Павел Автомонов - Каштаны на память Страница 48

«Глупенькая! Хватит еще заданий и на твои плечи», — припомнил Андрей свои же слова, сказанные Лесе, и тяжело вздохнул.

Шестеро стояли, глубоко задумавшись. Ветер шевелил их волосы: русые, белые, каштановые, черные. Глядя на солнце, хлопцы не щурились, как щурятся люди, провожая близких в далекий путь, следя за тем, как поднимается тучею пыль следом за подводой, автомашиной или как тают огоньки последнего вагона поезда.

«Не сердись на меня, Леся!» — мысленно обратился Андрей к девушке. Как он ожидал этого свидания с ней и каким натянутым оно оказалось!.. «Я буду ждать тебя. Мы встретимся, Андрейка», — сказала она, на минуту забыв об обиде, еле сдерживая слезы. «Я приду! Приду! Приду!» — горячо сказал он.

— Свейке, солнце! — промолвил Рубен и положил руку на плечо Стоколоса. — Лаби. Хорошо. Снова мы вместе, как на заставе. Кажется, вот-вот подойдут капитан Тулин, лейтенант Рябчиков, политрук Майборский, бойцы Оленев, Живица, Москвитянин, Сокольников, киномеханик Гаврюша Шишкин — все, все наши. Они верили: страшнее смерти бесчестье воина, выше смерти честь твоя и твоей Отчизны. И видится мне, друг мой, все наши хлопцы выходят в наряд по охране государственной границы. А, Андрей? — шепотом спросил Рубен, глядя на запад.

Солнце тяжело опускалось за горизонт, бросая кровавый отблеск на неподвижную тучу.

2

Командир 68-й пехотной дивизии генерал Георг фон Браун, двоюродный брат известного в Германии физика и инженера Вернера фон Брауна, был назначен начальником Харьковского гарнизона.

Генерал, однако, не спешил к месту назначения, как вообще не спешил на восток. Его дивизии удобнее было идти вслед за танками Гудериана и Клейста. Тише едешь — дальше будешь, даже в «блицкриге», который уже срывался: к октябрю немецкие войска были не на Волге, как планировалось, а лишь под Харьковом. В Валках генералу пришлось еще раз припомнить русскую пословицу о тех, кто спешит. Ему доложили, что за прошедшие дни на дорогах в направлении Харькова подорвались на минах десятки автомашин и танков.

Фон Браун оставил свой бронированный «хорх» и стал ждать новых сообщений от командира саперного батальона гауптмана Гейдена. Гейден предстал перед генералом не совсем по форме — в замасленном кожаном пальто и в заляпанных грязью хромовых сапогах.

— Герр генерал! Шоссе и обочины дороги плотно заминированы противотанковыми минами.

— Еще один сюрприз русских? — сердито спросил фон Браун. — Как долго стоять мне здесь?

— Ехать можно сейчас — все, что могло взорваться под колесами или гусеницами, уже взорвалось или обезврежено моими саперами. Но… — Гейден развел руками. — Остаются мины, которые могут «откликнуться» под любой машиной сегодня, завтра или, может, через два месяца.

— Что за мины? — настороженно спросил генерал.

— Это мины замедленного действия с химическими взрывателями. Их настраивают на взрыв в определенное время, когда над ними промчится, возможно, десятая машина или танк.

— Кто бы подумал, что на пятый месяц войны русские будут еще заниматься минированием дорог? — проговорил удивленный фон Браун и, откинув высокий воротник плаща, добавил: — Едем в Харьков! Немедленно!

Бронированный «хорх» двинулся следом за «опелем» гауптмана Гейдена и другими машинами из саперного батальона.

С опаской, с тревогой на сердце въезжал в город генерал фон Браун; осторожно, словно босые по битому стеклу, в Харьков входили гитлеровские войска. Немецкое командование было крайне обеспокоено тем, что харьковчане успели отправить на восток около тысячи эшелонов с заводским оборудованием, машинами. Генералу фон Брауну доложили, что на тракторном заводе, этой гордости первых большевистских пятилеток, нет условий даже для мелкого ремонта танков.

— Смешно, но факт, — сказал фон Брауну капитан Гейден, — на тракторном и паровозостроительном, на ХЭМЗе, то есть на заводе Гартмана, можно мастерить разве что самогонные аппараты или зажигалки.

Не проходило и дня, чтобы в городе не раздался взрыв. Оккупанты боялись обживать дома, сам начальник гарнизона генерал Браун поселился в скромном жилище на Холодной горе. Он дал распоряжение немедленно выгнать всех жителей из пригородных домов и заселить их офицерами — не могли же саперы Красной Армии поставить мины там, где жили люди. И тысячи харьковчан оказались на улице под холодным дождливым осенним небом. Генерал фон Браун издал приказ, его отпечатали и расклеили на стенах и заборах:

«Каждый житель, который знает, где заложены мины замедленного действия, или же подозревает, что какие-то объекты заминированы, должен немедленно сообщить об этом в комендатуру. За верные сообщения выплачивается вознаграждение. Каждый, кто утаит данные о заминированных участках, будет расстрелян…»

Тем временем немецкие саперы усердно работали над разминированием промышленных объектов, дорог. Все эти дни фон Браун жил в домике, совсем не подходящем для начальника гарнизона и командира дивизии. Приходилось ждать, пока саперы обезвредят мины во всех особняках в центре города.

Внимание гауптмана Гейдена привлек особняк по улице Дзержинского. Гейден хотел предложить этот уютный дом генералу и вместе с саперами приехал его осмотреть. Они обошли двор, коридор, комнаты, спустились в подвал. И вдруг один из саперов обнаружил тонкий проводок. Тянулся он в пожелтевшей траве по двору и исчезал в большей куче каменного угля в котельной. «Что делать?» — спрашивали глаза солдата, нашедшего этот провод. Гейден растерялся. Что делать? Можно, конечно, перерезать провод. Но это опасно. Можно перебрать весь уголь… А если вдруг сработает замыкатель?

Гауптман Гейден искал добровольцев, а их нелегко было найти среди солдат саперного батальона — харьковские мины уже сидели у них в печенках. Почти всю Европу прошли солдаты Гейдена, а такого минного лабиринта еще не встречали. Уже выявлено девять различных типов мин. С одними управиться нетрудно, с другими — сложнее, а некоторые вообще пока не удается обезвредить. Гейден знал уже, что тут поработал какой-то инженер-полковник, участник войны в Испании. Гауптман Карл Гейден слышал о русском инженере Карбышеве, слышал об инженере Старинове, но фамилия Веденский ему ничего не говорила. Может, это вымышленная фамилия? Как бы то ни было, он задал Гейдену и всем его саперам в Харькове задачу со многими неизвестными.

Взвод выстроился перед гауптманом. Ему ничего не стоило приказать любому из саперов сделать шаг вперед. Но это не выход. Мало обезвредить мину. Может, она отличается от тех девяти типов, которые уже встречались, и неплохо было бы узнать ее конструкцию.

Гауптман медленно обвел глазами шеренгу. Саперы опустили головы.

— Нет охотников? — переспросил гауптман и презрительно бросил: — Трусы! Я сам буду перебирать уголь. Ефрейтор Броер! — обратился он к одному из саперов.

Эрих Броер вышел из шеренги и затосковавшим взглядом уставился на командира.

— Начнем. Таков приказ начальника гарнизона генерала фон Брауна, — спокойно сказал Гейден…

Ночь застала их в котельной. Работать дальше у Гейдена и Броера не хватило ни сил, ни нервов. Они перебрали больше тонны угля, но конца провода так и не обнаружили. Он уходил куда-то в уголок котельной.

В ту же ночь гауптман Гейден сообщил по телефону генералу фон Брауну, что он сам лично ищет мину в особняке и что, возможно, это и не мина. Он говорил так для самоуспокоения, а еще для того, чтобы генерал почувствовал, какой все-таки бесстрашный командир саперного батальона.

С утра они вновь начали перебирать уголь и часа через два докопались до деревянного ящика.

— Больше не могу! — не выдержал Броер, вытирая холодный пот.

Оба вышли во двор, присели на камне, закурили. Лица у обоих были перепачканы углем, блестели лишь зубы. Оба сосредоточенно сосали сигареты и, казалось, ни о чем не думали.

— Ефрейтор Броер, — устало сказал Гейден, когда они почти одновременно бросили окурки, — генерал фон Браун обещал, если мы справимся с этой проклятой миной…

Броер только качнул головой. За все время работы с Гейденом ефрейтор не промолвил ни слова, только сопел, как кузнечный мех, обливаясь потом. И теперь, потупившись, молча пошел за своим командиром. Остальные саперы поспешно отбежали за угол соседнего дома, патрули перекрыли улицу.

— Герр гауптман! — удивленно воскликнул Броер. — Да тут же радиоприемник?

Действительно, в мину была вмонтирована панель приемника с лампами, конденсаторами, сопротивлениями, индуктивными катушками. Гейден только моргал и почти перестал дышать, вобрав голову в плечи. Сколько он знает типов мин, но такой не видел… В мине — радиоприемник! Неужели это радиомина?