Иван Бережной - Записки разведчика Страница 45

– Куда вы идете!? Провалитесь! Река еще не стала…

– Не волнуйтесь, папаша! — кричал в ответ Павлик Лучинский, продолжая путь по льду.

– Еще никто из местных не переходил, а вы обоз… Потопите.

– Да ведь нам сильно надо на тот берег, а если надо, значит перейдем… – доказывал Митя Черемушкин…

Еще разведчики не достигли противоположного берега, а Ковпак подал команду:

– Всадники, на лед!

Первым поспешил юный разведчик Миша Семенистый на маленькой шустрой лошадке: лед угрожающе затрещал, но не проломился.

– Осел на воду, — с видом знатока сказал Панин.

И действительно, когда вслед за Семенистым поехали другие всадники, то слышалось лишь тихое потрескивание. Так один за другим на том берегу оказался весь взвод конных разведчиков во главе с лихим Мишей Федоренко.

Началась переправа обоза. Для безопасности подводы пускали с промежутками в пятьдесят метров. Но ездовые поверили в счастливую звезду и все сокращали и сокращали расстояние.

– Сколько живем здесь, никогда не видели такого чуда, — разводили руками жители.

И было чему удивляться. Ведь всего в пятнадцати-двадцати метрах в стороны от переправы виднелись открытые полыньи, из которых выплескивалась вода, растекаясь по льду. В некоторых местах вода подходила к нашей дороге. Пришлось настелить сена, чтобы колесами подвод и подковами лошадей не разрушить лед. Однако и это мало помогло. На льду появились провалы и все-таки, лавируя между ними, ездовые пробирались вперед.

Орудия командир не решился пускать через реку по льду. Они были перевезены на пароме несколько в стороне от ледяной переправы.

– Наверное, так и не бывало никогда, чтобы в одно и то же время, рядом существовали две различные переправы: зимняя и летняя, — сказал удивленный Гапоненко…

Весь день и до поздней ночи ползли подводы по льду, А на следующее утро западный ветер принес потепление. Лед покрылся водой, а еще через пару часов невозможно было перейти пешему, не говоря уже об обозе. Стоило нам задержаться на сутки, и мы не сумели бы переправиться через Припять.

Оставив позади себя Припять, соединение углубилось в Полесье. Среди лесов там разбросаны села, деревни и много мелких хуторов. Почти в центре Полесья, недалеко от границы двух братских республик - Белоруссии и Украины, расположен районный центр Лельчицы. Этот район и был облюбован Ковпаком и Рудневым для базирования отрядов.

ПАРТИЗАНСКИЕ „КАННЫ"

Впереди простиралась сплошная полоса лесов. Теперь, не опасаясь авиации, мы могли совершать дневные марши. Встреч с крупными силами противника пока не предвиделось. Мелкие же гарнизоны и полицейские участки, разбросанные в Полесье по селам и местечкам, узнав о нашем продвижении, начали спешно готовиться к обороне. Но когда мы с ходу разгромили несколько таких гарнизонов, а соединение Сабурова овладело районным центром Словечно, перепуганные полицаи, спасая свои шкуры, в одиночку и группами устремились в Лельчицы под защиту немецкого гарнизона.

Гитлеровцы из трех районов Полесья создали округ с центром в городе Лельчицы. Это был их опорный пункт в глухом районе Полесья. Здесь сосредоточились немецкие окружные власти, полицейское управление и военная комендатура с гарнизоном около трехсот солдат и офицеров.

После того как нашими подразделениями была уничтожена полицейская охрана складов в Буйновичах, а зерно и мука из этих складов были частью вывезены партизанами и частью розданы населению, в Лельчицах поднялся переполох. Гитлеровцы спешно укреплялись в городе: приспосабливали здания к обороне, рыли окопы в парке перед комендатурой, гарнизон усилился полицейскими, которые прибежали из окрестных сел.

В лагере врага царила паника. Этому, в немалой мере, способствовали слухи, которые распространяло местное население. В их устах наше партизанское соединение превращалось в кадровые войска Красной Армии.

Обо всем этом разузнали разведчики.

– Самый раз нанести удар по Лельчицам, — сказал комиссар.

– Ты, Семен Васильевич, мои думки читаешь, — весело отозвался Ковпак. — А начальник штаба, наверно, и план уже разработал. Как Григорий Яковлевич? — обратился командир к Базыме.

Да, неторопливый, рассудительный начальник штаба Базыма, бывший учитель, уже не раз замечал, как то Ковпак, то Руднев раскрывали карты и внимательно всматривались в то место, где обозначен город Лельчицы. Туда же нацеливались и основные силы разведки. Вот и сегодня только вернулись оттуда разведчики Черемушкин, Журов и Лучинский, как вновь к городу направились Мычко, Архипов, Гомозов и Виноградов.

По всему было видно, что решение о разгроме лельчицкого гарнизона командиром и комиссаром принято, а помощником начальника штаба Васей Войцеховичем разработан план боя с расчетом окружить и уничтожить гарнизон. Ждали только удобного момента для удара. Такой момент настал.

День 25 ноября прошел в заботах по подготовке к операции. В ударную группу входили Путивльский, Глуховский и Шалыгинский отряды. Кролевецкий отряд должен был перекрыть дороги, идущие из Лельчиц, и не допустить подхода подкрепления противника, а также уничтожать группы, которые могут прорваться из Лельчиц. В резерв выделялись три роты, в том числе и наша тринадцатая.

– Это будут наши партизанские «Канны», — воодушевленно сказал Руднев. — Так проведем же их с достоинством!

Перед самым выступлением на задание мне встретился Саша Тютерев. Увидев меня, он издали закричал:

– Слыхал, Иван Иванович, старик номер отчубучил?- И, увидя мой недоуменный взгляд, пояснил: — Ковпак по телефону переговорил с Лельчицами и приказал гитлеровскому офицеру немедленно убраться восвояси.

– Что же тот?

– А тот ответил: «Я бы с удовольствием, но начальство не разрешает… Я всего лишь заместитель».

– Наш дед под Буденного действует, — вставил бывший бухгалтер, а ныне командир пятой роты Степа Ефремов. — Помните, как он приказал генералу Шкуро построить в Воронеже свои войска для парада?

…Бесшумно и деловито покидали роты Стодолищи. Одновременно с Путивльским, из соседних сел выступали остальные отряды соединения. Необходимо было к двум часам ночи изготовиться к бою, а в три часа начать атаку.

Тринадцатая рота шла со штабом за пятой, шестой и девятой ротами ударной группы… Когда мы подходили к речке Уборти, в Лельчицах раздался винтовочный выстрел. Вслед за этим вокруг города разразился пулеметный и автоматный шквал. Снопы трассирующих пуль полетели к центру города со всех сторон.

С первых же минут противник начал яростно сопротивляться. Вероятно, опасаясь нападения партизан, гитлеровцы еще с вечера расположились в окопах и строениях, приспособленных к бою. Однако первый натиск партизан оказался настолько сильным, что враг вынужден был откатиться в глубь населенного пункта.

Чем ближе к центру продвигались партизаны, тем отчаяннее сопротивлялся противник. К рассвету вражеский гарнизон был зажат в кольцо в нескольких домах. Особенно упорное сопротивление оказывали немцы, засевшие в кирпичных зданиях комендатуры и казарм и окопах, отрытых вокруг этих зданий и в парке перед комендатурой. В пьедестале разрушенного памятника Ленину гитлеровцы соорудили дот…

Сильный пулеметный и автоматный огонь врага задержал на некоторое время продвижение партизан и заставил залечь. Надо было спешить, так как к немцам могло подойти подкрепление.

К роте прибежал Вершигора, назначенный заместителем Ковпака на период боя.

– Веди ребят на прикрытие артбатареи! — выкрикнул он, направляясь в город.

Перейдя вброд Уборть, рота достигла окраины Лельчиц. Впереди бухали орудия, рвались гранаты, доносились трескучие очереди пулеметов и автоматов. Над нашими головами запели пули. Чем ближе к центру города, тем больше ощущалась плотность неприятельского огня. Пригибаясь, автоматчики стремительно перебегали от одного укрытия к другому, а кое-где приходилось переползать. Вот и наша артиллерия. Пушки вели огонь по противнику, засевшему в парке. Возле орудий слаженно и четко действовали расчеты. Затянутый ремнями, с биноклем на груди, командир батареи майор Анисимов встретил нас с нескрываемой радостью.

– Товарищ подполковник, разрешите орудия подтянуть ближе к немцам. Отсюда обстрел неважный – дома мешают, — обратился он к Вершигоре.

– Валяй, — разрешил Петр Петрович. — Мы прикроем.

Развернув в цепь, я повел роту вперед. Вслед за нами артиллеристы тащили орудия. Когда до расположения немцев оставалось метров восемьдесят и их оборона была хорошо видна, орудия встали на прямую наводку и открыли огонь.

Артиллеристы обстреливали казарму, из окон которой строчили немецкие пулеметы. Наши снаряды, ударяясь о каменные стены и взрываясь, не причиняли пулеметчикам никакого вреда.