Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг. Страница 42

Однако кажется немыслимым, чтобы такие лица оказывали постоянное давление на Ямамото. Вероятно, за ними стояла армия; но, когда пытаешься установить, только ли армия дергала за ниточки, ситуация не становится яснее. В чем есть уверенность, это в том, что армия тут приложила руку по крайней мере как посредник.

Как явствует из письма с угрозой, требующего отставки Ямамото, кампания поддержки трехстороннего альянса между Японией, Италией и Германией, а также антибританская кампания — это лицевая и оборотная сторона медали. На запрос императора, нельзя ли твердой рукой подавить антибританские манифестации, премьер-министр Хиранума ответил, что сделать это «будет трудно». Как бы объясняя, почему трудно, министр внутренних дел Кидо Коичи добавил: «Армия обеспечивает деньги, а военная полиция доминирует в стране, поэтому мы почти бессильны».

Само собой разумеется, Ямамото ненавидел правых. Примерно в то время вышеупомянутого грузчика арестовали по подозрению в связях с правыми; при нем нашли большое количество динамита; он признался в намерении убить Ямамото на берегу реки Сумида. Но когда моряки приступили к своему собственному расследованию, выяснилось, что армия уже вмешалась в это дело и выяснить какие-либо дальнейшие детали невозможно. Но на пресс-конференциях Ямамото продолжал выступать в том же уверенном или, можно сказать, бесшабашном тоне, как и прежде: — Что касается Трехстороннего пакта, флот не собирается уступать ни пяди. Несомненно, в правительстве в скором будущем произойдут перемены…

11

В апреле 1939 года Ямамото в последний раз побывал в своем старом доме в Нагаоке. Его поездка преследовала две цели: посетить от имени морского министра открытие префектурального отделения отдела кадров флота, а также побывать на инаугурации отделения морских скаутов в Нагаоке.

Последнее мероприятие проходило на открытом воздухе, позади местного дома собраний, который стоял на месте прежней крепости клана Нагаока; тех, кто входил в его отряды, всего семьдесят лет назад неизменно именовали бандитами. Пока морской оркестр играл приветствие Ямамото, прибывшему в качестве представителя морского министра, старшая сестра Ямамото, Казуко, наблюдая за происходящим со слезами на глазах, проговорила:

— Единственное, чего я хочу, — это чтобы мать и отец или хотя бы Кихачи хоть краешком глаза увидели сегодня Исороку.

Из речи, которую Ямамото попросили произнести в его старой школе:

— Как только что сказал ваш директор школы, сегодня Япония столкнулась с беспрецедентным кризисом; в результате и правительство, и народ не думают ни о чем ином, как только о «чрезвычайном положении» и о том, что нам необходима строгость. Хотя у меня лично есть серьезные сомнения: желательно ли, чтобы каждый в стране — богатый и бедный, старый и такой молодой, как вы, — постоянно жил в таком напряжении. Растяните резиновую полосу до предела, когда она больше не растягивается — и она потеряет свойства резины. Точно так же и для народа: ему важно делать все посильное, но пусть, я считаю, остается достаточно места для сохранения эластичности.

В предыдущем году, когда его попросили выступить в Токио на встрече бывших одноклассников из его старой школы, он не упоминал ни о политической ситуации, ни о войне, а рассказывал друзьям о рыбах в южной части Тихого океана. Как видно, Ямамото уставал от всех этих разговорах о «чрезвычайном положении», «новом порядке» и «всеобщей мобилизации национального духа». Поскольку в доме его семьи в Нагаоке не было ванны, он заходил к старому другу, владевшему общественной баней, где, отмокая в ванне, вел пространные беседы со старыми друзьями, и, кажется, это доставляло ему большее удовольствие, чем что-либо другое.

Вряд ли Ямамото чувствовал это в свой последний визит домой, но на самом деле его отъезд через три дня (вечером 13 апреля 1939 года) экспрессом 11.35 означал, что он в последний раз увидел свою обожаемую Нагаоку.

За это время правительство Нагаоки провело не менее семидесяти заседаний, обсуждая вопрос о Трехстороннем пакте, но так и не пришло к какому-либо выводу, поскольку лидеры флота упорно отказывались согласиться с подписанием этого пакта. 8 августа газеты вышли с крупными заголовками, объявлявшими: «Проведено заседание пяти министров по вопросам европейской политики»; дискуссия сосредоточилась на «новой ситуации», но, как обычно, сами статьи не добавляли ничего нового по сути этих заседаний. Еще в начале упомянутого заседания военный министр Итагаки выступил с заявлением, в котором энергично поддерживал скорейшее заключение военного союза без каких-либо оговорок со стороны Японии. Вслед за этим каждый министр изложил свою точку зрения; министр финансов Исивата Сотаро, например, сказал:

— Уж коли мы собираемся подписать этот договор, нам необходимо обдумать, что произойдет, если Япония, Германия и Италия вступят в войну с Британией, Францией, Америкой и Советским Союзом. В таких условиях восемьдесят процентов военных усилий наверняка падет на военно-морские силы. Чтобы помочь нам разобраться в обстановке, я хотел бы спросить морского министра: будут ли военно-морские силы Японии, Германии и Италии иметь перевес над флотами Британии, Франции, Америки и Советского Союза в случае войны?

Морской министр Йонаи отличался такой молчаливостью, что в некоторых кругах его считали просто бесплодной личностью. Однако в приводимом эпизоде этот Министр Золотая Рыбка не выбирал слов. Не колеблясь и без экивоков он ответил:

— У нас нет шансов победить. Прежде всего, при строительстве японского флота не делалось расчета на противостояние с Соединенными Штатами и Британией. А что касается флотов Германии и Италии, то их можно не считать.

Спустя две недели, 21 августа, в 22.20 по берлинскому времени, нацистское правительство объявило по радио о своем решении подписать договор о ненападении с Советским Союзом.

У японского правительства это вызвало замешательство. Оно так долго проявляло нерешительность, что Германия, которой японцы так доверяли, наконец их предала ради другой страны. На данный момент Трехсторонний пакт положили на полку, и 29 августа кабинет Хиранумы ушел в отставку, объявив, что ситуация в Европе приняла «новый, сложный и странный аспект».

«Сдавая бразды правления, — писал позднее Йонаи, — премьер-министр Хиранума, говорят, признался лорду — хранителю печати, что оценка ситуации флотом неизменно корректна. Но это признание пришло слишком поздно: конюшня уже пуста». Место Йонаи как министра занято вице-адмиралом Йосидой Зенго, современником Ямамото и главнокомандующим Объединенного флота. Сам Ямамото выразил желание остаться на посту заместителя министра при Йосиде, но его также заменили — Сумийямой Токутаро.

Вице-адмирал Сумийяма долгое время состоял морским советником при императоре, заслужил доверие августейшей особы. Такеи Даисуке поделился с Ямамото своими сомнениями, по силам ли Сумийяме новые задачи. «Мы должны показать армии, — заявил Ямамото, — что назначение деятеля такого мягкого, джентльменского типа не означает изменения идеологии флота». Тем не менее то, что Ямамото проявил желание остаться на посту заместителя министра, предполагает некоторые перемены в поведении, — вспомним его раздраженные реплики три года назад, когда он сам стал заместителем министра: «Чему тут радоваться, — моряка вдруг двигают в политику…» Можно догадываться, что, несмотря на трудности и опасности, он стал проявлять определенный интерес, появлялось как будто даже призвание к работе заместителя министра морского флота.

Много лет спустя, когда кто-то поинтересовался у Йонаи, имел ли адмирал флота Ямамото какой-либо интерес к политике, тот ненадолго задумался, а потом ответил:

— Думаю, что да.

Это утверждение подкрепляется эпизодом, происшедшим на много лет раньше, когда Ямамото работал морским атташе в Вашингтоне. Он беседовал в своем офисе с первым помощником, и тот заметил:

— В императорском рескрипте говорится, что военнослужащие не должны заниматься политикой, поэтому я стараюсь не уделять много времени политическим событиям. Даже редко заглядываю в газеты там, где речь идет о политике.

— Глупости! — раздраженно отозвался Ямамото. — Не принимать никакого участия в политике вовсе не означает быть невеждой в этих делах!

Есть данные, что на флоте значительная часть настроилась в пользу того, чтобы Ямамото заменил Йонаи на посту морского министра, но Йонаи не давал на это согласия. Когда Такеи спросил, почему Ямамото не сделали его преемником, Йонаи ответил:

— Потому что Йосида придерживался такого же мнения, — и, подумав немного, добавил: — Видите ли, если бы мы волей-неволей направили туда Ямамото, он оказался бы под угрозой гибели.