Аркадий Сахнин - Тучи на рассвете (роман, повести) Страница 43

Для чего они? Особенно здесь, у самой русской границы.

И вот на очередном занятии, когда капитан — уже в который раз! — предупредил корейцев, что они не имеют права разговаривать о всем увиденном и не имеют права никого и ни о чем расспрашивать, а неясные вопросы должны задавать только ему, Сен Дин вдруг осмелел и отважился высказать свои мысли, на которые не мог найти ответа. Он тут же испугался, как бы капитан не рассердился. Но японец, казалось, даже остался доволен вопросом.

— Сейчас ты все поймешь, — миролюбиво сказал он. — Ты узнаешь, что такое империя Ниппон.

По привычке он начал молча ходить по комнате. Потом заговорил, продолжая начатую фразу:

— Она еще небольшая, наша империя Ниппон, но время ее пришло.

Он остановился и снова умолк. Стало тихо. И все думали и задавали себе вопрос: какое же пришло время?

— Каждый новый император, — услышал Сен Дин торжественные слова капитана, — несет с собой новую эпоху, новое летосчисление. Уже двадцать первый год мы живем в эпоху Сиова, что означает «лучезарная жизнь». На много лет вперед бог определил нам эту жизнь. Теперь ее увидим и мы.

С этими словами капитан достал из шкафа и повесил на стену большую карту.

— Вы видите Дайнихон — великую Японию, — показал он на карту. — В нее войдут, как здесь отмечено, занимаемое пока русскими Приморье и Забайкалье, Монголия, уже взятые нами по праву Маньчжурия и Северный Китай и вот эти острова на Тихом океане, недавно отбитые нами у американцев. Это только первый шаг эпохи Сиова, — продолжал капитан спокойно, но с огромной убежденностью.

Он повесил вторую карту и несколько секунд смотрел на нее с улыбкой, любуясь ею, будто забыв, что находится здесь не один.

— Это Дайдайнихон — величайшая Япония, — наконец заговорил он. — Вот ее границы. Территория нынешней России до Урала. Китай, Индокитай, Индия, Афганистан, Бирма, Индонезия, Австралия…

Сен Дин следил за указкой. Он не разбирался в картах, впервые слышал названия почти всех стран, о которых говорил капитан, не знал, сколько там проживает людей, но твердо знал одно: все будет, как сказал капитан.

— Теперь я могу ответить на твой вопрос, — обратился капитан к Сен Дину. — Тут, где мы находимся, границы не будет. Скоро наша армия стремительно рванется вперед. Тогда и потребуются нам крупные опорные пункты, крупные склады не в тылу, а здесь, у самого старта.

Теперь капитан говорил горячо, страстно, как командир перед войсками, идущими в бой.

— Высшее японское военное командование, тайный совет все предусмотрели. И здесь, и рядом с нами, и вдоль всей границы русские видят только мирные горы, сопки и скалы. Вы знаете, что скрыто в них. Какая же сила устоит против нашего удара, когда раздастся великий клич!

Встреча в экспрессе

Чо Ден Ок приехал на вокзал задолго до отхода поезда. Он прошел на перрон и увидел поезд, состоящий из вагонов обтекаемой формы, блестящий, словно лакированный, с широкими окнами, наглухо закрытыми шторами, и ярко начищенными фонарями у дверей вагонов. И под каждым фонарем проводник, вытянувшийся в струнку. Это экспресс Сеул — Пусан.

Чо Ден Ок тихо смеется. Он поедет в этом поезде, в лучшем из этих вагонов с автоматически захлопывающимися подножками, и проводники, низко кланяясь и улыбаясь, будут спрашивать, удобно ли ему ехать.

В международном вагоне этого поезда путешествует только самая высшая японская знать. Билет стоит очень дорого, но он не пожалел денег. Пусть видят, в каком вагоне он едет.

Чо важно подошел к своему вагону, и проводник, склонив голову, учтиво спросил:

— Знает ли господин, где находится приготовленное для него место?

Чо Ден Оку понравилось, что у него не спросили билет. Можно, значит, сесть сюда вообще без билета; никто не подумает, что такой высокопоставленный чин может не заплатить деньги.

— Вот мой билет, разбирайтесь сами, где тут мое место. Только я не переношу неудобств, — сказал он с явным раздражением в голосе.

— О, отличное место! Прошу подняться, я покажу вам…

Стены длинного коридора оклеены голубым шелком. Мягкий ковер на полу, горящие и сверкающие медные поручни, занавески из черного бархата, тонкие бамбуковые шторы, свернутые в трубочку, зеркала, люстры, цветы.

Чо Ден Ок старается придать своему лицу скучающее выражение, скрыть свое восхищение: напротив, он уже давно привык к таким вагонам, он никогда в жизни и не ездил в других.

Он зевает. Пусть видит проводник, что он устал и хочет отдохнуть. А вагон его не интересует. Вот за границей, где он часто бывал, действительно шикарные вагоны.

В купе должны ехать двое, но второго пассажира еще нет. Когда дверь закрывается за проводником и Чо остается один, его лицо преображается. Он ощупывает руками бархат диванов, нежно гладит абажур настольной лампы, улыбаясь, прикасается к блестящей пепельнице.

В таком маленьком помещении и столько лампочек: и на стенах, и на потолке, и на столике. Бесконечное количество выключателей, каких-то ручек и кнопок. Под некоторыми надписи: «Начальник поезда», «Проводник», «Официант», «Повар». Как интересно: нажать — и прибежит человек!

Чо садится. Интересно, для чего эти ручки? А вот кнопки без надписей. Надо проследить, как станет ими пользоваться сосед.

Он теперь будет ездить только в таких вагонах. Это ему нелегко: очень дорого стоит билет. Придется экономить дома на еде, на прислуге, на рикше, на чем угодно, но он будет ездить в таких вагонах. Пусть все знают, как он богат, пусть кланяются ему, пусть боятся его все эти грязные свиньи и трепещут перед ним.

О, он им покажет себя! Они забудут, что такое забастовки, они узнают, что значит задерживать разгрузку судна, когда идет война. Они поймут, что с ним шутить нельзя. Не зря его посылают в Пусан.

Чо открывает дверь. Он хочет видеть, кто едет в этом вагоне. Пусть посмотрят и на него, на его небрежную позу и безразличное лицо и думают, будто он миллионер… Ему все надоело. Он устал. Ему бы надо уехать на воды Алмазных гор, на север страны — отдохнуть от этих бесконечных дел, от банков, заводов и земельных угодий. Но разве управляющий может справиться с движением капиталов фирмы Чо Ден Ока, заменить его в переговорах с иностранными фирмами или вот поехать вместо него в Пусан, чтобы купить остров Чорендо?!

От этой мысли Чо развеселился. Может же прийти в голову такая мысль! Ведь на острове десятки заводов и фабрик!

Он смотрит в раскрытую дверь, и душа его ликует. Да, это высшая знать. По коридору проплывает японка в кимоно, расшитом золотыми ветками сакуры. На голове башня, целое архитектурное сооружение из волос. Оно венчается ажурной аркадой из серебра, кости и бриллиантов. Она идет за своим мужем, тонкая, изящная, а он пыхтит и отдувается, словно несет на себе Фудзияму.

Поодиночке и группами проходят мимо Чо Ден Ока толстые, коротконогие адмиралы и генералы. Их так много, будто здесь не вагон, а военный совет Квантунской армии.

Один из них останавливается у двери и заглядывает в купе. О, генерал-полковник! Чо вскакивает и низко кланяется. Лицо генерала удивленно вытягивается, он фыркает и, повернувшись, быстро идет к выходу.

— Начальник поезда! — слышит Чо раздраженный окрик генерала и испуганно забивается в угол.

Может быть, он не так встал или недостаточно низко кланялся? Чем недоволен генерал? Он готов извиниться, просить прощения. На весь вагон раздается генеральский крик:

— Уберите грязную свинью, скорее уберите из моего купе эту чесночную падаль! Кто это решил шутить со мной?

Ведь он совсем не ел чеснок, генерал ошибся, здесь не пахнет чесноком, а голову он смазал самым дорогим маслом. Надо объяснить генералу.

Мысли Чо Ден Ока прерывает начальник поезда:

— Может быть, господину будет удобнее пересесть в крайнее купе? Там уже есть один уважаемый кореец.

— Да, да, конечно, — заговорил он так, чтобы слышал генерал, оставшийся в коридоре. — Я бы никогда не осмелился сюда зайти, если бы мог предположить, что здесь поедет сам генерал-полковник, — говорит он, кланяясь генералу, который повернулся к нему спиной и смотрит в окно.

Чо пошел за проводником, согнувшись, и его провожали недовольным взглядом пассажиры.

— Надо вообще убрать его из вагона, — услышал он женский голос, — тут совсем нечем будет дышать.

Чо искоса посмотрел в сторону говорившей и увидел, как дама, которая только что проходила мимо него, захлопнула дверь своего купе.

— Сюда прошу, — указал проводник на последнюю дверь.

Чо робко заглядывает внутрь. Там, вытянувшись на диване, с газетой в руках лежит молодой кореец. На руках перчатки. Наверно, владелец завода: вид самоуверенный, важный. Только зашел в вагон, а уже разлегся.