Сергей Фрёлих - Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным Страница 50

Офицерская школа находилась в Мюнзингене. Так как число наличных офицеров превосходило предусмотренный штат, то эта школа рассматривалась как резерв для возможных будущих формирований. Начальником школы был полковник Меандров, один из самых ценных людей во власовском руководстве. Еще в августе 1941 года после сражения под Уманью, где Меандров, будучи начальником штаба корпуса, попал в плен, я разговаривал с ним и спросил его, что наверно русское сопротивление в скором времени закончится, после уничтожающих поражений летом 1941 года.

Меандров мне тогда ответил: «Я отношусь с большим уважением к немецкой армии, к ее ударной силе, основанной на людском составе, материальном оборудовании и ее военном руководстве. Но, несмотря на это, немецкая армия никогда не будет в состоянии победить Россию… разве только ей удастся мобилизовать русский народ против Сталина».

Я подружился с Меандровым, который жил в Мюнзингене в соседнем с моим бараке. Он был одухотворенным человеком, который на первых порах был увлечен социализмом в марксистском духе, а потом еще сильнее разочаровался в злоупотреблениях большевистского режима. Он был идеальным начальником офицерской школы, так как в нем объединялись серьезные военные способности и выучка с умением руководить людьми. В школе он не терпел сомнительных людей и ненавидел ловчил. Он твердо был намерен предлагать для руководства во власовских дивизиях только идеалистов. Против изменников он действовал решительно, предавая их военному суду.»

Несмотря на сумятицу при формировании двух дивизий, чувствовалось особое доверие к Власову. Говорили: «Он знает, что ему нужно делать, он справится с положением даже в последний момент».

Поведение солдат было образцово. Часто они являлись на службу, не имея полного обмундирования. Каждый усвоил, что здесь он обучается и вооружается в собственных русских частях и что им предстоит в собственной независимой армии начать под командой Власова борьбу за родину и добиться лучшего признания со стороны немцев. После окончательного поражения немцев к ним на помощь придут союзники. Все знали советчиков и не верили в их дружбу с западными державами. Власовские солдаты еще будут нужны и им окажут помощь в предстоящей борьбе за освобождение родины. В общем, было принято считать, что западные союзники после окончательного подавления Германии, в союзе со всеми антикоммунистическими силами, продолжат войну против Советского Союза… Однако тут приходится говорить только об иллюзиях.

10 февраля 1945 года генерал Кёстринг передал Власову командование обеими дивизиями. Первая дивизия полностью сформирована и состоит из трех пехотных полков, одного артиллерийского полка, разведывательного подразделения, противотанкового подразделения, саперного батальона, подразделения для связи, запасного полка и обоза. Передача была ознаменована парадом. Об этом полковник ген. штаба Херре также пишет:

«Большой парад имел целью подтвердить возглавление Власовым его частей и объяснить это его солдатам.

Власов с узким кругом приближенных поселился в бараке для генералов вблизи полигона в Мюнзингене. В день парада при холодной зимней погоде он поехал на покрытое снегом поле для парада вблизи лагеря. На возвышении он был встречен генералом Кёстрингом, командующим всеми добровольческими отрядами; уполномоченным по формированию военно-воздушных сил власовской армии генералом Ашенбреннером; командующим военным округом 5, на территории которого находились места формирования Мюнзинген и Хойберг, генералом Фейелем; начальником полигона Мюнзингена генералом Вейнингером и, наконец, мною. Власов в коричневой шинели без портупеи и оружия приветствовал нас немногими словами. Затем он пошел к фронту части. Буняченко вышел ему навстречу и рапортовал от имени дивизии. Власов поблагодарил его в торжественном тоне. Потом решительно и даже быстро стал обходить фронт полков и подразделений, останавливаясь то там, то здесь, чтобы задать вопросы офицерам и солдатам.

После этого Власова повели к трибуне, украшенной елками и с двумя пушками по сторонам, пока части перестраивались для церемониального марша. Началась легкая поземка. Время ожидания было заполнено моим докладом Власову, в котором я передал Власову мою оценку последних недель формирования. Он расспрашивал меня о подробностях и в конце концов спросил меня — оправдает ли себя дивизия в боевом отношении. Я подтвердил ему это с оговоркой, что для этого ей надо дать правильный тактический шанс. Власов кивнул мне головой.

Потом двинулись маршевые шеренги, вперив взгляд в своего главнокомандующего. Власов пропускал их, обращаясь к каждой роте, как это было принято в России, с несколькими ободряющими словами: «Вперед, молодцы!» или «Смело, сыны мои!». Он настаивал, чтобы генералы Кёстринг, Ашенбреннер и я, поскольку мы говорили по-русски, тоже приветствовали проходившие части такими же подбадривающими словами. Мы это и делали. Под конец прокатили танки Т-34, как некие советские призраки.

День закончился большим банкетом. Портрет Власова больше человеческого роста украшал главную стену зала, украшенного в белые, синие и красные цвета. Все выдающиеся присутствовавшие выступали с речами. Звучали тосты за общую победу над большевизмом, за традиционный русский боевой дух, за победоносную немецкую армию, за командующего добровольными частями и его штаб, за власовские части и, конечно, за самого Власова. Власов говорил особенно серьезно, Кёстринг ободряюще, а Буняченко — коротко и весело в стиле вождя войск и фронтового бойца. Алкоголь постепенно развязывал языки. В сердцах участников первоначальные искорки надежды разгорались пламенем.

За днем парада последовала поездка Власова к его войскам и военному штабу в Хойберге. При этом несколько машин застряло в снегу. С юмором Власов принял участие в устранении препятствий. Когда я с ним шагал километра два, пока машины могли опять двигаться, мы говорили о покорности судьбе. Как сильно было это чувство у Власова!»

Оружие для сторожевого батальона

Когда в 1944 году должны были создать сторожевой батальон, я вспомнил о своем знакомстве с Клаусом Боррисом, служившим в Отделе центрального планирования в Министерстве обороны. Я передал ему мою просьбу и сказал ему, что мне нужно оружие для сторожевого батальона в составе Русской освободительной армии.

Боррис реагировал следующим образом: «У меня имеется только незначительный запас, которым я могу сам распоряжаться, и я колеблюсь — кому его дать — народному ополчению или вам. Я думаю дать его вам».

Через три дня в Далем подъехали две пароконные повозки с винтовками и боеприпасами. Это было первое оружие для сторожевого батальона, который тогда еще стоял в Берлине. Командиром его был майор Беглецов. За личную безопасность Власова отвечала стража под командой капитана М. В. Каштанова.

Из добровольцев сторожевого батальона и из других частей был сформирован ударный отряд, который под командой полковника Сахарова в феврале 1945 года принял участие в боевых действиях на фронте вдоль реки Одер.

Военный штаб генерала Власова, возглавляемый генералом Трухиным, переселился только в феврале 1945 года из Берлина в Хойберг. Все эти части: Военный штаб, Вторая дивизия, Офицерская школа, Сторожевой батальон, резервная бригада под командой полковника Койды, только в середине апреля 1945 года выступили из Хойберга в направлении на Линц-Будвейс. Преодолевая серьезные затруднения, они прибыли туда в конце апреля. Трухин задумал объединить все русские военные силы в этом районе, чтобы после неминуемого разгрома немецких военных сил вступить от имени целой армии в переговоры с союзниками.

Какую же силу представляла собой Освободительная армия? Если считать всех, включая «хиви», то это были сотни тысяч. Хотя они и носили нашивку РОА и были обработаны пропагандой из Дабендорфа, но Власову не подчинялись. Непосредственно под его командой находились только Первая и Вторая дивизии со всеми подразделениями и воздушные силы.

Старые эмигранты присоединяются к РОА

Как я уже упоминал, Гитлер одобрил создание Русского освободительного движения только в целях пропаганды, то есть его целью было разложить пропагандой Красную армию и вызвать возможно большее число перебежчиков. Его не интересовало развертывание Власовского Движения до уровня серьезного начинания, которое могло принять решающее участие в борьбе с коммунизмом. Эта ограниченная цель допускала только полумеры, причем Освободительная Армия становилась фикцией.

При этом непредвиденным оказался отклик старых эмигрантов, которые захотели принять участие в освобождении их родины от большевизма. Для многих осевших в Европе и освоившихся с новой жизнью эмигрантов с начала войны на Востоке наступило время, которое означало конец долгим годам тихого ожидания и возможность активно принять участие в борьбе за освобождение родины. Они заявляли о своем желании и предлагали свои услуги. Это главным образом были люди старшего возраста в большой волне эмигрантов, которые после поражения белых сил в Гражданской войне 1918—20 годов прибыли в Европу. Среди них были высшие государственные чиновники России, дипломаты, военные, духовенство, промышленники, в общем представители прежнего правящего класса. Часто они располагали хорошими связями на международном уровне. Немецкая сторона правильно понимала, что с такими людьми будет гораздо труднее обходиться, чем с советскими военнопленными. Они ведь были хорошо знакомы с западными условиями жизни, владели языками, создали себе жизненный уклад и вместе с тем известную независимость в оценке событий и в своих действиях. Немецкое руководство считало, что они очень скоро разберутся в фальшивой игре с Русским Освободительным Движением и отвергнут ее. По этим соображениям немцы сперва весьма неохотно смотрели на участие старых эмигрантов во Власовском Движении.