Юрий Виноградов - Операция «Б» Страница 53

Кузнецов вспомнил свой недавний разговор со Сталиным и Коккинаки, и ему вновь стало не по себе. Чувство беспокойства не покидало его. Чем-то закончится завтрашняя встреча?

— Завтра предстоит очень сложный разговор, — подытожил Кузнецов. — Сталин вызывает нас вместе с генералом Жигаревым…

Когда Кузнецов и Жаворонков приехали в Кремль, в приемной уже был командующий Военно-Воздушными Силами Красной Армии. По лицу Жигарева можно было без труда понять, что он не на шутку взволнован предстоящим докладом Верховному Главнокомандующему.

Накануне он выслушал командира эскадрильи капитана Тихонова о состоянии дел в армейской авиагруппе особого назначения и уже сам видел промахи, допущенные при выделении дальних бомбардировщиков и формировании их экипажей.

Многое при докладе зависело от настроения Сталина, но узнать сейчас, в каком духе находится Верховный Главнокомандующий, было невозможно. Лицо секретаря, как всегда, непроницаемо.

— Входите, товарищи, — сказал секретарь, когда часы показали назначенное время.

Сталин, чуть наклонив голову, ходил вдоль стены. Из-под нависших бровей он бросил на вошедших укоризненный взгляд. Кузнецов понял: разговор предстоит не из приятных.

Кузнецов и Жигарев предварительно договорились, что первым начнет доклад генерал-лейтенант Жаворонков как руководитель налетов советской авиации на Берлин, а потом его дополнит Жигарев. Сталин нарушил их план. Продолжая ходить, он обратился к командующему ВВС Красной Армии:

— Докладывайте, товарищ Жигарев.

Жигареву нелегко было говорить об имевших место упущениях при формировании и подготовке армейской авиагруппы особого назначения. Он чувствовал, доклад не удовлетворяет Верховного.

— Почему вы послали самолеты с изношенными моторами? Почему не заменили двигатели новыми? Почему вместо двадцати выделили лишь пятнадцать бомбардировщиков?.. — задавал вопросы Верховный Главнокомандующий.

Сердитое «почему» следовало в каждой фразе. Жигареву ничего не оставалось, как всю вину принять на себя.

— Теперь послушаем руководителя налетов на Берлин.

Жаворонков решил ничего не скрывать. Он подробно осветил ход выполнения операции. Цель достигнута, столице фашистской Германии нанесен ощутимый ущерб. Можно было бы, конечно, несколько увеличить интенсивность бомбардировок Берлина, однако неудовлетворительные условия базирования на острове, почти предельная дальность полета по маршруту в сложных метеоусловиях и значительная изношенность моторов самолетов не позволяли этого делать. Жаворонков не скрыл и потери летного состава, в том числе и при неудачной попытке взлететь с ФАБ-1000.

Сталин перестал ходить, остановился у стола, внимательно слушая командующего ВВС Военно-Морского Флота. Иногда он задавал вопросы, и если ответ удовлетворял его, слегка склонял голову. Неудача с ФАБ-1000 несколько обеспокоила его. Он не настаивал больше на применении в дальнейшем авиабомб только крупного калибра; главное — сохранить экипажи для будущих воздушных боев.

Кузнецов предложил командование морской и армейской авиагрупп особого назначения возложить на командира 1-го минно-торпедного авиационного полка полковника Преображенского; генерал-лейтенанту Жаворонкову в связи с ухудшением оперативной обстановки целесообразнее было приступить к исполнению своих обязанностей командующего военно-воздушными силами Военно-Морского Флота.

Сталин согласился с мнением наркома ВМФ.

Неудавшийся налет

Полковник Преображенский, ставший вместо генерала Жаворонкова руководителем «Операции Б», приказал капитану Комарову, военинженеру 2 ранга Баранову и командиру авиабазы готовить экипажи, материальную часть и вооружение к очередному, восьмому налету советской авиации на Берлин. Каково же было его удивление, когда майор Георгиади доложил об отсутствии на складах авиабомб основного для бомбардировки Берлина среднего калибра ФАБ-250, ФАБ-100, и ЗАБ-50. Зато имелись в достаточном количестве ФАБ-1000, не применяемые летчиками, да еще несколько ФАБ-500.

— Чего же вы молчали до сих пор, товарищ майор? — вскипел, обычно спокойный, Преображенский.

Георгиади поджал нижнюю губу, с обидой ответил:

— Я не молчал, товарищ полковник. Я своевременно доложил обо всем генералу Жаворонкову. И о нехватке бензина тоже.

— И что же командующий?

— Генерал Жаворонков послал два запроса командующему Балтийским флотом вице-адмиралу Трибуцу.

— Почему я не знал об этом?

— Генерал Жаворонков приказал вас не беспокоить. Вы заняты боевой работой…

Преображенский задумался. Раньше ему и в голову не приходило, откуда берутся для ДБ-3 авиабомбы и бензин, их запасы, оказывается, скудны, не пополнялись, и сейчас морская и армейская авиагруппы особого назначения сидят на голодном пайке. Командир авиабазы пояснил, что часть боеприпасов и горючего вынуждены были перевезти на аэродром Асте для бомбардировщиков майора Щелкунова и капитана Тихонова, которые прилетели с Большой земли с пустыми люками и наполовину заполненными баками.

Действительно, прибывшая на Сааремаа армейская авиагруппа встала на обеспечение морской авиагруппы, никто раньше не брал их в расчет. Вот почему так быстро кончился запас авиабомб и бензина.

— Что ответил командующий Балтфлотом? — спросил Преображенский.

— Вице-адмирал Трибуц приказал командиру главной военно-морской базы в Таллинне и коменданту Кронштадтской крепости бесперебойно обеспечивать нас всем необходимым, не срывать налеты на Берлин, — ответил Георгиади. — Из Таллинна вчера вышли торпедовоз с авиабомбами на борту и танкер с бензином, но… — он беспомощно развел руки в стороны, тяжко вздохнул. — Не дошли до нас, товарищ полковник. Потопили их немцы. Из Кронштадта тоже, видимо, выходили к нам корабли. И тоже пока не дошли…

Преображенский вспомнил недавний разговор со своим новым другом начальником штаба Береговой обороны Балтийского района подполковником Охтинским о резком осложнении обстановки в районе островов Моонзундского архипелага. Сааремаа, Хиуму, Муху, Вормси и Осмуссаар немцы блокировали с суши, моря и воздуха. Они никого не впускают и не выпускают из Моонзунда. Тогда он, занятый налетами на Берлин, не придал этому особого значения, полностью полагаясь на генерала Жаворонкова, а вот теперь, оставшись за него, с первого же дня на себе почувствовал остроту создавшегося почти критического положения. К тому же начинало мучить уязвленное самолюбие: при командующем ВВС флота налеты на Берлин осуществлялись регулярно, а вот при нем все вдруг изменилось в худшую сторону.

— Что будем делать, командир авиабазы? — с надеждой спросил Преображенский.

Георгиади усмехнулся, хитро прищурил черные глаза.

— Я передал в Беззаботное, в нашу авиабригаду, чтобы ни один самолет не прилетал к нам с пустыми бомболюками. В основном брать ФАБ-сто и ЗАБ-пятьдесят.

— Правильно сделали, товарищ майор! — похвалил Преображенский, хотя и понимал, что это не надежный способ доставлять авиабомбы, ведь теперь ДБ-3 летали на замену моторов редко. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Молодец командир авиабазы, не сидит сложа руки, не ждет у моря погоды.

— С бензином пока терпимо, — продолжал Георгиади. — Я забрал все запасы у местного гарнизона.

— И отдали безоговорочно? — удивился Преображенский, понимая, что Береговой обороне Балтийского района самой нужен бензин.

Георгиади заразительно рассмеялся.

— Именем вице-адмирала Трибуца я действовал. Пусть попробуют не выполнить приказ командующего Балтийским флотом!..

Разговор с командиром авиабазы угнетающе подействовал на Преображенского. Такая тяжесть теперь легла на его плечи, ведь отныне лично он, он один отвечает за продолжение «Операции Б», за которой пристально следит сам товарищ Сталин. Хотел вызвать военкома полка Оганезова, чтобы посоветоваться с ним обо всем, поговорить, как тот сам с газетой в руке зашел к нему в землянку.

— Вот прочтите, командир, — протянул он газету.

Преображенский поморщился, до газет ли ему сейчас, когда из-за отсутствия авиабомб срывается восьмой налет на Берлин?

— О Берлине пишут, значит, и о нас, — пояснил Оганезов. — Официальное сообщение…

Преображенский сразу же насторожился, взял газету, впился глазами в текст на первой полосе, обведенный военкомом полка карандашом. По мере чтения глаза его хмурились, лоб покрылся сетью мелких морщин.

«…Советская авиация имела полную возможность бомбить Берлин в начале и ходе войны. Но командование Красной Армии не делало этого, считая, что Берлин является большим столичным городом с большим количеством трудящегося населения, в Берлине расположены иностранные посольства и миссии, и бомбежка такого города могла привести к серьезным жертвам гражданского населения.