Анатолий Кудравец - Сочинение на вольную тему Страница 47

— Я тоже так думаю. А чтобы все было по-доброму, так поставь новые столбы. Я посчитал: нужны три штуки. Лес у тебя есть, ошкуренный, сухой…

— Ты что, дядька, сдурел? Это ж на хату… Я новую хату ставить собирался. А, Зина, ты слышишь, что он придумал?

— И правда, дядька, — оторвалась от печи Зина. — Этого леса и на хату мало.

— Вопщетки, столбы, я думаю, и сельсовет отпустит, — смягчился Игнат. — Хотя, по-честному, с тебя и столбы следовало бы взыскать. Чтоб знал. Ну, да столбы столбами, а кто ставить будет и когда?

— Вот раскомандовался. Тебе бы, дядька, в войну батальон, да что батальон — целый полк, вот накомандовал бы…

— Ты, вопщетки, поговори, так я тебе дивизию устрою, — пристрашил Игнат.

— И в самом деле. Не председатель, не бригадир дайжа, а пришел и распоряжается, — всерьез озлился Адась.

— Председатель с тобой не базарил бы столько. Телятник ведь тоже, наверное, остался без тока? Семьдесят голов, им в чугунке пойла не наваришь. А пока надо хоть столбы убрать и проволоку смотать, чтобы можно было по улице пройти. Одевайся, так я подсоблю.

— Телятник — ладно. Он от высоковольтной питается, я глядел. А улицу освободить надо…

Тут Адася долго уговаривать не пришлось. Он быстро натянул кирзовые сапоги, надел ватник, подпоясался.

На улице немного прояснилось. Тучи шли теперь выше, открывая в небе промоины, голубовато-сизые пятна. И весь разбой, который учинил ночью Адась, уже не казался таким страшным. В трех местах провода были порваны, словно перерезаны, и мужчины скатали их в большой моток. Столбы скинули с дороги под забор. Долго возились с тем, зависшим на Миколковой липе, спихивали его багром. За этим занятием и застал их председатель.

Председательский газик редко останавливался в их поселке, а случалось такое, то по большей части останавливался возле Игнатова двора. На сей раз из газика вышел не только председатель, но и инженер, затем выскочил электрик Миша Адаменя. Значит, уже знали о случившемся, коли такой бригадой заявились.

Председатель был не из дальних краев — из-за Селища. С той стороны обычно приходили сюда и оседали Гончаренки, Дегтяренки, Коваленки. Председатель был из Гончаренков. Виктор Захарович Гончаренок. Порода приметная: сухощавые, с крючковатыми носами, а голос — что твоя труба. Игнат видел и двух братьев: все как будто из одного дуба и одним топором вытесаны.

Председателем он у них уже лет пять. Приехал и как-то сразу прижился, по-хозяйски обгородился постройками: поставил дом, хлев, баню. Прибыл с пятилетней дочуркой, а двоих уже здесь нашли. Это при нем, при Гончаренке, велась дорога из Клубчи в Липницу и дальше, на станцию, при нем в Липнице начали строить — и уже заканчивают — новый коровник на триста голов, или, как теперь модно говорить, «комплекс». Появился он совсем молодым, лет тридцати, тонкий, высокий, а здесь стал солиднее, однако мягкие серые глаза, как и прежде, смотрели на человека вроде бы виновато или просительно. Ему бы доктором быть: и выслушает, и доброе слово скажет, и утешит. Мягок, но своего добьется. Тихо, спокойно, а сделает так, как задумает.

Инженер был здешний, клубчанский, из Цодиков, и, как все Цодики, ростом невысок и мрачен с лица. Человеку за пятьдесят, а Игнат не припомнит, чтобы лицо его просияло от какой-нибудь радости — будь то своя или чужая. «Вот так и проживет свой век, не зная, отчего люди радуются», — подумал Игнат, наблюдая, как Цодик вылезает из машины: носком сапога осторожно нащупал землю, поставил ногу на всю ступню, затем опустил другую.

Электрик тоже был из Клубчи. Молодой хлопец, после армии. Выскочил из машины, кивнул головой Игнату и Адасю и принялся осматривать линию.

— Вот так. Пока вы спите, люди за вас все сделают, — упрекнул Цодика и Адаменю председатель, подавая руку Игнату, затем Адасю. — Вчерашняя ночь и у вас натворила? В двух бригадах линию положила, — продолжал он, не сводя глаз с Игната.

— Вопщетки, и тут был… ветер, — Игнат бросил взгляд на Адася. У того даже шея вытянулась от напряжения, с каким он смотрел на Игната. «Стой уже, герой, не трясись». — Три столба под корень. Это если считать только те, что лежат. А если взять и те, что завтра лягут, то и всю линию надо ставить на цементные пасынки. И крепче, и надолго.

— Кому тут нужно это надолго? Сколько тут хат осталось?.. — уныло отозвался Цодик, скользнув взглядом вдоль поселка.

— Пятнадцать дворов, — заметил Игнат. — Тебе, как колхозному начальству, следовало бы знать.

— Все мы начальники… дворы считать… Только работать некому.

— А вопщетки, пожалуй, в твоих словах есть и разумный пункт. Сел бы сам на трактор да вот его, — Игнат кивнул на Адася, — по старинке припряг, глядишь, и звено уже… А звено на машинах — большая сила. Одной земли сколько можно перевернуть.

— Ага, ты, дядька, насоветуешь… — Цодик посмотрел на Адася, будто прицениваясь. Адась шмыгнул носом, отвернулся. — Лучше бы в центр переезжали, до кучи, виднее было бы, что делать.

— Переедем. Все переедем, вон туда, — Игнат качнул головой на кучу черных деревьев за поселком, на кладбище. — А пока ты у Захаровича спроси: нужны тут люди или нет? У него спроси.

— Не люди нужны, а работники… Ра-бот-ни-ки, — врастяжку повторил последнее слово Цодик.

— Вопщетки, а ты видел, чтоб работники были не люди?.. — глухо поинтересовался Игнат. Он уже вскипал: довольно этих глупых шуточек.

— У вас какая-то уж очень мудреная философия получается, — вмешался председатель. — Люди, работники… Будут люди, будут и работники.

— Ты, Цодик, слухай человека. Он хоть и не из Клубчи, как некоторые, а широко мыслит…

— С тобой, дядька, лучше не связываться. Ты все на свою ногу норовишь поставить, — пошел на примирение Цодик.

— Вопщетки, на чужих ногах не ходил и не собираюсь.

— Так что будем делать? — снова вступил в разговор председатель.

Вопрос был к Цодику.

— Что делать… Нужно временные столбы ставить, а там будет видно. Да и районная бригада ослобонится…

— А тебе, вопщетки, повезло, — улыбнулся Игнат Адасю. — Считай, крепко повезло.

— Мне всегда везет, — Адась впервые за все утро засмеялся. — Мне еще покойный тата повторял: «Не горюй, Адась. Бог возьмет, бог и отдаст».

— Ну, с богом не так все просто. Он что забрал — то забрал. А тут повезло.

— В чем это ему повезло? — заинтересовался председатель. Цодик тоже повернулся к Игнату.

— Да так, — ответил Игнат. — Мы тут с ним побились об заклад на один параграф закона. Но ему, — Игнат кивнул на Адася, — сегодня, не иначе, волк дорогу перебежал. Я был уверен, что он проиграет, но нет…

— Ну что ж, Игнат Степанович, раз у вас такая тайна, то и я хочу пошептаться, — председатель взял Игната под руку, повел к машине. — Есть один серьезный разговор…

— Вопщетки, если серьезный, то и я серьезный, — в тон ему ответил Игнат.

— Как вы смотрите на то, чтобы поменять, говоря по-военному, дислокацию?

Игнат Степанович остановился, высвободил руку.

— Это что, опять насчет переезда? То, о чем Цодик балаболил? Так скажу вам: я ставил тут хату не для того, чтобы по чьей-то пустой дороге перетаскивать ее неведомо куда.

Гончаренок спокойно выслушал его и снова взял под руку.

— Никто вас отсюда не гонит. Живите на здоровье. Тут другое. Я хотел бы, чтоб вы пошли на комплекс.

— На комплекс? Да он же еще не сдан.

— Не сдан, потому и надо как раз вам пойти туда. Проследить, что не доведено, не подогнано, не довинчено… Комплекс не маленький, не простой, узлов много и прочего. Сегодня строители здесь и мы им диктуем, а завтра они уедут и уже нам будут диктовать. Тут вас грамоте учить не надо.

— Вопщетки, грамота моя простая: замахнулся, так бей, не то самому дадут. А настроился на работу — работай честно, так, чтобы не нашлось охотников переделывать и пальцем в тебя тыкать. А как же будет с мельницей?

— Что мельница? Мельница свое отмолола… Вы сами знаете лучше других, что она доживает свой век…

— Вопщетки, если поменять стойки и пару балок… жернова, пожалуй, долго еще крутились бы… — размышлял Игнат.

— Под новые балки новые стены нужны. А при этих стенах жернова будут крутиться, пока не придавят кого-нибудь.

Председатель хорошенько полазил по мельнице, прежде чем завести этот разговор, ничего не скажешь. Игнату это нравилось. Нравилось и то, что его просят. Не однажды он заходил на комплекс. И когда еще только котлованы рыли, возводили стены, и потом, когда начали оживлять помещение металлом, монтировать транспортеры, автопоилки, «елочку»… На культурную работу задумано, ежели навести все и держать в строгости. Приглядывался ко всему, приценивался, как на базаре, однако себя видел там, на мельнице.

— И каким же начальником, Захарыч, ты хочешь меня сделать? — Игнат редко называл людей по отчеству, но если уж называл, то была тому причина.