Вилли Кубек - Передовой отряд смерти. Фронтовой дневник разведчика Вермахта 1942-1945 Страница 45

Иногда занимаемся спортом, после этого, как правило, отправляемся купаться в близлежащий ручей. Водица в нем хоть и не очень чистая, но зато освежает. Бывает, что занимаемся огневой подготовкой за деревней. Раз в день выстраиваемся на осмотр перед командиром батальона, но чаще этим занимается первый офицер штаба батальона.

Естественно, русские постоянно следят за нами — их воздушная разведка работает регулярно.

Однажды с самолетов они стали разбрасывать над Чиркой пропагандистские листовки. Содержание их сводилось в основном к следующему: 13-я дивизия, побольше занимайся боевой подготовкой, мы для тебя приготовили настоящий шедевр.

Яснее не выразишься! Противник знает наше соединение, которое ему в свое время удалось взять в кольцо. Это было в ноябре 1942 года под Орджоникидзе на Кавказе. В тот раз дивизию вызволила дивизия ваффен-СС.

Распорядок дня.

Подъем в 5 часов утра, в 6 часов построение у канцелярии. Нашему экипажу приходится топать дальше всех.

До 11.30 служба, до этого времени получасовой перерыв для приема пищи.

Перерыв на обед — 2 часа, который не замечаешь: и помыться надо, и за едой сходить, так что настоящего отдыха не получается.

В 13.20 — построение, развод на работы до 16.00. Но освобождаемся мы не ранее 18 часов. По вечерам скат, а в 21 час ложимся спать.

Спальное помещение.

Чаще всего ложусь спать прямо на пшеничном поле у бронемашины, подстелив под себя кусок брезента и еще шинель и накрывшись одеялом. Последние несколько ночей шел дождь, поэтому пришлось спать в машине.

Условия расквартирования.

Разместились мы в саду, среди сливовых деревьев. Между четырьмя деревьями поставили нашу бронемашину, загнав ее в большой окоп глубиной 60 см. Этот импровизированный капонир служит защитой от осколков. В 10 метрах от машины под акациями мы установили стол и 2 скамейки. Там мы живем — едим, пишем письма, отдыхаем. Все наши вещи и посуда развешаны на деревьях.

Всегда имеется про запас 20-литровая канистра воды. Умывальником служит ведерко от мармелада.

Ящик с продуктами стоит на скамейке — это его постоянное место.

Правда, есть еще одна напасть — муравьи, а в остальном здесь вполне переносимо.

На этом месте завершается собственно дневник, дальнейшие события вплоть до начала широкомасштабной наступательной операции русских описаны мною в письмах родителям. Эти письма еще можно было отправить домой в Германию полевой почтой вплоть до 20.08.1944 г.

Рассуждения на тему 22 июня 1944 года — 3-й годовщины начала войны с Россией

Чего только не произошло за эти 3 года! И на Германию, и на захваченные ею страны обрушились страшные невзгоды.

За полтора годы нам ценой невероятных потерь в живой силе и технике удалось дойти до Сталинграда, вклиниться на Кавказ, оставляя после себя смерть и разрушение.

На долю ни в чем не повинных людей выпали невообразимые страдания. Сталинград послужил своего рода поворотным пунктом. Настало время, когда мы стали осваивать «науку отступления», причем с помощью Красной армии мы проявили себя способными учениками и неотвратимо и быстро приближались туда, откуда в 1941 году начали эту кампанию.

С весны нынешнего года противник отбил у нас огромные участки ранее занятой нами территории: в его руках почти вся Украина, начиная с 22.06.1944 г. он непрерывно наступает на всех направлениях.

Размышления об этой войне зафиксированы письменно в январе 1944 года еще в казарме Майнингена, где я тогда пребывал и где имел доступ к пишущей машинке в канцелярии вермахта.

Я не мог предполагать о последствиях того, попади эти мои записи в не те руки.

К размышлениям меня подтолкнули полтора года войны на Восточном фронте в России, два ранения (1-е — когда 11.9.1942 г. в Прохладном у Терека была подбита наша тяжелая бронемашина и в живых я остался один из всего экипажа; 2-е — ранение в плечо во время пехотной операции в районе Шиколы на Кавказе, это произошло 26.12.1942 г.), 6 месяцев пребывания в госпитале и после этого 9 месяцев службы в Германии в кадрированной роте в Майнингене и Зондерхаузене.

Майнинген (Тюрингия), январь 1944 г

Казармы

Настроение хуже некуда. Постоянные воздушные налеты, скоро они превратят в ничто всех нас, и самое обидное — погибнуть под обломками зданий не где-нибудь, а у себя дома.

Кажется, голова лопнет; а ты так и не найдешь внятного ответа на все мучающие тебя вопросы. Затянувшееся отступление наших войск в России, разумеется, настроения не улучшает.

Произносимые повсюду речи, проникнутые духом беспомощности, характерной для сегодняшнего дня, уже никто не слушает. Даже самый распоследний фанатик в конце концов утрачивает веру в якобы грядущее возмездие, о котором трубят на каждом шагу.

У всех когда-нибудь исчерпывается терпение, и люди спрашивают себя: а ради чего это все?

Теперь каждого донимают эти или подобные мысли о возможном исходе этой войны.

И никому нет охоты оказаться в последнем батальоне, который разгромят.

Объявленную на 30.1.1944 г. речь фюрера уже никто не ждет, как это было прежде.

Каждый задает себе вопрос — а что в ней может быть нового?

Нам уже не раз приходилось слышать, что, дескать, существуют два пути: либо мы победим в этой войне, либо русские. Внушающая утешение идея, нечего сказать!

Ради чего эта долгая война, за которую никто не желает брать на себя ответственность? Ради чего гибнут миллионы невинных людей, в том числе женщин, детей? Война такой ценой?

Неужели нельзя было все решить мирным путем?

Кто стал бы на нас нападать, если бы мы сами не досаждали другим?

Нам ведь тысячи раз повторяли, мол, мы сотрем города Англии с лица земли. А не настанет ли день, когда мы будем стыдиться этого?

Теперь, когда стирают с лица земли наши города, все вокруг заговорили о терроре против нас.

А если произойдет такое, что мы когда-нибудь все же сможем обрушить на Англию вдвое больше бомб, чем они на нас, то мы назовем это возмездием.

И мы, и они только и способны на лживые фразы.

Когда-то нас убеждали — все, теперь только русских сокрушить, нанести этот последний и решающий удар, вот тогда все, мир. А что мы видим теперь?

Кто теперь наносит пресловутый последний и решающий удар?

Когда-то нам втолковывали, что там, куда ступил сапог немецкого солдата, ничей больше не ступит. А что мы видим сегодня?

Кому же, в таком случае, верить? Неужели нас до сих пор вдохновляет эта война, по окончании которой миллионы людей лишатся крова и основ для существования — обретенного ценою таких трудов имущества?

Кто выиграет от этой войны?

Вопросы, вопросы, вопросы, которые не дают покоя никому.

100 % населения ни в какую окончательную победу не верит. И каждому предельно ясно — проиграй мы эту войну, нас непременно обвинят в том, что, дескать, мы не сумели приложить достаточно усилий ради достижения победы.

Но вот в «возмездие» люди еще продолжают верить.

И даже если сегодня мы уже не столь уверены в скорой победе, как это было в начале войны, все же где-то в глубине души каждый верит в ее приход, ибо по-иному ведь просто быть не может.

Приходится слышать самые дикие сценарии пресловутого «возмездия». Кто-то из самого надежного источника слышал то, что слышать не мог в принципе, ибо те, кто наверху, умеют держать язык за зубами.

Впрочем, если не считать бомбардировок крупных городов, истинная война пока что не докатилась до Германии. Пока что здесь никто не погибает от голода — еды на всех хватает.

И даже в городах атмосфера скорее, мирная. Ну, кто в таких условиях способен задуматься о том, что происходит на далеких фронтах?

И если здесь у тебя на родине жизнь вполне сносная, спрашивается, а за что ты собственно сражаешься?

Повсюду на родине спекулируют и наживаются. Ты — мне, я — тебе, вот основополагающий принцип существования.

В обмен на вино получают отрез на костюм, а до людей ни вино, ни отрез не доходят. Чего бы ни касалось, спекулируют всем и наживаются на всем.

У кого есть связи, тот может достать все. Разумеется, за соответствующую цену. А она высока. За килограмм натурального кофе в зернах выкладывают до 300 рейхсмарок.

В общем, «колеса должны крутиться для победы!»

Примечания

1

Вероятно, автор имеет в виду комедию «Тетка Чарлея», известную нам по фильму «Здравствуйте, я ваша тетя!».

2

Генерал-губернаторство — так в гитлеровской Германии называлась территория оккупированной Польши.