, а он чуток «под мухой». И спрашивает нас, улыбаясь, что, мол, прячетесь? А я вот хожу спокойно, ничего не боюсь. Говорим ему, что он ведь «по-гражданке» одет, без оружия… Тогда предложил нам свою помощь. Спросили его: сможет ли пройти к месту гибели казаков, во-о-он туда?.. Он лишь хмыкнул, да без проблем, мол, и уже на выходе обернулся, достал из сумки бутылку водки и предложил: выпейте. Да на фиг нам сейчас это?.. Даже «румыны», сидевшие в домах напротив, видимо, «офонарели», — ни выстрела! — пока мужик не спеша шёл через всю площадь, подходя к лежащим во дворе Дриглову и Оттингеру. Но только наклонился к ним, как услышали одиночный выстрел — он рядом и упал…

Казаки и ополченцы всё-таки прорвались через площадь. Во спасение товарища, долго не раздумывая, пошли под огонь. Это был их подвиг. Через подсобку магазина, куда они пробили проход прямо из подъезда, на одеяле принесли тяжелораненого Сороколетова в исполком. Он был очень слаб, потерял много крови, но не потерял мужества. Пытался разговаривать, даже шутить с медсестрами, которые «колдовали» над ним, предлагал встретиться после войны.

— …Эти девчата — подруги Александра и Эвелина, как мы поняли, недавно только окончившие медучилище, проходили госпрактику и в исполком попали случайно из-за начавшейся на улице перестрелки. Они метались между ранеными, всеми подручными средствами оказывая им помощь. Свою «санчасть» оборудовали в подвале. Медикаментов почти никаких. Мы пробежались по этажам, кабинетам, пособирали кое-что, в расстрелянных неподалёку «легковушках» нашли пару аптечек, да Лобанова — депутат горсовета принесла ещё откуда-то бинты, вату, несколько бутылочек йода, зелёнки, фурацилина, ещё чего-то, с десяток шприцов, и осталась помогать девчонкам. Трудно им было. Лечили, как могли. Звонили даже в больницу, в реанимацию — консультировались у врачей, просили подсказать, что и как делать, если нет нужных лекарств… После смотрим — ба! у них помощник появился. По-моему, его Женей звали, студент-медик. Как он смог в своём белом халате пробраться в исполком — никто понять просто не мог. Но он ещё и целую сумку медикаментов с собой принёс! Мы очень беспокоились за Сороколетова. Состояние у него было критическим — сквозное ранение в живот и ранение в грудь. Его трясло, начался жар, глаза блестели, координация движений нарушилась. Нужен был катетер. Придумали — сделали из телефонного кабеля. Ему полегчало, но девчата сказали, что начинается перитонит. Парни сделали вылазку, где-то перехватили «скорую» и, чтоб безопасно было, подогнали её к исполкому с тыла, со стороны церкви. Врач оказал помощь одному из наших ребят — он просто спас его! Уж очень сильная контузия была — взрывной волной буквально выбросило в другую комнату… Когда Сороколетова осмотрели, сказали, что надо срочно везти в больницу, но взять его боялись — раненых в военной форме расстреливали прямо в машине. Тогда Женя снял свои джинсы, их надели на кошевого, приготовили нести… Шурочка попросила у врача что-нибудь обезболивающее для раненых, тот отказал. Пока она препиралась, Эва всё же стащила у фельдшерицы… Сороколетова перенесли в «скорую» с торца исполкома, где есть выход из подвала на улицу. И тут только заметили, что недалеко стоит БэТэР, а рядом с ним полицейские. Рисковать, так рисковать — выбора-то не было!.. Парни и говорят «водиле» «скорой»: «Включай свои мигалки, сирену и жми вперёд, что есть мощи!..» Он так и сделал. Смотрим — «румыны» просто растерялись, машина и прошмыгнула мимо них, — казак замолчал, перевёл дух: — Только вчера мы узнали: Сороколетов умер…

— …Часа в три ночи стало относительно тихо, но все понимали, что это лишь затишье перед бурей. Все держались молодцами, хотя, чего греха таить, было страшно. А пока не стреляли, и то ладно. Хоть какое-то время для передышки, возможности поразмышлять о перспективах. Никто не питал иллюзий: если бы исполком оказался взят, всех бы порешили. Жалуйся тогда маме с папой…, - Саша улыбнулся, — Вобщем, радужные дали, прямо скажем, не вырисовывались. Все уже поняли, что мы окружены, фактически на осадном положении. Так что, «размышления у парадного подъезда» пришлось отбросить, лучше уж пайком подкрепиться: тушенка была, хлеб, печенье, чаёк заварили. Несколько ребят прилегли отдохнуть… И тут где-то загрохотало, да ещё как! А потом и по нам жахнули…

«Над Бендерами стояла кровавая ночь» — написали в одной из газет… Действительно, та ночь для горожан стала сущим адом! В темноте начинавшегося 20 июня в 4 часа утра со стороны Суворовской горы раздался ужасный нарастающий грохот. Мощный артиллерийский налёт ураганным огнём накрыл израненный город. Началась операция более серьезная, чем была. Обстрел велся на протяжении нескольких часов, не прекращаясь ни на минуту. Он, может быть, менялся по интенсивности, но вёлся постоянно.

Получив «по зубам», поэтому и не «откусив» сразу желаемого, «румыны» всеми доступными военными средствами решили задушить сопротивление города, сломить волю его защитников. Стреляли гаубицы, прямой наводкой били пушки и зенитки, визжа осколками, во дворах и на улицах хлопали мины, в ночном небе яркими хвостами огня мелькали ракеты «Алазань»… В городе бушевали пожары. Горели заводы, склады, магазины, школы… На станции Бендеры-1 рванули цистерны на путях, полыхали вагоны… От прямых попаданий взлетали на воздух частные дома, снаряды и ракеты крушили кварталы многоэтажек, целыми секциями выдирая стеновые панели… Пожирая квартиры, пламя вырывалось из окон… Звонки на «01» бесполезны: тушить было некому и нечем — пожарное депо расстреляно и сгорело, на улицах города стоят разбитые пожарные автомобили, оставшиеся машины из-за сильного обстрела выехать не могут…

— …Где-то в начале пятого по исполкому влупили из гаубицы — это нас таким деликатным способом «румыны» известили о начале нового боя. Бахнули так, что всё здание аж вздрогнуло. И тот час же на него обрушился такой шквал! Плотность огня была невообразимой. Они подтянули артиллерию, поставили её чуть в отдалении на прямую наводку и долбили нас!.. Били по окнам, повсюду внутри исполкома рвались снаряды, проламывая стены и сметая перегородки… А почти напротив нас на улице через площадь стоял танк-«полстапятка» и лупил снаряд за снарядом… Уполз задним ходом, лишь когда боезапас, видимо закончился. Стоявшие во дворах, БТРы поливали нас из своих «крупняков».. А из домов — пулемёты, автоматы, гранатомётчики… Вобщем, на ум пришла безрадостная мысль: кажется, господа настроены весьма серьёзно. Они это и подтверждали очередным снарядом, будто кувалдой по бочке, бухающим по стенам. Я накануне «Золотого теленка» ещё раз перечитывал, вот ненароком в голове и всплыла одна «крылатая» фраза Остапа Бендера… — подумал, что если так и дальше пойдёт, то…: «Шура, мы с вами лишние на этом празднике жизни!» Было понятно: пока идёт артобстрел, «румыны» не сунутся — не идиоты же, бежать под «свои» осколки!.. Мы ждали атаки. Свой личный состав в большинстве сохранили лишь потому, что нас было мало, да и рассредоточились, снаряды крушили в основном пустые кабинеты…