Тест - тест Страница 54

Машкин, услышав очередь, камнем упал на землю. Но он услышал не только автоматную очередь, но и голос разыскиваемого им танкиста.

— Яша! — позвал он, подняв голову.— Степанов! Где ты? Я — Машкин.

— Я здесь! — отозвался лейтенант.

— Какого тогда лешего строчишь по своим?

— Это девчата. Думали, фашисты...

— Севастьян не узнал своих крестьян! — заворчал зампотех, поднимаясь на ноги и отряхивая с колен землю.— Твои все живы? — спросил подошедшего Степанова. — Позови их быстро сюда. Сам-то можешь передвигаться? — И кольнул взглядом девушек, поддерживавших лейтенанта с обеих сторон.

— Могу... — обронил Степанов, неуверенно высвобождаясь из опеки санитарок.

— Ну и порядок,— одобрил Машкин. Повернувшись в сторону невидимой в темноте машины Курманбаева, крикнул:

— Манак, где Павлушин? Твой танк будем эвакуировать.

— Он уже сидит машина, — отозвался командир экипажа и скрылся в танке сам.

Тридцатьчетверка тронулась с места, а через пару секунд раздался сильнейший взрыв, несколько, правда, слабее того, первого... Старшего техника-лейтенанта Машкина и санитарок взрывной волной отбросило в сторону. Степанова тяжело ранило вторично. Находившиеся в танке командир и механик-водитель погибли...

Еще утром, перед атакой, Миша (так, на русский лад, звали бойцы Курманбаева) спрашивал у Бориса Гладкова (это он тогда проявил неосторожность и раздавил танком балалайку друга казаха):

— Боря, где обещанная твой балалайка? Каждый день будет близко Киев, на чем буду играть на Крещатик?

Храброму командиру, любимцу всего батальона, так я не удалось осуществить свою заветную мечту... 

3.

Двигаясь по другой, довольно широкой, просеке, танкисты догнали большую колонну гитлеровцев. В результате короткого боя весь лесной коридор оказался забитом раздавленными, сожженными автомашинами, тягачами, кухнями. И снова — вперед. Теперь нашу колонну возглавлял со своим взводом стройный, с черной шевелюрой и певучим голосом лейтенант Грищенко. Выскочили на лесную поляну и напоролись на вражескую засаду.

— Товарищ лейтенант, справа, в кустах, самоходки!— доложил механик-водитель Герасимов. — Вижу, вижу! — отозвался Грищенко.

Лязгнул затвор. Короткий резкий удар. Столб черного дыма поднялся над немецкой машиной-орудием. Она все же отошла задним ходом в глубь кустарника. Два выстрела по второму штурмовому орудию. Похоже, же угодил в цель. От пулеметной очереди радиста-пулеметчика Головкина две черные тени распластались в кустах около самоходки. Лейтенант взял на прицел третью, но враг опередил его. Снаряд ударил по танку. через несколько секунд — второй. Боевое отделение моментально заволокло дымом...

— Убило лейтенанта! — выкрикнул башенный стрелок Волков.

Командир взвода, сникший, весь окровавленный, медленно сполз с сиденья на боеукладку...

— Тушить пожар! — Это голос механика-водителя Герасимова.

Сорвав огнетушитель, задыхаясь в дыму, он с лихорадочной поспешностью начал выбрасывать горящие предметы. Быстро заткнули пробоину в баке с горючим.

Наконец пожар в танке удалось погасить. Вытащили убитого и обгоревшего лейтенанта. В этот момент на борту начали гореть ящики со снарядами. Их тут же бросили на землю, засыпали землей.

Танк под огнем противника был выведен своим ходом в ближайшее укрытие.

Командир танка Борис Гладков сумел беспрепятственно приблизиться к штурмовым орудиям и три из них подбил. Остальные, снявшись с засады, скрылись в лесу.

— Сколько у тебя автоматчиков на танке? — опросил у лейтенанта Семенцова командир роты.

— Было пятеро. Двух, раненых, отправил.

— Вот тебе еще два человека во главе со старшим сержантом Титенко. Пойдешь в головной походной заставе.

Семенцов быстро пробежал глазами по карте. Полевой стороне просеки на протяжении километра тянулись молодые сосновые насаждения, толщина деревьев не более 10—15 сантиметров. Далее — такие же насаждения по правой стороне. Потом — продолговатая лесная поляна. "Значит, жди там сюрприза,— подумал он.— К тому же, просека может быть заминирована". Решил двигаться прямо по насаждениям. Захлопнул люк командирской башни и, включив переговорное устройство, сообщил экипажу:

— За нами идет Левкин, потом — Васильев, а за ними все остальные. Не отвлекаться, внимательно смотреть в оба: идем первыми! А ты, Идрисов, как заметишь серо-зеленый лапсердак — пали без доклада и команды. Тебе, Саша,— предупредил командира взвода автоматчиков,— придется пока со своими "гренадерами" бежать галопом за танком метрах в тридцати. Будем ломать деревья. Не попадай под струи пулеметных очередей задних танков. В общем, сообразуйся с обстановкой.

За танком Семенцова двинулись машины головной походной заставы, а вслед за нею, на небольшом расстоянии, потянулась и вся колонна. Прошли не более километра, и уже получил "работу" Идрисов. Его пулемет дал несколько длинных очередей по кустарнику, в котором он заметил большую группу вражеских солдат. Видя, что на них движется танковая колонна, гитлеровцы разбежались.

Откуда-то вынырнули на просеку командир мотострелкового батальона майор Недайводин и капитан- разведчик Андроников. Откинув люк башни, Семенцов крикнул им:

— Залезайте в танк — зацепит шальная!

Но они только махнули рукой, показывая вперед, и скрылись в лесу.

Продвинулись еще километра на два. По пути механик-водитель Жданов подмял две пушки. Их расчеты, сделав два-три выстрела по переднему танку и не сумев попасть в него, убрались подобру-поздорову.

Впереди уже светлеет. "Значит, близка та самая лестная поляна, где можно ожидать засаду",— подумал? командир танка.

— Сбавь скорость! — передал он Жданову. — Пусть, догонят остальные.

— На поляну вышли сразу несколькими танками. Предположение Семенцова оправдалось. Здесь действительно затаились гитлеровцы. Командир взвода первым заметил замаскированное в кустах штурмовое орудие. Проскочить поляну с ходу нечего было и думать: слишком длинна. Лейтенант немедленно доложил комбату о засаде. Произвел выстрел, потом еще два. Самоходка запылала.

— Правее — еще одно! — крикнул кто-то из экипажа. Послан в ствол бронебойный снаряд. Командир только хотел нажать на педаль, но орудие противника уже загорелось. Гладков опередил Семенцова. Почти рядом показался "хобот" не то танка, не то еще одной самоходки. Выстрел! Сноп искр вырвался из борта вражеской машины, и она слегка задымила. "Значит попал",— облегченно подумал лейтенант.

— Правее! — снова предупредили Семенцова. Это была более чем рискованная дуэль. Гитлеровцы вывели свои штурмовые орудия на открытую поляну. Хотели перехитрить танкистов: ждали, когда вытянется вся колонна, чтобы потом, подбив направляющий и замыкающий танки, образовать пробку и уничтожить. Остальные. Но наши тридцатьчетверки стремительно выскочили вперед, развернулись вправо, и с дистанции 100—150 метров экипажи дружно открыли огонь. Тут "утоляли жажду" все: Гладков, Левкин, ротный Семенов, командир батальона Волков...

Семенцов сделал еще пять выстрелов. Повернул башню направо, скомандовал: "Бронебойным!" — и тут лицо его словно ошпарило кипятком, голова закружилась. Башня наполнилась дымом, едкой гарью.

— Жданов! Задним ходом в лес! — крикнул лейтенант.

Но ни ответа, ни скомандованного хода танка не последовало.

— Все ранены...— тихо проговорил Идрисов.

— Покинуть танк! — распорядился командир. Помогли выбраться из машины тем, кто не в состоянии был сделать это самостоятельно, поместили их в кустах, подальше от танка. Из открытых люков валил дым, а гитлеровцы продолжали палить по танку. "Черт возьми, изведут машину окончательно!.." — мысленно выругался командир. Когда стрельба по его танку прекратилась, он быстро влез внутрь машины, чтобы убрать ее в укрытие, но дым ел глаза, не давал дышать. Схватил огнетушитель, но его разбило осколком. Что и где горит, нельзя разобрать. Находиться в танке невозможно. Сильно обжегся и выскочил из машины.

Замотав тряпкой рот, Семенцов опять влез в пекло. Стал выбрасывать все, что горело или могло гореть: сиденья, противогазы, пулеметные магазины... Аккуратно вытащил один снаряд, в гильзу которого глубоко урезался осколок. Порох чудом не воспламенился...

Постепенно дым стал рассеиваться, и лейтенант отогнал танк в сторону, за густую гряду кустов.

Когда лейтенант прибежал к своим раненым, санитары оказывали им помощь. Жданову и Идрисову угодило несколько осколков в спину, но чувствовали они себя сравнительно нормально. А командир башни Куканов выглядел неважно. На его шею санитары наложили повязку, которая уже успела насквозь пропитаться кровью; боец сидел бледный, в полуобморочном состоянии.