Иван Днестрянский - Раненый город Страница 53

— Не стрелять, свои! — доносится окрик Мартынова.

Он с Сержем и группой автоматчиков идет к выходящим навстречу людям.

Речной вокзал, кусок берега за ним с промышленными и портовыми сооружениями и Дом культуры чуть выше, оказывается, уже заняты подразделением, которое имеет задачу обеспечить и охранять намечаемую тут запасную переправу. Кроме пары лодок, они пока ничего не обеспечили, но должны подойти катера, которые раньше возили отдыхающих с набережной на пляж. Пока взводный, Миша и Серж расспрашивают наших новых товарищей об обстановке, молча стою и слушаю. Вместе отходим к стене, чтобы не маячить посреди улицы.

По данным ребят с речного вокзала, в этой части города противника было мало, а сейчас уже вообще нет. Там где мы передвигались с трепетом, в ожидании сюрпризов, они спокойно прошли час назад. Ночью и утром националы даже не пытались занять позиции вдоль Днестра и оборону держали только у мостов. Как только она была прорвана, началось беспорядочное бегство из города их потрепанного и деморализованного войска. Те враги, что окружали и обстреливали здания рабочкома, узла связи и горисполкома на центральной площади, большей частью бежали в сторону южного микрорайона Ленинский и выезда из города на Каушаны. Меньшая их часть отступила и засела в каре зданий городского отдела полиции на улице Дзержинского. Там они оказались окружены те же час-полтора назад. Какова обстановка на Ленинском и в районе шелкового комбината, пока неизвестно. Всего несколько минут как вернулись дозоры, прошедшие до конца улицы Ткаченко и по улице Шестакова к Первомайской и Коммунистической. Никого, кроме перепуганных жителей, они не обнаружили. Послать туда людей, чтобы исключить угрозу со стороны Ленинского и занять разрыв между берегом и нашими частями, окружившими ГОП, они не могут, поскольку имеют всего четыре десятка бойцов, и этого большого разрыва очень опасаются. Кроме них, вблизи опасного направления есть только небольшая группа милиционеров в здании Бендерского городского штаба милиции и отряд ТСО в районе перекрестка Коммунистической и Комсомольской.

— Сколько у них бойцов?

— Милиционеров, может, наберется человек десять, а в ТСО — пятнадцать.

Взводный и Серж утешают соседей, что с минуты на минуту в этот разрыв должна выйти основная часть нашего подразделения силами около роты. Мартынов расстегивает планшет и достает карту. Чуть не сталкиваемся лбами над ней. Не карта это, а выкопировка плана города. Но благо, что по его запасливости хоть такая есть. Вот улицы, между ними квадратиками прорисованы дома.

В принципе, как я понимаю, на участке от берега до городского штаба милиции на улице Шестакова мы оказались не нужны. Как только наш батальон выйдет на Первомайскую и закроет сквозные проезды из центра на южные окраины по улицам Котовского и Суворова, те пятьдесят человек, что уже находятся здесь, смогут обеспечить прибрежный фланг. Для этого им надо будет выдвинуться вперед, к глубокой балке, которая его естественным образом прикрывает. Но вот справа, от Суворова до Коммунистической, зияет дыра. Эту последнюю улицу, ведущую мимо кинотеатра «Дружба» в микрорайон Ленинский, обязательно надо перекрыть. Так они и решают. Для безопасности Мартынов хочет двигаться от берега не прямо к Первомайской и «Дружбе», а в обход пустых кварталов.

Палец командира, оставляя в тылу улицу Ленина и горисполком, скользит вверх по Комсомольской и затем между Суворова и Коммунистической влево, к группе серых прямоугольников недалеко от изогнутого перекрестка перед кинотеатром.

— Здесь, — говорит он, — несколько пятиэтажных общежитий и высотки кончаются. Дальше — частный сектор, «Дружба», а правее — стадион, парк. То есть из этих общаг должен быть приличный обзор в сторону кладбища и на Ленинский. А также, — его палец скользит в другую сторону, — на перекресток, высотки за парком и до ГОПа или почти до него. Эту вот позицию, как господствующую над местностью, и будем занимать! Лазить по дворам некогда, поэтому чешем быстро вверх по Комсомольской! От этого перекрестка, — он отчеркивает на бумаге ногтем, — налево, и с осторожностью! По берегу, я думаю, мы быстро прошли и окажемся впереди наших. Это для батальона нормально и есть. Переходить Коммунистическую, приближаться к ГОПу категорически запрещаю! Нам в тех кварталах с горсткой людей делать нечего! Повторяю: после поворота к Первомайской идти скрытно, дворами! Могут заслоны быть и снайперы на верхних этажах. Если они до сих пор на Ленинском и в ГОПе, какая-то фишка в этом районе у них есть или ударят сюда в ближайшее время! Серж! Двух бойцов — к бате, доложить о принятом решении, живо! Стой! Скажешь им, что обратно — только с батальоном! В одиночку по городу — ни шагу!

Как Серж отходит, решаюсь на замечание.

— Выкопировка, — говорю, — может быть неточной, и даже очень. Я как следователь знаю, сталкивался.

— Не умничай! Главное — общее представление о планировке, та группа домов и перекресток перед кинотеатром, которые показываю! С нашими силами домом или сараем по дороге больше-меньше — роли не играет! Мало нас пока. В сплошную линию встать не можем, и за спиной тут же противник может пройти гуляючи! Потому осторожность и еще раз осторожность! На открытом пространстве в перестрелку не вступать! Сразу в укрытия, и огнем отвечать экономно, но постоянно! За укрытиями чаще перемещайтесь! Пусть не попадете, не это главное, показывайте решимость и создавайте преувеличенное представление о своей численности! Ясно?!

— Ясно!

Тут наверху, в том направлении, куда мы собрались идти, бухают взрывы. Вопросительно смотрю на командира.

— Что смотришь? Мины это! Все нормально, хорошо даже. Бьют туда — значит не их земля, можно двигать!

Махнув рукой подчиненным, пересекаю улицу к Дому культуры, за которым уже скопилось второе отделение. Обернувшись, убеждаюсь, что арьергард во главе с Кравченко и Гуменюком тоже понял, куда идти. Подойдя к Сержу, говорю ему, что командир сказал собрать здесь перед выдвижением взвод.

— Ну и где он сам? Сколько нам в куче торчать? — раздраженно спрашивает этот злыдень.

Но долго ждать не приходится. Почти сразу Мартынов и Тенин отделяются от группы соседей и бегом направляются к нам.

— Серж! Бери своих «афганцев» и двигайся за домами слева. Во дворы не углубляйся, только чтобы вы не на открытом месте и видели, что там делается. Идешь первым. Эдик со своим отделением пойдет под теми же домами со стороны улицы, справа. Держи карту и следи, чтобы он с ментами не вылез вперед, а то нарвутся, ничего не умеючи! И тебе, мент, приказываю вперед не лезть! Не дай бог, будет бой, подчиняться будешь Сержу. Миша, ты город знаешь, помоги им пока что…

— А ты куда?

— А я подстрахую вас сзади и подожду наших на углу Котовского. Не нравится мне эта пустота…

Договаривая, взводный быстро оглядывает нашу доблестную милицию. Вперед высовывается светлоглазый и белобрысый.

— Семзенис, ко мне!

Быстрый он… Всех уже знает! Только зачем, интересно, я — его заместитель, если подчиняюсь комоду-два?

— Пошли, — тут же командует Серж. — Первая группа, через улицу марш! Жорж, ты — за нами!

Когда Жорж со второй группой исчезает между пятиэтажками, начинаем движение мы. Через пару кварталов Мартынов и Семзенис остаются смотреть за нашими спинами и ждать батальон.

47

С маленькими домами как-то проще. Но каждая пятиэтажка отнимает несколько лишних минут. Перед каждым новым проездом, у каждого угла — короткая остановка, оглядывание дворов и крыш. И надо успевать за Сержем, который задает бешеный темп. Вокруг жилые дома, дворы, лавочки… Чистый, без следов боя, район. Начинают шевелиться жители, во дворах все больше людей. Тащат сумки, чемоданы, скарб, со страхом вслушиваются в щелканье выстрелов и стрекот очередей у ГОПа и еще дальше, где-то на окраинах. На глазах у них шнырять и выглядывать из-за углов с автоматами кажется как-то неприлично. Чувствую, опять начал выпадать из обстановки. Внутри какое-то раздвоение: не то воюем, не то играем в войну… Кого-то мы пугаем, кто-то наоборот стремиться что-то у нас спросить. От этого, несмотря на мои отчаянные попытки командовать, движение замедляется. Вскоре оно утрачивает большую часть признаков военной осторожности. Чувствуется, что еще немного — и отсюда на Тирасполь хлынет лавина перепуганных насмерть беженцев. Надо быстрее, как и сказал взводный, идти к назначенному месту и занимать отдельные дома! Другое просто бессмысленно! Через полчаса даже простое передвижение может стать почти невозможным, а с наступлением темноты жидкие цепочки наступающих окончательно потеряются в этих улицах и дворах…

Из очередного двора навстречу нам выходят несколько женщин с детьми, старик тянет тяжело нагруженную тачку-котомку на колесиках. Такие тачки, ставшие обычными в обиходе мелких торговцев-челноков в Украине называют «кравчучками», у нас в Молдавии — «снегурочками»,[47] а в России — там я не знаю как. Женщины шарахаются в сторону, но тут же узнают, что мы свои.