Алескендер Рамазанов - Война затишья не любит Страница 55

24.06. – 26.06.

К Астманову я прибыл вовремя. Дивизия должна обеспечить сопровождение колонны с гуманитаркой для Горного Бадахшана. Но только до перевала Хабуработ. В Хорог гражданские пойдут одни. Стажеры мои распределены в полки, часть остается в редакции. Шеф не против моей поездки. Астманов проявляет к поездке особый интерес. Он не изменился. Тот же, что в Кабуле, Баку. Сменил полковничью должность на майорскую – в своем амплуа. В редакции – «афганский клуб». Полгода назад здесь был С. Н. Астманов утверждает, что С.Н. стал исмаилитом и нашел себе «пира», духовного наставника. Новая информация: колонну поведут в Хорог наши. Формируется бронегруппа: БМП, бронетранспортеры, «САУ», связь, пункт хозяйственного довольствия (ПХД) и прочее. Как это все будет ворочаться на памирской дороге?

Всенародно (готовы листовки, звуковые программы) мы будем заявлять, что идем с миссией мира. К чему же тогда столько оружия? Или к мирной акции пытаются пристегнуть «игру мышц»? Но моджахеды на Памире – люди тертые. Согласятся пропустить бронекулак в свой тыл? Говорят, есть договоренность о свободном пропуске всей колонны до Хорога.

27.06., понедельник.

Сборы, инструктаж. Важность предстоящего подчеркнута белыми касками (красили ночью, нанося еще и голубой круг – в них просто тянет прицелиться) и присутствием генерала из Коллективных миротворческих сил. Бронетранспортеры забиты сухими пайками, боеприпасами, спальными мешками. Над звуковещательной станцией красно-белый флаг. Синяя полоса выцвела. С красным-то флагом было проще, а новый – из трех кусков шить надо.

Окраина Душанбе. 9-й километр. Колонна выстраивается. Генерал дает интервью телевизионщикам. Грузовые автомобили, похоже, съехались со всех автосвалок мира. Водители – таджики, русские, осетины – продубленные солнцем мужики, большей частью пожилые люди. Поехали.

О, крыловский «Квартет»! То связи нет между боевыми машинами, то гражданские водители выруливают из колонны и жмут по объездным дорогам. Идем рывками. Разведчики следят, чтобы гуманитарка не уплывала налево. Ревут динамики: «Уважаемые граждане, просим не препятствовать движению… Наше оружие только для охраны колонны… Мы везем хлеб сиротам и неимущим…» Порхают по обочинам белые квадратики листовок.

К вечеру – в Лангаре. Бойцы на кострах разогревают банки с кашей. А вот для чего брали полевую кухню – непонятно. Толстый майор, начальник тыловых дел, объясняет, что горячее будет утром. Пистолет с глушителем на его поясе кажется игрушечным.

В Лангаре стоит подразделение Министерства обороны Республики Таджикистан. Полковник (армянин?) – борода с проседью, обвисшая панама, сказал: «Вы идете к волку в пасть. До Хабуработа я вас гаубицами прикрою, а там – как повезет». Спасибо, но где тот артиллерист, который прикроет длиннющую колонну на узком серпантине с закрытой позиции? На «памирке» местами чихнуть опасно – обвалится, а тут снарядами по горам долбить?

На ночь офицеры разведбата ставят задачу по охране колонны. Разведчики никого к ней не подпускают, хотя желающих пощупать машины хватает. Бойцы таджикской армии голодны…

28.06., вторник.

На рассвете, выплеснув на землю клейкое варево из вермишели и тушенки, которое предложила полевая кухня, закусили сухпаем и поползли к перевалу. Гражданские водители заметно нервничают, кое-кто пытается отстать. Разговор с такими короткий: «Вперед. Не заводится? Толкай его сзади броней!»

На перевале особо не побегаешь – высота за три с половиной тысячи метров. В ложбинах снег. Ледяной ветер. Здесь последний пост войск Министерства обороны Таджикистана. Катается вперед-назад какая-то сумасшедшая БМП. Выше дороги – гигантская, искореженная радиолокационная станция. Астманов здесь раньше бывал. Сказал, что на перевале стояла отдельная радиолокационная рота какой-то радиотехнической бригады. Потом проклял комендатуру в Калай-Хумбе. Какие-то старые счеты?

Поднимаясь к перевалу, сквозь шум моторов услышали взрыв. Таджикский солдат с поста подорвался на своем же минном поле. Оторвало стопу, сильно посекло осколками. Наши медики оказали экстренную помощь. Солдата, «распятого» на шинах, обмотанного бинтами, отнесли к машине и, быстро, вниз. Если будет вертолет в Лангаре, то выживет, наверное.

Начали спуск с перевала на Калай-Хумб. Пошла дороженька: слева – стена, справа – пропасть, на дне беснуется река.

Вот тебе и договор! Не прошли и десяти километров, как по головному дозору справа, с афганского берега, ударили безоткатки. Разрывы в десяти-пятнадцати метрах от машин. Залегли под броню, постреляли короткими. А что толку: никого на том берегу не видно. Меня сначала смутил смех Астманова. Он лежал на спине и хохоча указывал вверх. На скале, прямо над нашим укрытием, картинно стояли бородатые моджахеды в блестящих остроносых галошах. Десяти гранат, брошенных сверху, хватило бы на нас всех.

Из-за поворота выбежал разведчик, замахал руками:

– Не стреляйте!

За ним спокойно вышел местный «Че» (черный берет, короткая бородка, автомат за спиной), поднял вверх ладонь:

– Почему не остановились? Мы вам махали…

– Так у нас же договоренность о пропуске колонны. Хлеб везем.

– Хлеб? А куда столько брони?

Он прав. Колонна с мукой стояла еще чуть ли не на перевале, а в обозримом пространстве были только боевые машины. Астманов отвел «команданте» к обочине, к ним подошел начальник штаба разведбата. Свои дела. Туда лучше не соваться, пока не зовут. Напряжение потихоньку спадало. А что дергаться: ловушка.

Моджахед назвался Исхобом, заглянул внутрь нашего бронетранспортера: «Таджики есть? Узбеки есть? Мы русских не трогаем». Выразил уверенность в том, что Россия поголовно примет ислам как единственно верное учение, рассказывал об учебе во ВГИКе. Режиссер…

Два часа ожидания. Наконец команда: вернуться на перевал. Вздохнули с облегчением. Невеликое удовольствие – стоять у стенки под прицелом «безоткаток» и выслушивать упреки в том, что миротворческие силы явно предпочитают помогать одной стороне. И пойди ж ты опровергни, что учение ислама всесильно, потому что оно верно. Ночью вернулись в Лангар.

29.06., среда.

С утра застрекотали вертолеты. Разумеется, после такого скандала следовало бы ожидать прилета высокого начальства. Но из «восьмерки» вышел полковник Крюков – начальник штаба дивизии. Выслушал всех, приказал сохранять спокойствие и убыл на переговоры с командиром моджахедов – «генералом» Саламшо. Офицеры обсуждают вчерашний инцидент и, не стесняясь в выражениях, говорят, что колонну подставили под огонь моджахедов намеренно.

На ПХД – водянистый супчик и рис с тушенкой и долгоносиком. Первая потеря, кстати, была на этом злополучном пункте: вспыхнула соляра и изрядно опалила повара.

30.06., четверг.

Рано утром вновь уходим на Хабуработ. День в ожидании. Ночуем на перевале. Холодно. Чтобы приготовить пищу, разведчики разобрали на дрова старый кузов от «КамАЗа». Спали, укрывшись танковым брезентом.

01.07., пятница.

Колонну пропускают. Из боевых машин моджахеды «разрешают» оставить пять бронетранспортеров.

От места, где нас обстреляли (здесь у моджахедов передовые посты), на бронетранспортер усаживаются воины Аллаха и следуют вместе с нами.

«Меня будто оплевали. Они расселись с оружием на моей броне. А я должен молчать и выполнять их требования: где остановиться, куда ехать?» – это слова лейтенанта-разведчика. Что ему ответить? Мы сами пришли сюда с оружием.

Моджахеды хорошо экипированы, автоматы новые. Первыми вступают в разговор. Основная тема – недовольство нынешним правительством Таджикистана и скорая победа «борцов за веру», только бы не мешала Россия. «Укрепляйте границу с Узбекистаном, а все остальное мы решим сами». Боятся узбеков? Не скрывают, что проходили обучение в лагерях в Афганистане и Пакистане. К нам относятся с легким недоверием. Вспоминают события двухлетней давности в Кулябе, Рогуне, Душанбе, Тавиль-Даре и т. д. Помнят все: имена, звания, лица, номера техники. Говорят: «Сунетесь с силой – взорвем дорогу, завалим». А чего ее взрывать – сама сыпется. На обочинах стоят ржавые, разграбленные трактора дорожной службы. Кто такую технику даст теперь Памиру? Таджикистану? За валюту разве?

Кстати, моджахеды утверждают, что не получают денег вообще. Как проверишь? А вот не пьют – это точно. И «травкой», сколько мы могли видеть, не балуются. Курят – единицы. Один из бородачей рассказывал, как тренировали в афганском лагере: «Плохо бегаешь по горам – инструктор очередь под ноги. Бывает, что и зацепит».

Ночлег в местечке Калот. Сухой, горячий ветер дует с афганской стороны. Афган рядом – только Пяндж перейти. Но не в эту пору. «Такого разлива не было уже лет двадцать», – сказал старый памирский водитель.

02.07., суббота.

Пусть карты наши слегка врут, но дорога в Хорог – одна. Колонна запрудила площадь перед зданием Верховного Совета Горного Бадахшана. Собираются группками местные жители. Моджахедов Саламшо в колонне осталось двое. Без оружия. Здесь их не жалуют.