Петр Михин - «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить Страница 45

Все! Завтра с утра дадим жару немцам из их же орудий!

Так и получилось. Наступая к Днестру, я стрелял по фашистам только из их орудий. Снарядов — завались! Целые эшелоны стоят на станциях Веселый Кут и Долинская, и никому они не нужны, то есть никаких тебе лимитов, разрешений, отчетов. А я заимел сразу две гаубичные батареи — нашу 122-мм и трофейную 105-мм. Конечно, моим батарейцам мороки прибавилось, приходилось обслуживать не четыре, а восемь гаубиц. Зато вдоволь стреляй себе по фашистам!

Эти трофейные орудия сослужили нам большую службу. С их помощью мы неожиданно для немцев вырвались к Днестру и завоевали плацдарм на том берегу. Со своими гаубицами я бы не рискнул к немцам в тыл поехать, а с немецкими поехал: их, в случае чего, и бросить не жаль.

Глава двенадцатая

Днестровский плацдарм

Апрель — август 1944 года

11 апреля дивизия подошла к Днестру пятью-шестью километрами севернее Бендер. В ночь на двенадцатое основные силы противника скрытно покинули свои позиции и переправились за Днестр, оставив сильные заслоны у дорог. По приказу комдива Миляева 1-й батальон 429-го стрелкового полка и я с трофейной гаубичной батареей, объехав немецкие заслоны, вырвались на машинах к Днестру. Генерал так и сказал мне по телефону:

— Дуй с трофейными гаубицами вместе с батальоном Морозова к Днестру. В случае чего орудия бросишь, только выведи их из строя. Задача: захватить плацдарм на том берегу Днестра.

За час до рассвета мы с Морозовым уже лежали в высокой траве на кромке берега Днестра. Вспученная половодьем река разлилась очень широко, холодный ветер нагонял высокие волны, они с шумом выплескивались на берег. Батальон наш окапывался чуть позади, а трофейная батарея заняла закрытую огневую позицию в километре справа-сзади от нас, в неглубокой балочке.

Наш левый берег возвышался над водой метров на двадцать, а низкий немецкий фруктовыми садами уходил от самой воды к молдавскому селу Гура-Быкулуй и хорошо просматривался вплоть до села, тогда как немцы могли увидеть нас только с колокольни церкви: ее верхняя часть чуть возвышалась относительно нашего берега.

Немцы никак не ожидали нашего появления на берегу. Не догадываясь, что мы уже здесь и следим за ними, они беспечно разгуливали по селу, спокойно, по-хозяйски обустраивали свою оборону, заканчивали маскировку переднего края на огородах, некоторые тихо прогуливались по не успевшим еще одеться в зелень прозрачным садам. Это был гарнизон боевого охранения, окопы которого подходили к самой воде.

— Первый раз вижу фашистов на реке сверху, — отметил комбат Морозов, — обычно их правый берег возвышался над нашим.

— Ох ты, как хорошо отсюда все видно! — восхищались и солдаты, заглядывая за кромку берега.

Между тем мои разведчики выяснили, что из деревни Бычок, что в полукилометре слева-сзади нас, шла подземная дорога к реке, образовавшаяся в результате выработки камня-ракушечника. По ней в мирное время вывозили камень, и выходила эта дорога к берегу прямо под нами.

Решили с Морозовым так. Огнем батареи я перебью немцев, которые бродят по садам, остальных загоню в село и буду не подпускать их к берегу. В это время батальон спешно спускается в деревню Бычок, заготавливает плоты, выискивает лодки — наверняка они имеются в прибрежной деревушке, и все это по подземной дороге перетаскивает к воде. Часам к двенадцати дня я усиливаю огонь по тому берегу, Морозов с батальоном переправляется через реку и атакует село Гура-Быкулуй.

Разрывы трофейных снарядов, как гром среди ясного неба, повергли фашистов в смятение. Они суматошно заметались в садах, по селу, ища спасения в траншеях, окопах и ровиках. Мне они видны были сверху как на ладони, и я уничтожал их сначала группами, а потом стал охотиться и за одиночками. Мне важно было запугать их, загнать в село и предоставить Морозову возможность бескровно переправить батальон.

В разгар боя на берег вдруг прибыли полковые и дивизионные начальники: командир артполка майор Гордиенко, стрелкового полка подполковник Азатян и начальник оперативного отдела штаба дивизии майор Нестеренко. Генерал прислал их возглавить захват плацдарма.

Они подползли ко мне в ровик с тыла, как раз в то время, когда наши трофейные снаряды крушили фашистов, а немцы еще не сделали по нашему берегу ни одного ответного выстрела, и только теперь, по прибытии командиров полков, на нашем берегу стали рваться первые пристрелочные снаряды.

Я сразу понял, что немцы наблюдают нас с колокольни, и решил уничтожить ее. Но попасть снарядом в колокольню с закрытой позиции, когда орудие стоит сзади-справа от тебя в километре, практически невозможно. Это прямой наводкой легко выстрелить в оконце колокольни, с закрытой же позиции, да еще когда снаряды летят по навесной траектории, сделать это помешает даже закон рассеивания снарядов.

Но не зря у меня было высшее математическое образование и очень большой практический опыт корректировки артогня. Подготовив данные для стрельбы, я пристрелял площадку за церковью и, мысленно уловив пересечение траектории снаряда с плоскостью внешней стены колокольни, подкорректировал снаряд так, что он влетел в окно колокольни. Дым и пыль брызнули из всех окон колокольни, разрывом снаряда разрушило пол, и наблюдательный пункт врага был уничтожен. Обстрел нашего берега прекратился. Все это произошло на глазах прибывшего к нам начальства и многочисленных обитателей наблюдательных пунктов.

— Да он сделал невозможное! — воскликнул Гордиенко. — Положить снаряд в окно! Да из гаубицы! Еще и трофейной! С закрытой позиции!

Между тем в деревне Бычок кипела работа. Из бревен, дощатых ворот, дверей наделали плотов, разыскали лодки, все это стянули по подземной дороге к воде. Я не утерпел, оставил за себя на НП командира взвода управления, а сам спустился к воде. Солдаты батальона Морозова загрузили плоты вооружением и погнали их с помощью самодельных весел к тому берегу, многие воспользовались лодками.

Мой план удался. Бескровно, как в праздник на пикник, батальон, а затем и весь полк были переправлены на западный берег Днестра под грохот разрывов трофейных снарядов.

К вечеру батальон Морозова вместе с подоспевшими частями дивизии полностью захватили село Гура-Быкулуй.

Мы не знали, что наша с Морозовым группа была не единственной, что начальство считало ее вспомогательной, даже запасной — на всякий случай. Основной отряд 431-го стрелкового полка при поддержке двух дивизионов артполка одновременно с нами форсировал Днестр двумя километрами выше по течению, у деревни Красная Горка. Но наших соседей постигла неудача: почти все они были потоплены немцами в бурной реке, лишь спрятавшаяся в кустарнике на том берегу небольшая группа лейтенанта Кулакова была позже вызволена ротой, переброшенной на тот берег с помощью нашей переправы.

Обрадованный успехом завоевания плацдарма, командир 429-го полка подполковник Азатян обещал наградить меня высшей наградой — орденом Ленина. Но этот орден где-то затерялся.

Весь апрель шли кровопролитные бои за расширение плацдарма. За месяц боев, к середине мая, мы расширили плацдарм за Днестром до трех километров в глубину. Но наши соседи слева, за озером Бык, никак не могли одолеть небольшой взгорок, сильно укрепленный немцами. Противостоящие соседнему батальону немцы находились позади нас и стреляли не только в атакующих соседей, но и нам в спину, когда мы вели бой со «своими» немцами. Вся сила тех, «не наших» немцев заключалась в глубоких и очень прочных окопах в глиняном грунте, снаряды такой грунт не брали. При обстреле фашисты прятались на дне траншеи, а как только наша пехота начинала атаковать, выставляли наверх пулеметы и давай строчить.

Накануне весь день соседний батальон бился с немцами за этот злополучный взгорок, провел несколько безуспешных атак, но так и не завладел возвышенностью. Вся нейтральная полоса оказалась усыпана телами погибших наших солдат. Время от времени я наблюдал за трагическим боем соседей, но помочь им не имел возможности, так как сами мы весь день бились со «своими» немцами. Вот и сейчас захлебывалась уже третья атака наших соседей, и весь взгорок усеяли новые трупы наших солдатиков. Сжалился я над соседями и решил помочь им, хотя они меня и не просили. Как только выдалось у меня несколько минут более или менее свободного времени от участия в бою своего батальона, я повернулся назад и всмотрелся с помощью бинокля в тот бугор: снова безуспешно атаковавшие соседние пехотинцы откатываются назад, в свои вырытые за ночь окопы. А поддерживающие их артиллеристы ничем помочь не могут: их снаряды рвутся по разные стороны немецкой траншеи, совсем близко от нее, но не попадают в траншею, и немцы отлеживаются на дне окопов. Думаю: как же выкурить немцев из окопов, ведь по закону рассеивания и мои снаряды в траншею не попадут. А что, если попробовать стрельбу на рикошетах? Моя батарея стоит на закрытой позиции далеко позади — но как раз на уровне этого взгорка. Чтобы стрелять по «не нашим» немцам, орудия придется развернуть почти на девяносто градусов влево, а расстояние всего с километр. Должно получиться. Подаю команду на свою батарею: