Митри Кибек - Герои без вести не пропадают Страница 51

— И ушел бы, да жалко бойцов. Ты ведь погубишь их. Давай хоть постараемся выяснить численность противника.

— Истинный герой, когда бросается в бой, не считает врагов, а трус всегда преувеличивает опасность. Подумай ты своей глупой башкой, откуда реакционерам из НСЗ набрать столько сил, чтобы осмелиться напасть на целую роту советских партизан? Страшен не враг, который идет на тебя с оружием, а друг, который недооценивает свои силы и тем самым деморализует собственных бойцов… Иди ты отсюда, иди ради бога! Надоел ты мне хуже горькой редьки…

И он вытолкнул замполита из своей землянки.

Расплата за такую беспечность не заставила себя долго ждать. На следующее утро, когда только-только занималась заря и партизаны спали предутренним сладким сном, вдруг загремели выстрелы, грохнули взрывы гранат. Выскочив из своей землянки, Айгашев наткнулся на часового, который лежал, истекая кровью. Обе ноги его были перебиты автоматной очередью. Не обращая внимания на его стоны, перепуганный Айгашев бросился бежать в ту сторону, откуда не слышалось выстрелов. За ним кинулись и другие. Только замполиту удалось собрать небольшую группу коммунистов и комсомольцев, которая оказала организованное сопротивление врагу. Это дало возможность бойцам из хозяйственного отделения навьючить несколько лошадей боеприпасами и под прикрытием огня увести их за бежавшей ротой.

Враг преследовал партизан почти целый час, но за это время Айгашев не сделал ни одной попытки остановить роту и дать отпор наседавшему противнику. Только смелые действия группы Пуяндайкина позволили роте оторваться от преследователей. При этом ей удалось не только спасти роту от полного разгрома и благополучно выйти из-под огня, но и захватить пленного. Им оказался боец из отряда НСЗ, численность которого, по его словам, не превышала двадцати человек.

— Позор нам! — бия себя в грудь, воскликнул Айгашев, узнав об этом. Пятеро одного испугались! Кто первый поднял панику? Скажите мне, кто этот сукин сын? Да, сукин сын.

Ему никто не ответил. «Все побежали — и я за ними, — думал про себя каждый. — Не оставаться же одному на верную гибель».

Когда подтянулись отставшие, командиры взводов проверили наличие бойцов. Отсутствовало, как выяснилось, пятнадцать человек, в том числе ординарец командира роты Сергеев. Это особенно расстроило Айгашева: он давно привык к этому преданному человеку. Ему очень хотелось есть, а все продовольствие захватил противник. «Сергеев-то нашел бы кусочек хлеба… У него вещмешок и карманы всегда были набиты всякой снедью. Жалко парня. Такого больше не найдешь», — тоскливо озираясь вокруг, думал майор.

Замполита угнетало другое: он убедился, что боеприпасов осталось всего на несколько часов боя. Многие партизаны хотя и захватили с собой винтовки и автоматы, однако не успели взять подсумки с патронами и запасные диски к автоматам. Пришлось выдать им патроны из тех вьюков, которые смогли вывезти.

Наступило время завтрака, но в роте не было буквально ни крошки. Надо было что-то придумать. Пуяндайкин подошел к Айгашеву.

— Куда мы идем? — спросил он.

— А я почем знаю? — сердито проворчал Айгашев. — Я думал, вот-вот выберемся из этого проклятого леса, а ему нет ни конца, ни края.

— Давай тогда сориентируемся по карте, — предложил замполит.

— Карта и все документы были в полевой сумке, а она осталась у ординарца, — соврал Айгашев.

На самом же деле он забыл сумку в своей землянке.

— Что же нам делать?

— Ничего, не унывай. Польша — это тебе не Сибирь, а здешние леса — не тайга. Куда-нибудь да выйдем. Главное — не сбиться с направления.

Но и эта надежда не оправдалась. Проблуждав более шести часов, они вышли к торной речке, на берегу которой отдыхали еще рано утром, когда только что оторвались от преследователей. Выходит, шесть часов потрачено совершенно зря. Беспомощность командира обозлила людей. Айгашев хотел было перейти речку и продолжать путь, но партизаны без разрешения растянулись на траве и никак не хотели вставать.

— Давайте зарежем одну из лошадей! — предложил Колпаков.

Эта мысль понравилась всем, особенно Айгашеву.

— Пока есть мясо, с голоду не помрем, — обрадовался он и, приставив дуло пистолета ко лбу битюга, выстрелил. Лошадь грохнулась на землю, забилась в конвульсиях и замерла. Только ее фиолетовые глаза по-прежнему смотрели на людей с изумлением.

Котелков почти ни у кого не оказалось, поэтому мясо просто поделили между всеми партизанами и решили заварить его либо на вертеле, либо на горящих угольях. Это заняло много времени, и обед закончился только вечером. В это время вернулись разведчики, посланные из первого взвода. Они доложили, что лес кончается примерно в трех километрах от места привала. Там, в долине неизвестной реки, раскинулись крестьянские поля, засеянные ячменем и пшеницей. Параллельно реке тянется асфальтированное шоссе. По нему часто проносятся автомашины. На той стороне реки — большая деревня, а дальше, через поле, опять синеют леса.

— Вблизи деревни нет леса? — поинтересовался Айгашев.

— На этом, берегу реки есть высотка, покрытая лесом. Река огибает ее с трех сторон, а с четвертой стороны прикрывает заболоченный луг, — доложил разведчик.

— Прекрасно. Доберемся до этой высотки и заночуем. Может быть, нам удастся договориться с крестьянами о помощи. Давайте, покажите дорогу! приказал майор.

День клонился к вечеру, когда партизаны вышли на опушку леса. Как и докладывали разведчики, внизу расстилалась долина, посредине которой протекала довольно широкая река. Айгашев прежде всего разыскал глазами упомянутую разведчиками высотку. Она находилась от них примерно в двух километрах. Место это очень понравилось майору. «Если подготовить окопы полного профиля и добыть достаточное количество боеприпасов, одной ротой можно держать эту высоту не меньше трех дней против целого пехотного полка», — решил он. Впрочем, для чего надо было партизанам удержать эту высоту, он и сам не знал.

Колпаков, чей взвод шел впереди ротной колонны, по собственной инициативе послал разведчиков выяснить, нет ли на высоте немцев. Это не понравилось Айгашеву. После утренней паники он уже не раз замечал, что командиры принимают то или иное решение без его ведома, а если и советуются, то не с ним, а только с замполитом. «Пуяндайкин ходит сегодня в героях, думал он. — Радуется. Еще бы! Но это ведь подрывает мой авторитет! М-да, слишком он зарывается. Придется осадить, напомнить, кто здесь командир… Нашелся бы только подходящий случай…»

И случай нашелся.

С вершины высоты разведчики просигналили, что в лесу немцев нет.

— Прекрасно! Через полчаса рота будет там, — сказал Айгашев. Приготовиться!

— Не лучше ли подождать до ночи? — обратился к нему замполит. — По шоссе часто проезжают немцы. Они могут засечь нас. А ночью мы перейдем поле незаметно.

— Не бойся, замполит! — оборвал его Айгашев при всех. — Трусость до добра не доведет. Вперед, орлы!

Партизаны где шагом, а где и бегом двинулись в путь. Шоссейную дорогу они перешли благополучно, заболоченный луг тоже остался позади, но в это время на дороге показалась колонна грузовиков с солдатами. К каждой машине были прицеплены артиллерийские орудия. Партизаны кинулись к спасительному лесу, но немцы уже заметили их, быстро, развернули орудия и открыли огонь. К счастью, почти все снаряды разорвались впереди или немного в стороне. Рота добежала до леса. Там партизаны залегли и начали рыть окопы.

Немцы, видимо, решили до наступления ночи разгромить партизан. Под прикрытием артиллерийского огня около двух взводов пошло в атаку.

— Подпустите ближе! Стрелять только по команде! — крикнул Пуяндайкин.

Его команду подхватили командиры взводов, а за ними и командиры отделений. Цепи фашистов быстро приближались: в промежутках между взрывами хорошо было слышно, как под их ногами хлюпала грязь. Вот немецкие солдаты уже выбрались из болота и, стреляя на ходу, побежали вперед. Между противниками осталось меньше ста метров. Артиллерия замолкла: теперь снаряды могли попасть и в своих.

— Огонь! — крикнул Пуяндайкин. — Бей фашистского гада!

Грянул залп. Затрещали автоматы. Через несколько минут больше половины солдат из передней цепи уже лежало на земле, но им на смену приходили новые. Атака продолжалась. Партизаны усилили огонь. В дело вступили два из трех ручных пулеметов, которые были установлены на флангах для ведения кинжального огня. Ряды противника быстро редели, но не отступали. Вот они подошли на пятьдесят, на сорок метров. Еще немного-и они ворвались бы на огневые позиции партизан. И тут, впервые за долгое время, Айгашев принял правильное решение.

— Гранаты к бою! — крикнул он. — Огонь!