Митри Кибек - Герои без вести не пропадают Страница 55

Этими мыслями он поделился со своими товарищами. Партизаны решили не останавливаться, а поспешили спуститься с гор. Казалось, до долины, где гремела артиллерия, рукой подать, но они пробирались через лесные чащи почти полдня. За это время шум боя затих на несколько часов, потом возобновился с прежней силой. Теперь уже фашисты применили авиацию. Бомбардировщики дважды пролетели над группой Зденека — когда шли на бомбежку и когда возвращались на свою базу. Партизаны весь день шли без отдыха, но на опушку леса в отрогах Свентокшиских гор, откуда хорошо просматривалась вся панорама боя, вышли только к четырем часам вечера, когда немецкие самоходные пушки уже разрушили здание рудника, подавив последний очаг сопротивления партизан. Каратели подносили на носилках раненых и убитых к автоколонне, стоявшей на шоссе. Раненых грузили в санитарные автобусы, а убитых — на грузовики. Партизаны принялись считать потери немцев: убитых было сто сорок восемь, раненых — девяносто три. Закончив погрузку, фашисты тронулись в путь.

Когда колонна немцев скрылась в дальнем лесу, Яничек осторожно повел свою группу к месту боя. Они благополучно добрались до лесистой высотки на изгибе реки. В окопах и возле них лежали убитые партизаны: здесь поработала немецкая авиация. Многие трупы были полузасыпаны землей, кое-где из-под земли торчали только головы или руки. Партизаны внимательно всматривались в лица погибших.

— Это — Ярунгин, старшина третьей роты…

— А это — связной командира третьей роты Айгашева…

Погибших собрали в одно место. Всего их оказалось сорок четыре человека. Затем партизаны через лес вышли к берегу реки, где был разгромлен взвод Юркина. Здесь подобрали еще двадцать восемь трупов. Некоторые, очевидно, сначала были только ранены, и каратели их пристрелили: на одном пятачке лежало восемь трупов, и у всех головы были размозжены выстрелом в упор. Наконец следы боя привели партизан к разрушенному зданию, рудника. Яничек догадался, что последний акт трагедии разыгрался именно здесь. По всей поляне вокруг разрушенного дома валялись стреляные гильзы. Партизаны принялись разгребать обломки и вытащили труп. Зденек сразу узнал Колпакова. Потом один за другим откопали еще восемнадцать трупов, в том числе и тело Пуяндайкина.

— Похороним их на вершине этой высотки, — сказал Зденек.

Партизаны тут же принялись за дело. Смастерили носилки и, разбившись попарно, начали перетаскивать тела погибших товарищей на вершину безымянной высоты. Вдруг один заметил в высокой траве немецкую флягу. Она была целой, и партизан решил ее взять. Он отвинтил пробку и увидел внутри листок бумаги.

— Смотрите, что я нашел! — воскликнул он.

Его окружили товарищи. Листок извлекли из фляги и начали читать. Это было письмо Колпакова.

«Дорогие товарищи! Кто найдет это наше письмо, просим переслать в Советский Союз или передать его советским воинам.

Все погибшие здесь — бойцы и командиры третьей роты Интернационального отряда советских партизан. Нас предал командир роты майор Айгашев. Вчера вечером без особой необходимости он завязал бой с немецкими карателями, чьи силы в несколько раз превосходили наши силы, а ночью, когда понял всю безнадежность положения, покинул роту, приказав нам держаться до подхода подкрепления, за которым он якобы отправляется. Никакого подкрепления мы, конечно, не дождались и сегодня с утра ведем кровопролитные бои с немцами. Теперь нас в живых осталось всего двадцать человек. Многие ранены. Немцы нас окружили. У них самоходные пушки. Вот-вот начнут штурмовать. Будем биться до последнего. Вместе с этим письмом кладу во флягу список роты. Все они либо уже погибли, либо скоро погибнут смертью храбрых. Сообщите об этом нашим родным и близким. Прощайте, товарищи! Да здравствует Советский Союз! Да здравствует Коммунистическая партия! Да здравствует наша социалистическая Родина!

— Временно исполняющий обязанности командира роты старшина Колпаков».

В списке было и имя Эсфири. «Значит, она тоже погибла… — опустил голову Зденек. — Что ж… надо найти ее…»

Партизаны продолжали разгребать обломки и скоро вытащили тело Эсфири.

Лицо ее было мертвенно-бледным, глаза закрыты, но она еще дышала. Партизаны осторожно перенесли ее на траву. Каменная глыба, упавшая ей на ноги, раздробила правую берцовую кость, осколок пробил спину и застрял, по всей вероятности, в легких. Рану перевязали, но что делать с ногой, никто не знал.

— Надо как можно скорее доставить ее в отряд! — сказал Яничек. — Может, Алина спасет ее…

— А далеко до отряда?

— Километров десять-пятнадцать. Если сейчас же отправимся, к утру будем там.

— А как быть с похоронами?

— Пятнадцать человек останется здесь. Я пойду с остальными и понесу Эсфирь.

С ним согласились. Проводник остался помочь партизанам хоронить товарищей. Яничек с друзьями отправились в путь.

Глава пятнадцатая

Весть о трагической гибели третьей роты потрясла партизан. За сутки отряд лишился трети всего личного состава. Бойцы погибли смертью храбрых, но все понимали, что гибель эта не была неизбежной. Она явилась следствием преступной деятельности Айгашева.

— Я сам виноват, — с горечью признался Турханов. — Давно надо было отстранить его, а я все ждал, сомневался, хотел испытать его в бою. Вот к чему привела моя нерешительность!

— Виноваты мы с начальником штаба, — покачал головой Комиссаров. — Если бы Айгашева арестовали сразу, как только он попытался узурпировать власть в отряде, ничего подобного не произошло бы.

— Да, мы проявили беспечность, — согласился с ним Савандеев. — Что же теперь делать? Может быть, провести в отряде траурный митинг и осудить Айгашева?

— Подождем Соколова. Может, он приведет его? — предположил полковник.

— Где его найдешь? Небось ушел за сто километров, — махнул рукой замполит. — Однако давайте подождем…

Ожидания Турханова оправдались. В тот же день Соколов доставил в отряд связанного Айгашева. Лицо его, грязное, заросшее бородой, напоминало физиономию бандита, как ее рисуют карикатуристы. Он старался изобразить из себя несправедливо оскорбленного, обиженного, но ни у кого не вызвал сочувствия. Это разозлило Айгашева. Не зная о возвращении Турханова в отряд, он попытался командовать.

— Ты еще ответишь мне, — прошипел он, глядя на Соколова. — Говорят тебе — развяжи руки! Какое ты имеешь право связывать своего начальника? Скажите, командир я ваш или нет? — спросил он, обращаясь к партизанам.

— Нет! Ты не командир, а трус! — громко крикнул кто-то.

Партизаны одобрительно загудели. Ничего подобного, конечно, Айгашев не ожидал.

— Разве вам не зачитали мой приказ? Полковник Турханов перед смертью назначил меня своим преемником. Вы должны исполнить его последнюю волю! продолжал он играть сбою роль.

В это время из землячки вышли руководители отряда. Увидев Турханова, живого и невредимого, Айгашев опешил. Теперь он понял, что надеяться ему не на что, но сдаваться все еще не хотел.

— Товарищ полковник! — обратился он к командиру отряда. — Прикажите развязать мне руки. Я ведь офицер, а насилие и издевательства, чинимые надо мной, могут подорвать авторитет не только мой, но и других офицеров. Да, и других офицеров.

Турханов не удостоил его ответом, повернулся к Соколову: Где вы нашли его?

— В селении Сходня. Выдали местные крестьяне. Они его приняли за атамана бандитской шайки — он со свои ми тремя бойцами, угрожая оружием, отнимал у них деньги. Увидев нас, его телохранители убежали в лес, а самого мы схватили, связали и привели сюда, — доложил Соколов.

— Правильно сделали, — одобрил полковник. — Сдайте его дежурному, а сами идите в столовую. После ужина мы все вместе приступим к делу…

Допрос Айгашева продолжался всю ночь. Командование отряда тщательно расследовало все его преступления. На следующее утро созвали партийное собрание. Коммунисты единогласно исключили Айгашева из партии и постановили предать его суду.

По рекомендации партийного собрания полковник Турханов утвердил партизанский военный трибунал в следующем составе: председатель Комиссаров, члены — Громов и Байдиреков.

Глава шестнадцатая

Весь день Яничек не отходил от постели Эсфири. Во время операции ему пришлось исполнять обязанности хирургической сестры. К счастью, операция оказалась несложной, рана была не тяжелая. Алина Вольская извлекла осколок величиною в столовую ложку, застрявший в мягкой ткани спины. Правда, девушка потеряла много крови. Нужны были доноры. По просьбе врача в санчасть прибежали партизаны. Их оказалось больше тридцати человек, но первая группа крови была всего у троих, в том числе и у Зденека.