Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника Страница 43

— Не смогли бы вы привезти его сюда? — спросил я.

Хадыка тотчас согласился.

— У него живет инженер Мурашко; человек он свой, может, сказать Исаеву, чтобы и того захватил? — спросил Хадыка.

— Пусть действует по своему усмотрению, — ответил я.

Снова укатил хозяин, а когда возвратился, сообщил:

— Все в порядке, завтра утром они будут.

Задерживаться в деревне было небезопасно. Здесь могли оказаться предатели. Если они узнают о нашем пребывании, дело может кончиться печально. Но что поделаешь: без риска ничего не добьешься.

Мучительно медленно тянулось время. Всю ночь никто из нас не сомкнул глаз. Начало светать, хозяин вышел во двор, хозяйка суетилась около печи. Я неотрывно смотрел на дорогу. Вот показалась сытая, хорошая лошадь, запряженная в небольшие сани. Я насторожился. Поравнявшись с нашим домом, санки нырнули во двор. Хозяйка, подойдя к окну, сказала:

— Свои…

Хадыка проводил приезжих ко мне в комнату. Это были Исаев, которого я уже знал раньше, и Мурашко — статный, широкоплечий молодой мужчина; на худом его лице резко выделялись глубоко запавшие синие глаза. Мы познакомились.

Константин Мурашко, местный уроженец и житель. Перед войной работал в Минске старшим прорабом на строительстве завода имени Кирова.

— Как вы дальше думаете жить? — спросил я его.

— Дорога ясна — бороться с фашистами. Значит — в партизаны.

— Путей борьбы с фашистами много, — поправил я.

— Как так? — Лицо Мурашко помрачнело.

— Вступить в партизанский отряд — это проще всего. Мы вам предлагаем работать в подполье. — Я в упор посмотрел на него.

— Я не член партии, но ее указания для меня закон… Согласен, — твердо ответил Константин Мурашко.

Я заговорил о том, что ему прежде всего необходимо осмотрительно и неторопливо подобрать себе в помощники надежных людей. Гуринович и Воронков дополнили мои слова, сославшись на свой, хотя и небольшой еще, опыт.

— У меня есть много хороших знакомых, — сказал Мурашко. — Зоя Василевская работает на центральном аэродроме уборщицей в общежитии летчиков; Рая Волчек — официанткой в офицерском казино; технорук дрожжевого завода «Красная заря» Борис Чирко; его брат Игнат работает на железнодорожной станции Козырево; молодой паренек Олег Фолитар…

— Так много? — улыбнулся я. — Чудесно! Только бы надежные были…

— Я им верю, — горячо вступился Мурашко. — Есть и еще свои: Клава Валузенко, она имеет связь с лагерем военнопленных в Масюковщине, и Михаил Иванов, шофер городской управы.

— Они знают друг друга?

— Некоторые — да. А что такое? — удивился Мурашко.

— Надо, чтобы члены организации не знали друг друга.

— Понимаю, — сказал Мурашко, — во всяком случае новых знакомств внутри организации не допустим.

— Стало быть, еще одна подпольная организация будет в Минске, — тихо проговорил Гуринович.

— Народ сам поднимается на борьбу, только руководства не хватает, — ответил Мурашко.

Мы приняли решение создать подпольную боевую группу. Командиром группы был назначен Мурашко, его заместителем — Исаев.

Я снова напомнил о необходимости беречь членов подпольных групп:

— Обнаружите, что за кем-то наблюдают немцы или полиция, немедленно отправляйте со всей семьей к нам в лагерь.

Связь мы решили держать через Степана Хадыку.

Затем я попросил Исаева и Мурашко помочь двум товарищам (я показал на Гуриновича и Воронкова) пробраться в Минск.

— Днем на санях доставим, — улыбнулся Исаев.

— А не слишком ли смело? — спросил Гуринович.

— Чем смелей, тем лучше. На всякий случай заготовим документы.

Он пояснил, что, направляясь из немецкого имения в Минск, рабочие получают особые пропуска, которые заменяют собой остальные документы, и что он, Исаев, может достать такие пропуска.

Мурашко и Исаев вместе с хозяином вышли во двор готовить санки.

Я еще раз напомнил Гуриновичу и Воронкову адрес Велимовича и пароль, поручил собрать как можно больше сведений о белорусских националистах и выяснить, добились ли чего-нибудь оккупанты в организации широко разрекламированного ими «корпуса самообороны».

— Пора прощаться, — с нетерпением сказал Воронков.

Во дворе у распахнутых ворот мы простились с отъезжающими товарищами.

Стемнело. Пора было уезжать и мне. Я позвал хозяина в комнату, крепко пожал ему руку.

— Большое спасибо тебе, Степан!

— За что? — удивился он.

— За то, что помог общему делу. В чем нуждаешься? Можем помочь.

— У меня все есть, — спокойно ответил Хадыка.

Это была неправда. Я видел, как нелегко было ему добыть еды, чтобы нас накормить. У меня в планшетке было пятнадцать тысяч немецких марок. Я задумался: как их предложить Хадыке, чтобы он не обиделся?

— Вот, возьми этот пакетик, — так ничего и не придумав, сказал я и протянул ему пачку денег. — Может, пригодятся тебе или товарищам.

— Деньги?.. Нет! Не возьму, — с силой отвел мою руку хозяин.

— Степан, эти деньги могут спасти не только тебя, но и наших товарищей, только умей ими воспользоваться… Ты же знаешь продажность полицейских. Эти марки иной раз выручают не хуже, чем автомат.

— Хорошо, возьму, только дайте мне и оружие, — согласился Хадыка.

— Оружия не дам, — мягко сказал я. — А то ты почувствовал бы себя слишком смело.

— Ясно, с оружием смелее.

— Твое главное оружие — осторожность, — говорил я. — Иногда нужно притвориться, что даже стоишь на стороне немцев. Никуда не лезь, без пароля никого не принимай. Если возникнет срочный вопрос, приходи в деревню Кошели, третья хата с восточной улицы Федора Боровика. Там тебе скажут, что делать дальше. Если кто-нибудь нас заметил, скажи, что были родственники… Ну, а теперь запряги лошадей и подгони к крыльцу, — закончил я.

Распрощавшись с хозяевами, мы сели в сани и вскоре доехали до лагеря.

— Лошадей загнали, — ощупывая мокрые шеи, упрекал Долик.

— Что у вас нового? — поинтересовался я, здороваясь с комиссаром.

— Все в порядке. Меньшиков нашел двух новых хороших связных: Мозолевского и Слабинского… Познакомишься — будешь доволен. Мы с Коско в деревне Адамово встретились с Раисой Радкевич. Она согласилась помогать нам.

Я коротко рассказал о новых наших подпольщиках.

Утром передали радиограмму в Москву с сообщением о результатах поездки. Они были одобрены; вместе с тем мы получили указание усилить диверсии на железной дороге. В тот же день две группы подрывников были посланы на задание.

7

Приближался новый, тысяча девятьсот сорок третий год.

Ко мне подошел Коско и озабоченно доложил:

— Продукты на исходе, оставшегося запаса едва хватит на несколько дней, да и к праздничному обеду нужно бы достать что-нибудь получше…

— Что же вы предлагаете?

Коско улыбнулся.

— Каледа сообщил, что для гарнизона Белой Лужи немцы пригнали скот, привезли много сала, масла, яиц, мужи. Все это можно забрать без особого шума. У амбара стоит только один часовой, а хлев вообще не охраняется, все немцы сидят в дзотах около шоссе.

Предложение мне понравилось, я посоветовался с Кусковым и Морозкиным, и мы решили не упускать случая. Для проведения операции выделили двадцать человек под руководством Валерия Гончарова. Группа взяла два ручных пулемета и на подводах тронулась в путь. Недалеко от Белой Лужи партизан встретил Василий Каледа.

— Как дела, дядя Вася? — спросил его Валерий.

— Немцы сидят в дзотах и изредка постреливают, слышишь? А ночь такая, что книгу можно читать. Придется обождать, — уныло ответил Каледа.

Партизаны спрятались в ельнике. Наступивший день тянулся медленно. Валерий часто посматривал на небо: неужели погода не изменится? Но небо по-прежнему оставалось ясным. К вечеру пришел расстроенный Каледа.

— Опять нельзя, — сказал он. — В тихую ясную ночь мы только испортим дело… Хватит у вас терпения ждать?

— Обождем, — топчась на месте от холода, ответил Валерий.

Было уже за полночь. Неожиданно спустился густой туман.

— Пойдем, дядя Вася? — шепнул Гончаров.

Каледа повел партизан в обход деревни. Недалеко короткими очередями стрелял пулемет. Дядя Вася вел группу прямо по полю. Лошади, покрытые инеем, вязли, проваливаясь в глубокий снег.

— Остановимся здесь, — сказал Каледа. — Часового нужно убрать без шума.

Гончаров и Михаил Витко в маскхалатах поползли. Они приготовили кинжалы и на всякий случай пистолеты. Подползли к амбару, прислушались. Тихо. Часовой ушел в деревню. По сигналу Валерия к амбару подошли остальные партизаны. Действовать нужно было быстро, бесшумно: часовой мог вернуться в любую минуту.

Валерий с помощью лома свернул с двери замок, и партизаны, проникнув в амбар, стали вытаскивать мешки с мукой, крупу, сало. Кто-то нашел бочонок с медом. Все это погрузили на шесть подвод.