Владимир Шатов - Сталинград Страница 42

 - Нужно быть умелым, - поучал соседку жестянщик, - в таких условиях умение чинить вещи - стоит дороже золота.

 - Ну не дороже…

 - Вещи и запасы кончатся, это неизбежно, знания и умения – всегда возможность заработать пропитание.

 - А если я ничего не умею?

 - Я хочу сказать: учись чинить вещи, обувь или людей.

 Дарья слушала пожилого человека и училась. Он показал ей, как заправлять зажигалки и заправлять самодельные лампы. Как-то она поблагодарила старика:

 - Благодаря Вам у меня появилось хорошее чутьё.

 - Какое?

 - Я научилась выживать и чувствовать опасность…

 - Знаешь, когда все вокруг говорят, что всё будет хорошо, я точно знаю, что всё рухнет.

 - Точно!

 - Будь готова к самому худшему и не слушай, что говорят люди…

 - Я и не слушаю!

 - Ты должна делать всё, чтобы защитить семью и не обращай внимания на мораль.

 - Это правильно?

 - Когда всё рушится - нужно быть готовым совершать "плохие" поступки, чтобы спасти своих детей.

 - Если бы не Коля я бы не знала, зачем бороться!

 - Выжить одному - почти нет шансов, даже если ты вооружён и готов физически, если ты один - ты умрёшь… Я видел такое, много раз. Группы и семьи, хорошо приготовившиеся, со знаниями и умениями в разных областях - гораздо лучше.

 - Спасибо Вам за помощь! 

 Многие из жителей воюющего Сталинграда умерли из-за недостатка гигиены. Можно пострелять голубей и найти съедобных растений, но невозможно найти или подстрелить мыло...

 - Обычная диарея может убить за несколько дней, особенно если нет лекарств и с ограниченным количеством воды... особенно детей. – Хмуро заметил Серов.

 - Вот этого я и боюсь! – созналась Дарья.

 Высоко ценились знания по оказанию первой медицинской помощи.

 - Научись промывать раны, ожоги, возможно, что даже если ты найдёшь врача - у тебя не найдётся ничего, чтобы ему заплатить.

 - У меня всегда есть чем отблагодарить мужчину…

 Раны были в основном огнестрельные. Без специалиста и оборудования, если пострадавшему удавалось найти где-либо врача, у него было процентов тридцать на выживание. Многие умерли от заражения поверхностных ран. 

 - Люди частенько гибнут довольно глупо. – Перевёл разговор пожилой мужчина.

 - Если глупые, - резко ответила Ушакова, - пускай гибнут…

 Среди мирных жителей было много кожных заболеваний и пищевых отравлений. Многие использовали местные лекарственные растения и спирт.

 - На короткий срок этот рецепт подходит для лечения, но на длительный срок никуда не годится.

 - Гигиена очень важна...

 - Лучше всегда иметь как можно больше лекарств.

 Иногда кавалеры совали в руки Дарьи деньги – рубли и рейхмарки. На них она покупали некоторые вещи, но это случалось редко и ведь цены были астрономические: например банка тушёнки стоила три марки. Рубли быстро обесценились, вещи и продукты приобретали простым обменом.

 - Дорого стоят чай и табак, - учил Дашу наставник, - но есть товары ещё дороже.

 - Какие?

 - У меня много алкоголя, люди расплачиваются за работу. Так я его меняю без проблем на что угодно.

 - Неужели?

 - Потребление алкоголя возросло более чем в десять раз по сравнению с мирным временем... Главное алкоголь может долго храниться, короче самогон хороший товар для обмена.

 В таком ключе они часто беседовали, естественно, когда у Дарьи не было гостей. 

 Одним ничем непримечательным днём в конце холодного октября дед Серов пробрался к Дарье и, попивая чай из сушёной липы, делился последними новостями:

 - Говорят немцы, скоро возьмут город.

 - Да что Вы!

 - От Армии Чуйкова остался пшик…

 - А с нами что будет?

 - Когда небо упало нам на голову - мы взяли, что могли и выжили. – Пожал сутулыми плечами жестянщик. - Сможем жить и дальше…

 В это время с улицы раздался свист. Наблюдатель подал сигнал тревоги, кто-то из солдат подходил к улице.

 - Пойду я от греха подальше, - проворно вскочил старик, - к тебе видать гости прутся.

 - Кого там несёт?

 Хитрый визитёр испарился, а в жилище Ушаковой ввалились трое крепко выпивших красноармейцев. С ними впервые пришёл суровый темнобровый сержант с обильной сединой в коротко стриженых волосах.

 - Еле тебя нашли! – хохотнул кривоногий солдат и протянул ей буханку хлеба.

 - Нам нельзя сильно светиться, - смутилась хозяйка и расстегнула верхнюю пуговицу на кофточке, - мало ли какие люди придут…

 - Или вообще немцы! – засмеялся худой мужчина и поставил на стол бутылку самогона.

 - Что ж вы так сразу, - смутилась Дарья и кивнула в угол, - мне малыша уложить нужно.

 Пока она возилась за перегородкой, мужчины разлили и выпили. Горбоносый залпом выпил свою порцию и хмуро сказал:

 - Зазря мы сюда припёрлись.

 - Не торопись Шелехов! – худой красноармеец развалился на табуретке и подмигнул товарищам. – Мужики говорили, что хозяйка такие вещи вытворяет…

 - Нашли время!

 - Пантелеевич ты не прав! – вступил в спор второй красноармеец. – Нам товарищ комбат за добытого с тобой «языка» увольнительную до утра дал?

 - Дал.

 - Значит, можем гулять, где хотим и как хотим.

 - Но не с бабой же…

 - А чо, - ухмыльнулся худой, - зараз самое то!

 - Ишо подцепите какую болезнь.

 - Ну, насмешил, мы каждую минуту могём смерть подцепить!

 - Сегодни живы, а завтра сдохнем! – зло выкрикнул кривоногий. – Водки хочу, бабу хочу…

 - Ладно вам, - пошёл на попятную сержант, - делайте што хотите. Только мальца не разбудите…

 Вернулась весёлая хозяйка и гулянка завертелась. Гости пили самогон и закусывали скромными продуктами, принесёнными с собой. Когда Дарья порядком захмелела, она по очереди отлучилась в дальний конец подвала сначала с худым солдатом и потом с кривоногим.

 - Развели блядство! – Шелехов сидел за столом и корил себя за то, что оставил сына воевать одного. – Там люди умирают, а здесь такое...

 Солдатики, наконец, угомонились и завалились спать «валетом» на хозяйскую лежанку. Дарья поправила волосы и присела рядом с мрачным гостем:

 - Осуждаешь?

 - А как ты думаешь? – он обвёл рукой прокуренное помещение. – Развела бордель…

 Дарья посмотрела с иронией на симпатичного сержанта.

 - Тебя как звать злюка?

 - А тебе зачем?

 - Хочу объяснить кое-что…

 - Григорий.

 Женщина сжевала кусок хлеба и протянула стакан:

 - Плесни.

 - Стыд в водке не утопишь…

 - А мне стыдиться нечего!

 - Вона как…

 - Кругом ты Гришенька не прав.

 - Отчего же?

 Дарья подпёрла руками подбородок и, улыбаясь, сказала:

 - А то, что я только здесь жить по-настоящему начала. Стыдно даже признаться, люди стонут и мрут, а я радуюсь… Я ведь раньше мужчин совсем не знала.

 - Чего так?

 - Как видишь не шибко красивая, вот они мною и не интересовались… А когда немец на меня автоматик наставил и практически ссильничал я вкус бабской доли и распробовала…

 - Так к тебе и немцы ходят?

 - Заходят, Гришенька, заходят. – Хохотнула Ушакова и добавила: – Я теперь никому не отказываю, мне мальчонку поднимать нужно.

 Григорий молча достал кисет, свернул из кусочка газеты папиросу и жадно закурил.

 - Чёрт знает энтих баб, - думал он, пуская к низкому потолку кудрявые облачка, - послушаешь такую и жалко становится дуру.

 Хозяйка с усмешкой наблюдала за размышлениями бывалого мужчины.

 - Хочешь, и тебя приласкаю? – смело предложила она. – У меня этого добра навалом.

 - Нет уж, - вскинулся брезгливый Григорий, - как-нибудь обойдусь…

 - Смотри, завтра может не быть!

 - А я давно живу без будущего!

 Они ещё немного поговорили, и сержант стал будить храпевших товарищей. Пока не рассвело, нужно было возвращаться на свои позиции. Собираясь на надоевшую войну, Григорий думал:

 - А может она и права. У каждого своя правда… И солдатикам дарит минуты мирной жизни и сама выживает.

 Уже поднимаясь по короткой железной лестнице, ведущей в ад ни на секунду не засыпающего города, он оглянулся на хлопочущую по хозяйству женщину.

 - И всё-таки она курва!

 В самом страшном сне Григорий не мог представить себе, что разбитная бабёнка, которую он так легко осудил, спасла и выхаживает его единственного внука Колю…

Глава 18

Пройдя пешком от родного Донбасса несколько сотен километров, Пётр Шелехов неожиданно оказался в предгорьях Кавказа. В детстве он часто мечтал походить по романтичным горным склонам, но действительность оказалась мрачнее книжных воспоминаний.

 - В книгах, которые я читал, - признался он Генке Шахову, - ничего не писали о сбитых ногах и трудностях с выдалбливанием персонального окопа.

 - Что толкового могут там писаки? – засмеялся практичный Гена.