Юрий Корчевский - Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» Страница 46

– Давно бы так!

Василий закинул автомат за плечо и неловко выбрался через кормовой люк в рубке.

Минуты складывались, прошло уже полчаса. Пора бы заряжающему и вернуться.

По броне громыхнули сапоги, и в открытый люк сначала упал мешок, затем влез Василий. Вид у него был запыхавшийся.

– Командир, похоже – поезд.

– Похоже или поезд? Ну-ка, дыхни!

– Да не пил я! Вроде паровоз где-то пыхтит – слева.

Павел высунулся в люк и стянул с головы шлемофон – в нем ничего не слышно. Вроде какое-то пыхтение и в самом деле доносится.

– заряжай бронебойным!

– Это мы мигом! – Василий подхватил с боеукладки снаряд и вогнал его в казенник.

Павел захлопнул за собой люк.

– Ты чего принес?

– Окорок, самый натуральный! В подвале висел. А запах!

Из мешка ничем не пахло.

Павел приник к смотровым приборам. Что за ерунда? Такое ощущение, что по рельсам вдали остров плывет. Натурально: ветки видны, даже ветром колышутся.

– Бронепоезд, твою мать! К бою! Иваныч, заводи мотор!

Взревел дизель. Для самоходки двигатель – это не только подвижность в бою, но и возможность горизонтальной наводки.

Павел вызвал по рации комбата и доложил о приближающемся поезде.

– Ты только не торопись, – ответил комбат. – Подпусти его поближе и бей в первую очередь по паровозу, чтобы хода лишить. А мы к тебе на помощь, только задержи его!

Бронепоезд шел медленно, километров двадцать в час, и потому почти бесшумно, лишь изредка вздыхая паровой машиной. Тогда над ним поднималось облако пара.

Вот он появился в смотровых приборах весь, от головы до хвоста. До чего же огромен и устрашающ! Да на нем пушек больше, чем у них в батарее!

Насыпь с рельсами была на одном уровне с самоходкой, а башни с пушками – метров на четыре-пять выше. Павел сразу сообразил, что это хорошо для них. Полевые артиллерийские орудия, танковые пушки всегда имеют большой угол возвышения для стрельбы навесным огнем и очень маленькие углы склонения, иногда один-два градуса. Иначе говоря, они не предназначены для стрельбы вниз. И их самоходка вполне могла попасть на такой маленькой дистанции в мертвую, непростреливаемую зону.

– Готовы? – выдохнул Павел.

– Готовы, командир.

Павел сам навел прицел на паровоз, шедший в середине состава. Он помедлил секунду, размышляя, куда стрелять – в будку машиниста или прикрытый броней паровой котел? Пожалуй, в котел. Тогда паровоз ход потеряет, да и промахнуться в цель такого размера невозможно. И Павел выстрелил в середину парового котла.

Паровоз сразу окутался паром – так, что на несколько секунд совсем скрылся из глаз.

– Бронебойный!

Василий загнал снаряд в пушку. Теперь Павел выстрелил по броневагону с башнями – главная угроза для самоходки исходила именно оттуда.

– Бронебойный!

Пока немцы обнаружат самоходку, у них есть фора – минута-две, не более. Надо стрелять в темпе, успеть как можно сильнее повредить бронированную махину.

Экипаж успел сделать за минуту 6 выстрелов, перекрыв норматив. Каждый понимал, что от слаженности, плотности и скорости стрельбы зависит исход поединка.

– Иваныч, давай задним ходом! Меняем позицию.

Павел обернулся назад, давая команду механику. С его водительского места обзора назад не было и вовсе никакого.

Только самоходка заползла за заранее выбранный Павлом дом, как на прежнем месте, где они только что стояли, взорвались два снаряда, вдребезги разнеся сарай.

Один из пушечных броневагонов дымил, но открытого огня не было видно.

Сильно парил паровоз, пар и дым сносило ветром в сторону, прикрывая, как дымовой завесой, состав.

Самоходка успела выпустить по составу еще два снаряда, только разглядеть попадания не удалось из-за пара и дыма.

Бронепоезд ответил огнем из башенных орудий. Снаряды угодили по крыше и чердаку, на самоходку посыпалась черепица и обломки досок.

Павел приник к прицелу и не поверил своим глазам. Бронепоезд медленно, почти незаметно начал двигаться назад. Как так? Паровоз поврежден, поезд на месте должен стоять?! Откуда экипажу было знать, что маломощный двигатель дрезины начал уводить поезд из-под огня самоходки!

И комбат молчит. Далеко ли помощь? От места, где был Павел, до засады пары самоходок вроде бы и недалеко, километров семь. Только по грунтовке максимальную скорость не разовьешь, а бой всего-то шел пару-тройку минут.

Бронепоезд начал двигаться быстрее, вот он уже идет со скоростью пешехода.

Павел озадачился. Как же поезд двигается, если паровоз разбит? Нельзя его упускать, немцы могут заменить паровоз на любой станции – пусть и не на бронированный, и тогда он снова будет в строю.

– Иваныч, вперед, на насыпь!

Самоходка дернулась, объехала дом, за которым укрывалась, и взобралась на насыпь. По рубке сразу же, как горохом, звонко ударили малокалиберные снаряды от зенитной установки на поезде, не причинив, впрочем, особого вреда.

– Иваныч, разворачивайся на путях!

Самоходка со скрежетом развернулась на рельсах.

– Бронебойный!

– Уже в стволе!

Почти не целясь, Павел выстрелил в хвостовую бронедрезину. Что уж там взорвалось, непонятно, но из дрезины вырвался после взрыва огненный шар, а стенки ее разошлись в стороны, как лепестки цветка.

– Ага, не нравится! – закричал наводчик.

Следующей за дрезиной шла бронированная платформа, откуда расчет зенитного малокалиберного «Эрликона» стрелял по самоходке. Борта у платформы были высокие, метра по полтора, скрывающие расчет по плечи. Эх, сейчас бы сюда шрапнель, только такие боеприпасы давно не производились.

– Осколочно-фугасный! – приказал Павел.

– Готово!

Павел поймал в прицел платформу и выстрелил. Борта платформы, как и броневагонов, имели толщину брони 20–25 миллиметров, защищавшую команду бронепоезда от пуль крупнокалиберных пулеметов и легкой артиллерии. Противостоять 100‑миллиметровому снаряду весом в пуд они не могли.

Разрыв получился объемным, после чего «Эрликон» больше не стрелял. По большому счету это малокалиберное, 20-миллиметровое автоматическое орудие швейцарского производства повредить самоходку не могло. Ее 120-граммовые снарядики с 4 граммами взрывчатого вещества для самоходки – что для слона дробина. Но повредить оптику прицелов они могли запросто, потому и поплатились.

Поезд медленно двигался по рельсам, а самоходка тряслась по шпалам, догоняя его. Башенное орудие последней башни стрелять не могло – самоходка была слишком близко.

– Вася, давай тупоголовый!

На самоходке было четыре типа снарядов: бронебойные остроголовые, бронебойные тупоголовые, обладавшие несколько большей бронепробиваемостью, осколочные гранаты и осколочно-фугасные.

– Готово.

– Иваныч, остановка.

Самоходка замерла. Павел навел прицел немного выше бортов платформы, в торцевую стену броневагона, и нажал на спуск.

Все бронебойные снаряды имели на донце трассер, и Павел увидел, как снаряд точнехонько угодил немного ниже крыши. И через несколько секунд увидел, как из пробоины пошел дым.

– Иваныч, вперед!

– Командир, мы от тряски на шпалах развалимся, ходовая не выдержит! – взмолился механик-водитель.

Он прав. Павел раздумывал. Ехать по рельсам вдогон – самоходку угробить можно. Съехать с рельсов и гнать вдоль путей – по немцам стрелять невозможно: они не на танке, нет поворачивающейся башни, а угол поворота орудия по горизонту всего 8 градусов. Да и съехав на грунт, они подставят себя под огонь пушек бронепоезда.

Павел искал и не находил выхода, упускать же такую добычу не хотелось.

– Командир, смотри вправо! – закричал водитель.

Павел приник к смотровым приборам командирской башенки. Прямо по полю, прямиком на бронепоезд неслись две самоходки. Из-под гусениц летела грязь, самоходки делали короткие остановки и стреляли. Ура, помощь пришла!

– Иваныч, обходи поезд слева!

Павел рассудил, что немцы заметили приближающиеся самоходки и все внимание переключат на них. Башня не может одновременно стрелять по обе стороны. Потому надо воспользоваться моментом.

Ревя мотором, самоходка перебралась через рельсы, нырнула с насыпи вниз и рванулась вперед. Вот она сравнялась с серединой поезда.

– Бронебойный!

– Готово!

– Иваныч, поворот направо и остановка!

СУ-100 круто развернулась и замерла. Самоходка влепила снаряд в бронированный бок пушечного вагона, который шел в десяти метрах от боевой машины. Удара с такого расстояния не выдерживал даже «Тигр».

Из вагона полыхнуло, стрельба прекратилась.

– Анатолий, бей по вагонам!

Выстрелы громыхали один за другим. Даже доворачивать гусеницами самоходку не приходилось – вагоны бронепоезда сами медленно проплывали мимо, подставляясь под выстрелы. Вероятно, были попадания и от двух других наших самоходок, поскольку дымили почти все вагоны.

Павел включил рацию на передачу и вызвал комбата.