Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника Страница 49

— Устоим? — спросил я.

— Обязательно, иначе погибнем, — спокойно ответил Карл Антонович.

«Железные нервы», — подумал я и вдоль окопов пошел дальше. Еще издали услышал размеренный, неторопливый голос Родина.

— Если увидишь, что товарищу тяжело, спеши ему на помощь. Будет трудно самому, он выручит тебя… — наставлял он кого-то.

В той стороне, куда ушел Ларченко, заработали автоматы. Плотно прижавшись к шее лошади, прямо на меня мчался всадник. Лошадь остановилась — я узнал Валю.

— Здесь, рядом, фашисты, вернее их разведка… Живы или убиты Ларченко и Денисевич, не знаю, они упали с лошадей… — еле выговаривая слова, доложила она.

— Карл Антонович, беги посмотри, — сказал я.

Добрицгофер и еще пять партизан выскочили из окопа, но в этот момент показались Ларченко и Денисевич. Они на плечах несли седла, Денисевич хромал.

— Что с тобой, Николай? — шагнул им навстречу Родин.

— Ничего, — улыбнулся Денисевич, — падал с лошади, ушиб ногу.

— Товарищ командир! — начал докладывать Ларченко. — Мы встретились с разведчиками противника, троих убили. У нас убиты лошади.

Денисевич бросил седло, мы увидели, что оно прострелено.

— За лошадью укрывался, — пояснил Денисевич и начал снимать валенок. Нога его распухла.

В двух километрах от нашего лагеря, в районе деревни Сыровадное, послышалась сильная стрельба. Мы насторожились. Вскоре прибежал Ефременко и, вытирая пот с лица, доложил:

— Шло двести… задержали…

На секунду воцарилась мертвая тишина, затем стрельба возобновилась еще более ожесточенно.

Со стороны лагеря Мотевосяна показались каратели. Шедшие первыми нарвались на мины, другие падали, сраженные огнем партизан. Оставив несколько десятков убитых, противник отошел.

Положение отряда становилось все более тяжелым. Долго здесь оставаться было нельзя. Кольцо окружения сжималось.

Мы с комиссаром решили прорваться через Варшавское шоссе и железную дорогу и уйти в Полесье. По последним данным разведки, был еще один выход на юг, но на пути находилось шоссе.

— Прорвемся, — уверенно сказал комиссар.

В лагерь уже начали падать мины, хотя каратели не наступали, боясь нарваться на наши «минные поля».

— Идите прикрывать обоз, скажите Коско, пусть двигается по лесной дороге к деревне Поликаровка, — приказал я Ефременко.

Вперед, как всегда, были посланы разведчики.

Я соскочил в окоп. Там за пулеметом лежал Кусков. Рядом стреляли партизаны, лица их были сосредоточенны и серьезны.

— Тимофей Иванович, передай пулемет товарищам. Надо организовать отход, — положил я руку ему на плечо.

Он отдал пулемет Тихонову и вытер руки снегом.

— Оставайся здесь с Усольцевым и дразни их, пока мы не выйдем из лагеря, а потом догоните нас, — приказал я ему.

Он кивнул головой и подозвал к себе Усольцева.

Партизаны вылезали из окопов и быстро садились в сани. Сзади все еще была слышна стрельба.

Через полкилометра нас догнали со своими группами Кусков и Усольцев.

— Оторвались, — тихо сказал Кусков и сел рядом со мной в сани.

Я не знал, где сейчас находятся Луньков, Шешко со своей группой, отряды Сороки и Мотевосяна. Они не возвратились обратно в лес. Все перепуталось, смешалось. Нужно во что бы то ни стало и как можно скорее вывести отряд.

Вот и шоссе Осиповичи — Бобовня. Ко мне прибежал Малев и сообщил:

— Какие-то неизвестные спрашивают пропуск.

Я соскочил с саней и, проваливаясь в снег, с трудом стал пробираться за Малевым. Партизаны без команды залегли в канаву и приготовились к бою.

С 24 января был установлен общий пропуск для всех трех отрядов, кроме того, был установлен свой пропуск, внутренний.

Когда я поравнялся с головной частью колонны, из леса опять раздался окрик:

— Пропуск?

— Какой пропуск? Межотрядный или отрядный? — громко спросил Ларченко.

С другой стороны шоссе из леса послышался глухой голос:

— Что за отряд? Кто командир?

— Не говорить, — прошептал я, но кто-то из партизан уже успел крикнуть: «Градов!»

— Пусть подойдет к нам.

Я выслал Маслова с тридцатью автоматчиками. Когда группа Маслова подошла на близкое расстояние, то увидала, что это власовцы.

— Отойдите! — крикнули власовцы.

— Убирайтесь сами, сволочи! — ответил Маслов.

Те и другие отошли. Отряд продолжал двигаться по шоссе. Когда мы отъехали от засады с километр, сзади раздались три винтовочных выстрела и в воздух взвились красные ракеты.

— Помощи просят, — усмехнулся Родин.

Скоро показалась деревня Поликаровка. Выехали на дорогу. Я остановился, мимо проходили партизаны. Прошагал Карл Антонович, его фигура выделялась среди остальных и в темноте.

— Лошадей в деревне возьмите, лошадей! — крикнул я ему.

Из одной избы выбежала женщина.

— Немцы не были? — окликнул я ее.

— Нет, — ответила она. — Час тому назад проходила разведка отряда имени Фрунзе, но куда ушла, не знаю.

Ее слова заглушил усилившийся огонь минометов, пулеметов и автоматов. В воздухе во всех направлениях летели трассирующие пули, взлетали ракеты. В окнах дребезжали стекла, лошади становились на дыбы.

— В деревню Шантаровщина! — приказал я Меньшикову. Он передал приказание Ларченко, и тот скрылся в темноте.

Партизаны легли в сани, отпустили вожжи, и лошади вихрем понеслись из деревни. Вокруг рвались мины.

«А если впереди засада?» — кольнуло в сердце. Но вот мы благополучно свернули в лес.

Неподалеку от деревни Шантаровщина был расположен лагерь отряда имени Фрунзе. Я дал приказ двигаться к нему. В пути мы встретились с самим отрядом. Командир отряда Арестович сказал, что возле деревни Шантаровщина стоят броневики и танки противника, поэтому он решил отходить в Воробьевский лес. Я сообщил, что наш отряд был вынужден оставить лагерь.

— Оккупанты хорошо подготовились к карательной экспедиции и долго не дадут нам покоя. Необходимо уйти из этих районов. Если отряды Сороки и Мотевосяна остались в Вороничских болотах, то, прорываясь отсюда, мы облегчим их положение: оттянем на себя большую часть сил противника. Временно перейдем в Полесье, — предложил я.

Арестович высказал сомнение в возможности прорыва через Варшавское шоссе и железную дорогу. По данным его разведки, днем и ночью там курсирует бронепоезд, а Варшавское шоссе покрыто засадами. Я рассказал Арестовичу о своем плане прорыва.

— Уйти в Полесье — это единственный выход, — поддержал меня комиссар Родин.

В это время гитлеровцы открыли огонь и осветили местность ракетами. Мы прямо по целине оттянулись в глубь леса.

Дальше отряды двигаться были не в состоянии: лошади окончательно выбились из сил. Остановились на дневку в лесу, в трех километрах южнее деревни Щитковичи. В этой деревне стоял штаб власовцев. Поэтому, несмотря на тридцатиградусный мороз, разжигать костры запретили. Партизаны обоих отрядов заняли круговую оборону.

В ночь на 26 января выслали в разные стороны четыре разведгруппы. Никто не спал. Над лесом вспыхивали ракеты и стояло зарево пылающих деревень. Во всех направлениях были слышны пулеметные и автоматные очереди.

Утренние донесения вернувшихся разведчиков ничего хорошего не предвещали. Противник занимал все окружающие деревни.

Я подозвал радиста Лысенко.

— Можешь связаться с Москвой?

Он снял рукавицы, пошевелил замерзшими пальцами и ответил:

— Попробую.

Я написал:

«Противник проводит карательную экспедицию. Из блокированного района с боем прорываемся в Полесье. Держать связь с вами этими днями не будем. Ждите наших позывных».

Радист быстро передал радиограмму и, получив ответ, настроил приемник на Москву. Передавали приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 25 января 1943 года. Возле рации собралась группа партизан. Лысенко записывал называемые цифры и города.

«…Красная Армия… разбила сто две дивизии противника, захватила более 200 тысяч пленных, 13 000 орудий и много другой техники и продвинулась вперед до 400 километров. Наши войска одержали серьезную победу. Наступление наших войск продолжается».

Затаив дыхание, изнуренные, промерзшие партизаны слушали названия освобожденных городов. Родин, взяв у радиста исписанный листок, уселся в сани и на машинке отпечатал двадцать экземпляров. Эти листки он роздал партизанам.

— Не сдадимся, будем биться до последнего вздоха! — крикнул Денисевич, когда кончили передавать приказ.

Этот приказ влил в партизан новые силы. Все стойко переносили трудности.

Во второй половине дня прибежали разведчики Арестовича.

— Враг движется колонной!

Мы отдали приказ: вывести обозы из зоны обороны на юг, личному составу приготовиться к бою, разведку противника не трогать и пропустить через линию обороны, основные силы подпустить как можно ближе, огня без команды не открывать.