Павел Автомонов - Каштаны на память Страница 50

— Господа! — обратился Гейден ко всем и прежде всего к Вассерману. — Я и ефрейтор Броер разминировали этот ящик и обнаружили в нем радиоприемник… Думаю, что это бутафория, а не мина. Я не хочу утверждать, что русские сконструировали радиомину, которой нет у нас. Этого действительно быть не может! И потому могу объявить с полной уверенностью, что в особняке для герр генерала мин нету! Но вы можете себе представить, сколько работы задали нам минеры некоего Веденского.

— И что вы думаете делать с этим ящиком? — примирительно спросил штурмбаннфюрер.

— Ящик уже несколько дней стоит у меня на тумбочке, и я собираюсь с его помощью послушать передачу о вступлении славных войск фюрера в Москву!

— Браво, Гейден! — выкрикнул кто-то из присутствующих.

— За разминирование особняка вам, Гейден, благодарность. Что же касается вашего отношения к пленным, которых, кажется, вам очень жаль, то на первый случай делаю вам замечание, — сказал генерал фон Браун.

— Мне не жаль пленных, герр генерал! Я лишь хотел сказать, что для саперов важно не просто найти мину, но и определить, что у нее внутри. И только!

— Хорошо, хорошо. Сегодня же в особняк перебазируется наш штаб, — решил фон Браун. — Основная ваша задача, Гейден, как и раньше: активная борьба с минами противника. И никаких колебаний в отношении к пленным и к населению города!

3

Полковник Шаблий вернулся из-за линии фронта после пятинедельных скитаний по вражескому тылу, словно с того света. Он был бледен и худ, с запавшими щеками, заросший густой щетиной, но это его не печалило. Главное — он теперь у своих. Ему удалось вернуться к своим с партбилетом, депутатским значком и удостоверением, с орденом и медалью. Он успел лишь побриться и сразу же сел писать отчет в Москву, самому наркому о своем непредвиденном пребывании в окружении. А уже на следующий же день полковник поехал в Ворошиловград продолжать работу, доверенную ему ЦК КП(б) Украины еще в июле сорок первого, по подготовке партизанских формирований, диверсионных и разведывательных групп, по координации партизанских действий с частями Красной Армии.

На квартире, где жили его эвакуированные жена и дочка, Шаблий застал Лесю Тулину, которая помогала Полине у плиты.

— Здравствуй, Леся, дочка пятой заставы! — по-отцовски поздоровался Семен Кондратьевич. Потом обнял жену и, вытирая слезы с ее щек, проговорил шепотом: — Все в порядке, Поля! Все в порядке!

Несколько раз Шаблий перехватывал недовольный взгляд Леси и подумал: «Все еще сердится за то, что оставили по эту сторону фронта».

Да, Леся думала об этом: «Как же! Пожалел меня полковник, а сына своего послал. Дескать, не может быть одна девушка в партизанском отряде. Почему одна? Да пришли б еще девчата целым отрядом — были бы и санитарками и стрелками».

В минуту, когда Илья Григорьевич сообщил Лесе, что она не идет на запад, девушка едва сдержалась, чтобы не заплакать. Ему-то что? Воевал в гражданскую, в Испании, на финской. А Лесе нужно еще свести счеты за смерть отца и лейтенанта Василия Рябчикова, за тех пограничников, которые погибли в первые часы и дни войны, еще нужно постоять за честь родной заставы.

— Ты все еще сердишься на меня? — оборвал ее раздумья полковник. — Пойми, так нужно. Тебя еще ждет серьезное дело. Партизанская война только разгорается.

— Нет. Я просто… Знаю, будет работа и у меня. О маме, о ребятах с нашей заставы вспомнила.

Все понимали, что в этом «просто» были мысли и об Андрее. А Леся будто и вправду ощутила пожатие его руки, как и тогда, в последний вечер мирного времени, на берегу Прута, когда в необъятном небе они отыскивали свою звезду. Все это казалось ей сейчас детской игрой, так повзрослела она за четыре месяца войны.

В комнату не вошел — вбежал Веденский. Шаблий, внимательно взглянув на него, показал рукой на стул.

— Есть шанс убить медведя! Нужен У-2, чтобы полететь в Воронеж, — сказал Веденский.

— Убивать медведя? — засмеялась Полина Ивановна.

— Именно так, — с волнением сказал Веденский.

Шаблий и Леся знали, что это за «шанс убить медведя». С нетерпением ожидали радисты сообщения от «ЗСТ-5» («ЗСТ-5» — позывные отряда Опенкина, что означало «Пятая застава»; так хлопцы назвали свой отряд, который внимательно следил за возней гитлеровских саперов возле особняка по улице Дзержинского в Харькове).

Илья Григорьевич имел основания волноваться. В одной из высоких инстанций скептически приняли его план минирования дорог: новые виды мин ни разу еще не применялись на практике, и время ли экспериментировать? Лишь настойчивость Ильи Гавриловича поколебала противников этого плана, которые, однако же, предусмотрительно предложили, чтобы всю ответственность за результаты несли инженер Веденский и полковник Шаблий, который активно поддержал его.

— Поехали в управление, — предложил Шаблий.

— Можно начинать эту серию взрывов, — сказал Веденский, когда они сели в машину. — В Харькове расположилась эскадрилья немецких самолетов. Если мы ежедневно будем производить по пять взрывов, глядишь, немцы в течение месяца и недосчитаются десятка-другого самолетов. Овчинка, думаю, стоит выделки. И еще! Хлопцы наконец сообщили: в особняке появился «хозяин».

— Непременно нужно лететь в Воронеж? — спросил Шаблий. — Неужели такой слабый у нас передатчик, что не сможет заставить сработать мину?

— Убежден, что можно дать сигнал с нашей рации и приемник в мине этот сигнал примет. Так и будет через некоторое время. Но сейчас-то — первая! И нужно дать сигнал с мощной стационарной радиостанции, которая есть в Воронеже. Я сам принимал участие в монтаже этой станции. Нужно только оттуда. Так надежнее.

— Ну что ж, Илья Гаврилович, нужно так нужно, — сказал Шаблий, словно подытоживая разговор. — Запрягайте свою «уточку» и летите в Воронеж. В этой операции вы — главное лицо. Вам и карты в руки. Давайте сигнал на взрыв радиомин!

— Как я рад, что судьба свела меня с вами! — растроганно сказал Веденский. — Спасибо за доверие, за поддержку! — И, заметив протестующий жест Шаблия, горячо добавил: — Нет, нет, вы молчите. Разве только в радиоминах суть? Вы представляете, Семен Кондратьевич, что по радио можно управлять не только взрывом радиомины, но и летательными аппаратами на неимоверно далеких расстояниях. Для радиоволны практически нет границ в необъятной вселенной. С помощью радио мы еще пошлем ракеты Циолковского на другие планеты. Впрочем, не будем… — оборвал он свои мечты. — Сейчас нам нужно подорвать радиомины в штабе генерала фон Брауна и на Харьковском аэродроме.

4

Офицеры гарнизона в этот вечер отмечали свое переселение в особняк. Сам генерал вскорости оставил их в зале и пошел отдыхать. Веселое общество не развлекло фон Брауна. Даже после рюмки кюммеля он чувствовал себя неспокойно. Его все пугало, даже тиканье собственных часов. Перед тем, как лечь спать, фон Браун с подозрением осмотрел камин в своем новом кабинете. Взгляд генерала привлекла облицовка камина — на плитках был изображен первобытный человек в звериной шкуре, добывающий с помощью палки огонь…

Пораньше поехал на свою квартиру и гауптман Гейден. Настроение было плохим — и все из-за штурмбаннфюрера Вассермана, который пытался выставить Гейдена чуть ли не пособником русских. Гейден погасил свет, лег на кровать, ощупав рукой ящик, добытый ценой таких больших усилий из-под угольной кучи. Затем закрыл глаза и попытался заснуть, но сна не было. «Наверное, от кофе», — подумал он, подкладывая поудобнее пуку под голову. Перед глазами стояли подорвавшиеся на минах саперы, сотни расстрелянных военнопленных и жителей Харькова. Ну пусть Вассерман — он эсэсовец, но почему так жесток генерал фон Браун? Зачем уничтожать столько людей, не имеющих никакого отношения ни к партизанам, ни к минам? А сколько желчи у этого штурмбаннфюрера Вассермана — он готов бросить в концлагерь даже офицеров вермахта, которые ему не по душе. Как позеленел Вассерман, когда услышал от Гейдена, что он обезвредил радиомину: «Какая радиомина может быть у большевиков, если ее нет у Германии?..» А если все-таки допустить, что мина у них есть? Иначе зачем приемник в ящике? Чтобы потешиться над ним, капитаном Гейденом? Слишком дорогая шутка — радиоприемник в мине! А если так, что же тогда? Выходит, Гейден и Броер разминировали первую русскую радиомину? Значит, где-то будет и вторая, и третья, и сотая?

От этих мыслей рыжеватые волосы на голове Гейдена зашевелились. С кого спросят, если это настоящая радиомина? Конечно же, спросят с него, командира саперного батальона Гейдена.

Гауптман резко поднялся, зажег свечу (электрического освещения в этом неприветливом городе еще не было) и посмотрел на часы, лежавшие на столе рядом с ящиком. Четвертый час утра. Именно в такое время начиналась война с Россией, победоносная и молниеносная… Вассерман уверен, что завтра войска фюрера войдут в Москву. Вермахт захватил уже Киев и Харьков — почти всю Украину. Но победа ли это?