Сергей Кольцов - Тихая разведка Страница 52

— Хайль Гитлер! — Вебер вскинул руку, затем медленно ее опустил. — Мне ужасно хочется есть и спать… спать… спать… — мечтательно, почти жалобно произнес он.

— Не торопитесь, Вебер. Скажите, была ли в составе русской разведгруппы женщина?

Вебер внимательно посмотрел на начальника контрразведки:

— Да, сержант Коврова. Не понимаю, почему у вас возник особый интерес к радистке? Немецким языком в совершенстве владеет не только она. Красива, стерва.

— Вот вы и ответили на все вопросы, Вебер. Рисуя беспомощность русской разведгруппы из-за отсутствия рации, вы могли бы догадаться, что ее командир не отважился бы появиться в Юдино без предварительной разведки. Появление же любого мужчины на улицах нашего городка полиция и гестапо сразу же фиксируют. У них на это особый, так сказать, нюх ретивых дворняжек… До вас дошло все это?

— Здесь, в самом сердце войсковой группы «Метеор»? Но для этого требуется подготовка не в один божий день.

— Чудеса творят не духи, а люди, — назидательно произнес Фалькенберг. — Так-то, штурмбанфюрер. — Он открыл дверцу шкафа, молча выставил перед Вебером на стол початую бутылку коньяка, банку мясных консервов, круг сухой колбасы. — Надеюсь, на первых порах достаточно? Снимите с себя это барахло, переоденьтесь, поужинайте и можете отдыхать. Я распоряжусь. Скоро вы мне снова можете понадобиться.

Фалькенберг снял трубку телефона:

— Радиостанция? Гауптштурмфюрер Ройтенберг? В вашей резиденции…

— Вы о штурмбанфюрере СС Штальберг? О ней только что справлялся штурмбанфюрер Ганс Вернер, — раздался в телефонной трубке сипловатый, жиденький голос Ройтенберга. — Отправила радиограмму в Берлин. Впечатления? Боюсь быть неточным в своем определении, штандартенфюрер. Чем вызван ажиотаж? Чепуха! Ложная тревога. Жива и здорова! Дежурная смена радистов! Нет, штандартенфюрер, не сонные тетери! Фрейлейн Марта уже имела честь обрабатывать ее радиограммы в Берлин. Правда вот код, которым она последний раз пользовалась, радистку насторожил. Да и чем вызвана такая длинная по тексту радиограмма, считайте, в день ее отъезда? Интересно, не правда ли? Поэтому вынужден был взять на себя ответственность и направить радиограмму в шифровальный отдел. Способу кодирования текста шифровальщики не придали особого значения и объяснили: примерно таким методом шифровки своих документов пользуется ведомство обергруппенфюрера Кальтенбруннера, и обещали уже к полудню раскрыть суть отосланного в Берлин документа. Слушаю! Будет исполнено. Результаты дешифровки доложу вам лично… Простите! Но это еще не самое важное…

— Не говорите загадками, Ройтенберг! Что еще случилось?

— Час назад моими радистами перехвачена радиограмма. Похоже на почерк радиста русской разведгруппы. Во время сеанса радиостанция находилась в пяти — восьми километрах юго-западнее Юдино.

— Нет! — ошеломленно произнес Фалькенберг. — Это исключено! Не может быть! Разведгруппа могла уйти только в сторону объекта «Стальной меч».

— Что есть — то есть, и ничего лишнего, штандартенфюрер. На радиоперехвате у меня опытные люди.

— Почему же вы об этом ставите меня в известность только сейчас?

— О вышедшей в эфир радиостанции доложено начальнику гестапо Крюгеру.

— Что с текстом?

— Шифровальщики пока бессильны. Но надеюсь на лучшее…

— Учтите. На расшифровку даю срок до полудня. После говорить будет не о чем. Это — приказ не только мой, но и группенфюрера Веллера.

Осторожный стук в дверь заставил Фалькенберга повернуть голову. В кабинет вошел переодетый в новенькую униформу, чисто выбритый, освеженный одеколоном штурмбанфюрер Вебер.

— Разрешите? — сказал он. — Прошу извинить за вторжение. Небольшой сюрприз.

Вебер положил на стол перед начальником контрразведки фотоснимок.

— Что-о-о? — протянул Фалькенберг, впившись взглядом в изображение: на плотном листе фотобумаги была запечатлена штурмбанфюрер Штальберг в форме советского сержанта. — Откуда? И что все это значит?

— Позвольте. Но это — сержант Коврова, военный переводчик штаба дивизии генерала Чавчавадзе, радистка разведгруппы лейтенанта Черемушкина.

— Погодите, погодите… недурна! Сходство поразительное. Правда, отдельные штрихи ее лица… Но это же бред… Вебер! Чтобы Штальберг… Какая чепуха! У нас достаточно времени, и мы можем выяснить кое-что. О нашем разговоре — никому ни слова. Мне необходимо все до конца продумать…

Фалькенберг боялся допустить очередной промах, потому что поспешный вывод, несдержанная реакция могли привести к исключительно серьезным последствиям. Он наверняка знал, что штурмбанфюрер Штальберг, имеющая немалые протекции, не простит ему подозрений, ошибки из-за служебного рвения. И тогда он будет просто выброшен за борт раньше, чем может погибнуть корабль третьего рейха, хотя и верил в его счастливую звезду.

— Скажите честно: одна или две советские разведгруппы засланы в наш тыл?

— Разумеется, одна, насколько я знаю.

— Можете идти, штурмбанфюрер! — недобро посмотрел на Вебера Фалькенберг.

Телефонный звонок вывел его из раздумий.

— Штурмбанфюрер Вернер, штандартенфюрер! Наша подопечная недавно появилась в своем жилище. Только что позвонил шарфюрер Фридман, принявший дежурство в особняке Штальберг.

— Послушайте, Вернер. Не смогли бы вы выполнить одно деликатное поручение: под каким-либо предлогом заглянуть к Штальберг на огонек?

— Это исключено, штандартенфюрер! — не раздумывая отозвался Вернер. — Простите, не хочу влипнуть в скандальную историю. — Он привел десяток доводов, и Фалькенберг счел неразумным поручать столь деликатное дело только силой приказа.

И все же штурмбанфюрер Вернер решил инкогнито посетить Штальберг, сообразуясь со своими личными мотивами…

Штурмбанфюрера СС Ганса Вернера разбудил тревожный вой автомобильной сирены. Минуту спустя дверь распахнулась и в нее ворвался взбудораженный оберунтерштурмфюрер Гроне — командир особого отряда СД. По его виду Вернер понял: произошло нечто неприятное.

— Что случилось, Троне?

— В полночь штандартенфюрер Фалькенберг приказал мне лично вторично обследовать участок местности, отмеченный на карте… И ты знаешь, что мы обнаружили? Мне срочно нужен штандартенфюрер!

— Не так давно он лег отдыхать и приказал дежурному по отделу офицеру не беспокоить до семи часов утра.

— Прекрасно! Может быть, для вас и лучше. Не будем травмировать шефа в эту минуту. Вы знаете, что нашли мои люди на лесной дороге, ведущей к шоссе?

— Что исключительное можно было обнаружить на ней глубокой ночью, Гроне?

— Что? Да ты пьян! — не сдерживая себя, Гроне резким движением схватил Ганса Вернера за воротник его френча. — Идиот! Спишь и не видишь, что творится за твоей спиной. В лесу, в шести километрах от Юдино, обнаружена раненая Штальберг! Подлинная Штальберг! Вы поняли меня, штурмбанфюрер Ганс Вернер? Пуля от выстрела в упор, в подбородок, разворотила левую часть нижней челюсти и вышла через щеку. Сейчас она находится в госпитале на операционном столе. Хорошо, что пуля не разрывная. От большой потери крови Штальберг в шоковом состоянии. Кто в нее стрелял — никто не знает.

— Но я-то здесь причем? Забота о безопасности Штальберг целиком лежала на начальнике гестапо Крюгере. Вы уведомили его о чрезвычайном происшествии?

— Нет! Не успел! Не стал терять времени. И не валяйте ваньку, штурмбанфюрер! Мне известно, например, что вы, несмотря на отказ от предложения штандартенфюрера Фалькенберга посетить представителя ставки, все же тайно пошли на эту встречу. Но с кем вам пришлось встретиться? Вы не поставили об этом в известность ни начальника контрразведки, ни Крюгера. Это очень подозрительно, мой друг. Контакт с советской разведчицей — не что иное…

Вернер отшатнулся от Гроне, как от внезапного удара грома, и остолбенело уставился на оберунтерштурмфюрера.

— Немедленно на квартиру Штальберг! Вы меня слышите? Немедленно! Нужно было, в первую очередь, сообщить Крюгеру. Я же, остолоп, понесся к вам в надежде выиграть время и кое-что выяснить.

Ганс Вернер уныло посмотрел на часы.

— Ее мы уже не застанем в квартире. Сейчас она на пути к аэродрому. Утренний вылет в Берлин — в шесть часов тридцать минут утра.

— Я не знаю, как вас назвать, штурмбанфюрер Вернер… Ангел-хранитель русской разведчицы. За такие дела вас без суда вздернут на пеньковом шнурке. Вы играли и играете с огнем… Ну, да ладно. Кому надо — разберутся. Кара за грехи произойдет чуть позже.

— Вы с ума сошли… Этого не может быть! Разве можно так шутить, Гроне?

Свирепое лицо оберунтерштурмфюрера СД исказилось в злобе. Бешеным движением он смахнул лежащие на столе бумаги, отодвинул в сторону тяжелый чернильный прибор и, вынув из нагрудного кармана френча две фотографии, с торжествующим видом поднес их к глазам Вернера.