Виталий Носков - Спецназ. Любите нас, пока мы живы Страница 42

1998 г.

В спецназе не прощаются

Вокруг Ачхой-Мартана мин, что звезд на небе. Но когда боевой выход, не до красот космоса, все внимание противнику, и гляди под ноги, чтобы не подорваться. Если не повезет, у солдата никаких шансов, что его именем посмертно назовут звезду.

Евгению, спецназовцу 7-го отряда «Росич» внутренних войск, оторвало ноги на последнем этапе операции. После подрыва к нему, по закону войны, продвинулись только те, кто находился рядом. Два офицера, перетянув страшные раны жгутами, остановили кровотечение.

Девятнадцатилетний боец, придя в себя, спросил: «Что с ногами?». Потом еще не раз ему внушали, что с ногами порядок. Но когда он все осознал, заместитель командира «Росича», его тезка, сказал, как огнем в памяти выжег, что те парни, кто погиб в Чечне, сейчас бы согласились и калеками пожить.

Из петербургского госпиталя Жеку сначала привезли в Ростовскую область — в отряд, где он погостил два дня. Евгений был на протезах, с медалью на груди, и молодым солдатам не верилось, что перед ними безногий спецназовец.

На родину, в казачий край, Жеку сопровождали те же два офицера, что увозили из Петербурга: командир его группы специального назначения и заместитель командира отряда по боевой подготовке, тот самый, что вывел для Евгения суровую формулу послевоенного смысла жизни.

Удивительно, все они, кто ехал в машине, были Евгении. Так уж во благо распорядилась судьба.

Им было просто общаться. На войне в Чечне они все про себя узнали. Любовь к 7-му отряду, к погибшим товарищам сделала их родными.

Через полчаса после приезда в дом к Евгению, когда подзатих горький плач матери, пришли десятки односельчан. Майор, заместитель командира, рассказал о службе Евгения в Чечне, особо выделив то, что медаль «За отвагу» ему вручили еще до подрыва — за боевую работу, не за ранение.

Утром они, все трое, поехали к военкому края. Генерал оперативно связался с представителем Президента. Ветераны в краповых беретах были приняты без проволочек. Офицеры-богатыри с орденами, медалями на груди поставили солдата перед представителем Президента и по-суворовски кратко сказали: «Парень без ног, пусть теперь страна сделает для него, что обязана по закону и совести».

Это был спецназовский натиск. Известно, в разговорах с властью один в поле не воин. За Евгения сказали слово его командиры. Любому стало бы ясно, что «краповые береты» не отступятся.

«Спецназ без движения ржавеет» — есть войсковая поговорка. После встречи с представителем Президента, оказавшего поддержку, три Евгения поехали в юридический институт. Несколько часов переговоров, встреч — и боец 7-го отряда «Росич» стал студентом 1-го курса заочного отделения.

В краевом инвалидном фонде Евгению была обещана бесплатная легковая машина, через месяц.

— Хорошо, мы приедем убедиться.

В районном центре глава администрации дал добро на постройку дома из трех комнат, установку телефона и персональную пенсию.

Прощаясь с главой самым сердечным образом, офицеры пообещали заехать через месяц. А люди, от кого в районе зависела судьба Евгения, решили, что офицеры шутят.

Военному человеку собраться в дорогу — что «ать-два» выговорить. Через месяц офицеры спецназа снова вошли в знакомый, просторный кабинет. Женщина, глава районной администрации, побледнела:

— Мы стараемся. Мы для Евгения…

— Стоп, — сказали ей вежливо. — Давайте, уважаемая, по порядку. Телефон нашему бойцу поставили?

— Нет.

— Почему? Обещали. В краевом центре для него все сделали, а на малой родине?

Да, дом Евгению строили, но прораб почему-то решил: «Зачем безногому на полу теплый линолеум». На что офицерами спецназа ему было жестко указано. Линолеум быстренько заменили.

— А что? Асфальт во дворе нашему пацану не предусмотрен? — строго спросили «краповые береты». — Он что, тут на протезах будет по грязи ходить? Сколько вам времени надо? Мы уезжаем через два дня. К нашему отъезду чтобы асфальт был.

— Почему вы так себя ведете? — всплакнули строители.

— Потому, что у нас разрешение вашего краевого представителя Президента: любым способом добиться, чтобы у нашего боевого друга было всё. Запомните, в спецназе не прощаются…

Только сейчас мне стал до конца ясен смысл этой кодовой фразы, которую я уже слышал в Грозном от офицера СОБРа, в прошлом спецназовца внутренних войск. «В спецназе не прощаются». Это как клятва на все времена: не бросать своих, все время в делах и мыслях возвращаться к боевому другу, пока не отступят беды.

1998 г.

Невольник

В январе 1995 года, попав в центре Грозного под минометный или артиллерийский огонь, чеченские боевики стремительно откатывались к храму Михаила Архангела, чтобы возле него переждать удар. Обозначенный на всех картах единственный православный храм города берегся войсками, впрочем, как и мусульманские мечети.

Так было в начале боевых действий. С нарастанием обоюдного ожесточения православные священники храма Михаила Архангела в полной мере испытали на себе все ужасы чеченской войны. Но всё время противостояния, храм в городе Грозном оставался мирным, добрым, участливым местом, где каждый мог найти утешение, насытиться духовной пищей, водой и хлебом.

В самые страшные обстрелы и перестрелки храм оставался невредимым. Его не покинул настоятель отец Анатолий (Чистоусов), переживший вместе со своей паствой немало невзгод.

Когда чеченцы пытались сломить героическое сопротивление наших солдат на железнодорожном вокзале, отца Анатолия пригнали туда под автоматами, требуя, чтобы он вместе с депутатом Госдумы Сергеем Ковалевым уговаривал верных присяге бойцов сдаться.

В Грозном Ковалев исполнял такую постыдную миссию. Отец же Анатолий, в прошлом армейский майор, только и сделал, что перекрестил несдающихся. Через год боевики отомстили этому православному священнику, захватив его в плен и затеяв расследование, что он якобы водил на штурм чеченских позиций российских военнослужащих. Только в головах преступников могло родиться такое коварное измышление.

В Чечне отец Анатолий был известен как светлый, чистый помощник страждущих мирных жителей — русских, чеченцев. У многих простых, безденежных тружеников была одна отрада — молитва. Люди часами пробирались через развалины, чтобы обрести в церкви покой и защиту.

Отец Анатолий и отец Александр, эти два пастыря, не оставившие храм Михаила Архангела, служили своим прихожанам верой и правдой.

Отец Александр (Смывин), потомственный священник, мог быть убит боевиками еще задолго до январского штурма 1995 года. Ранним утром двое нетрезвых, обвешанных оружием чеченца остановили его возле церкви и самый агрессивный направил ему в лицо пистолет. «Отстань!» — по-чеченски крикнул священник бандиту. Тот засмеялся и спрятал оружие.

Весь январь 1995 года, спасаясь от пуль и осколков, прихожане молились в церковном подвале. Вместе с отцом Анатолием и отцом Александром находились верные люди, в основном, старушки да семидесятилетний пономарь Николай Денисович Жученко.

Уходя из Грозного, боевики расстреляли церковные купола зажигательными пулями, бросили в храм гранату.

Храм Михаила Архангела горел сорок минут. Но церковные люди и отец Анатолий спасли Антиминс, часть старинных икон.

Пришедшие в город федеральные и милицейские силы оказали храму помощь продуктами. Российское МЧС выделило походную баню, электродвижок, вагончик, бак для питьевой воды. Многие солдаты и офицеры Объединенной группировки приняли в храме крещение, поставили поминальные свечи.

Охранялся храм Михаила Архангела только по большим праздникам. На Пасху 1995 года вокруг церкви несли службу бойцы первого полка ОДОНа.

Каждодневно с наступлением темноты в разных частях Грозного вспыхивали перестрелки, рвались гранаты, ухали танковые пушки. Чеченцы вели против «федералов» партизанскую войну. С увеличением среди них числа наемников из Афганистана, других мусульманских стран война стала наполняться религиозным смыслом. Дудаевские пропагандисты более активно заговорили о джихаде — священной войне против неверных.

Первой жертвой боевиков в ноябре 1995 года стал отец Александр. Он проживал в однокомнатной квартире на втором этаже. Ворвавшись к нему посреди ночи, бандиты несколько часов избивали священника. Потом облили его бензином, собираясь сжечь заживо.

Отец Александр нашел в себе силы выброситься с балкона. По счастью, он упал на кучу опавшей листвы и скрылся от преследователей.

Поправив здоровье, отец Александр продолжает свое дело священнослужителя, но только в другом российском городе.

На отца Анатолия, который приложил немало сил, чтобы летом и осенью 1995 года подправить архитектурный облик храма, отремонтировать часть церковных строений, боевики напали в январе 1996 года. Тогда он с отцом Сергием, командированным в Чечню московским священником, возвращался из поездки в Урус-Мартан. Побывав у полевого командира Закаева, где православные иереи пытались отыскать следы пропавшего без вести солдата, судьбой которого был озабочен Патриарх Алексий II. И вот сами были захвачены боевиками. Всего три дня их продержали вместе. Потом отца Сергия перевезли в концентрационный лагерь департамента государственной безопасности Ичкерии, где он провел пять месяцев. Его избивали, морили голодом.