Иван Сотников - Днепр могучий Страница 55

И далее указывалось, что в случае отказа сложить оружие войска Красной Армии при поддержке воздушного флота начнут действия по уничтожению окруженных.

«И ответственность за их уничтожение, — говорилось в ультиматуме, — понесете вы».

Прочитав ультиматум, Фуке с час с кем-то разговаривал по телефону. Чувствовалось, его инструктировали. Фред поминутно слышал восклицания полковника, его замечания. Что-то разъяснялось и уточнялось. Но вот разговор по телефону окончился. Там, в комнате, воцарилась мертвая тишина, и Фред поспешно отслонился от двери. А через минуту полковник с порога пригласил к себе парламентеров.

Фуке объявил теперь, что уполномочен вести переговоры, и просил разъяснить сущность некоторых положений ультиматума, Полковник и генштабист из Берлина задавали вопрос за вопросом. Как мыслится капитуляция по времени? Каков порядок сдачи оружия и техники и где будут размещены солдаты и офицеры? Каково будет их правовое положение? Какие еще льготы и гарантии может обещать советское командование? От каких претензий могли бы отказаться русские?

Фред отказывался верить самому себе. Все походило на то, что если не целиком, то в какой-то части предложения русских будут приняты. Во всяком случае, переговоры еще продолжатся.

Получив разъяснение по всем вопросам, Фуке встал и сказал русским:

— Советский ультиматум будет рассмотрен, и наш ответ будет вручен через делегацию.

Фред вызвал солдата с чемоданчиком. Завязал русским глаза и повел их к машине. Он довез их до передовой позиции и передал офицерам, встречавшим русских на нейтральной полосе. А сам остался в траншее. Когда парламентерам развязали глаза и они смело зашагали в сторону Хировки, Фред заметался. Чего от него хочет Гилле? Не те ли сейчас обстоятельства, когда он должен действовать? «Мне нужны решительные молодые люди», — вспомнил Фред слова Гилле. Да, да, это тот самый момент! Не упустить! Эсэсовец вдруг выхватил автомат у солдата, стоявшего поблизости. Решительно щелкнул затвором и уже приложился, как здоровенный гренадер вдруг вырвал у него из рук свое оружие. Другие бросились на Фреда, повалили его на дно траншеи, и Фред почувствовал удары кованых сапог. Потом сильные руки подняли его и выкинули из окопа. Избитый, с кровоточащим лицом, задыхающийся от ярости, Фред метнулся к машине, быстро скрылся за дверцей и умчался восвояси…

На стеблевском участке фронта мертвая тишина стояла весь день, ночь, все утро. Близился назначенный срок. К одиннадцати часам ожидалась немецкая делегация. Прибудет она или нет? А если прибудет, то с каким ответом? Капитулирует ли Штеммерман?

Как и все, Пашин не сводил глаз с немецких позиций. Что принесет сегодняшнее утро? Стрелка часов медленно приближалась к одиннадцати. Что же будет сейчас? Но вот и одиннадцать. Немецких парламентеров не видно. Жуткая, даже зловещая тишина. Обе стороны притихли в тяжелом ожидании. Неужели не придут? Что означает такое молчание? Десять минут двенадцатого… двадцать… тридцать… Тишина. Никого. Сорок минут… пятьдесят… Стрелка часов безжалостно приближается к двенадцати. И все никого.

И вдруг… что такое?.. Пашин даже высунулся из окопа. Прямо над толовой просвистел немецкий снаряд. Другой, третий… Вот и конец недолгому затишью.

Ультиматум отвергнут!

ПРОТИВ ЧЕРНОЙ ГВАРДИИ

Оставив полк на попечение своих заместителей, Щербинин заспешил вперед, чтобы заблаговременно ознакомиться с обстановкой на новом рубеже. Наступать на Стеблев не пришлось, и полк находился на марше в Селище, где предстояло сменить гвардейскую часть.

Выбравшись на ровную дорогу, Щербинин пустил коня в намет и быстро доскакал до Нова-Буды. Деревня разметалась на плоском холме с очень отлогими скатами. Одна из улиц сбегала вниз по совершенно гладкому месту. Слева, за оврагами, раскинулась другая большая деревня — Шандеровка. Сюда уже выдвинут один из полков дивизии. Некоторые его подразделения заняли оборону на окраине деревни, откуда доносится несмолкаемый шум боя.

Щербинин прибыл наконец в село, где размещался командный пункт гвардейцев. Сама дивизия ушла, и здесь осталась одна из ее частей.

Командир радушно принял майора. Угостил ужином, коротко ознакомил с обстановкой.

Щербинин получал узкий участок фронта. Справа и слева будут части своей дивизии. Противник — дивизия СС «Викинг». Действуют эсэсовцы напористо и дерзко. Видно, судьба — помериться силами с черной гвардией бесноватого фюрера!

Под покровом ночи, тщательно соблюдая маскировку, полк Щербинина сменил гвардейцев и занял оборону на новом участке. Ничто не говорило о том, что гитлеровцы догадываются о смене частей. Шла обычная ночная перестрелка, время от времени над передним краем вспыхивали осветительные ракеты, с закрытых позиций била наша артиллерия, и немцы лениво, будто нехотя, отвечали на ее огонь. Но, как ни спокойно было на переднем крае, Щербинин чутьем старого вояки чуял, что дела здесь предстоят большие, опасные и, возможно, уже завтрашний день принесет с собой самые суровые испытания.

Но, вопреки ожиданиям, первый день на новом рубеже также прошел более или менее спокойно. И все-таки Щербинин с часу на час ожидал самых активных и ожесточенных действий. Ведь не для того гитлеровское командование поставило на этом участке головорезов из эсэсовской дивизии «Викинг», чтобы они вели обычную перестрелку и ограничивались поисками разведчиков.

Полк Щербинина держал центр обороны дивизии, а батальон Жарова правым флангом граничил с соседним полком.

Как только чуть посерел горизонт и первые отблески рассвета упали на землю, Андрей Жаров был уже на наблюдательном пункте и внимательно изучал местность, сверяя ее с картой. Ему нельзя было пропустить мимо своего внимания ни одной складочки, ни одного бугорка, ни одного кустика. И все это он должен держать в голове, всегда видеть и знать, как линии собственной ладони. Жаров понимал, насколько заманчивыми для наступающих являются стыки между подразделениями, и он еще накануне усилил приданными артсредствами роту Сазонова, занимавшую оборону на крайнем правом фланге. Да Щербинин дал из своего резерва и подчинил Сазонову взвод полковой разведки Пашина. Стык прикрыт надежно, и если туда сунутся немцы, то им придется солоно. А может, гитлеровцы отступят от привычного шаблона и ударят в другом месте? Такие сомнения появлялись, но Жаров отбросил их, потому что слишком хорошо знал психологию противника, и решительно передвинул свой командно-наблюдательный пункт по фронту, поближе к Сазонову. Отсюда он сейчас и наблюдал за местностью и передним краем противника.

Немцы пока держались спокойно. Наши наблюдатели не могли заметить ни малейшего движения. Даже огонь на этом участке гитлеровцы вели как-то вяло, будто по инерции. И опять сомнения забеспокоили комбата. А может, все-таки немцы не здесь ударят, а вдоль селищенской дороги, которая является наиболее удобным путем к внешнему фронту противника? У Жарова возникло желание посоветоваться со Щербининым. Старик опытен и хитер, его на мякине не проведешь. А тут, кстати, командир полка сам заявился к Жарову.

— Как у вас тут?

— Пока спокойно.

Щербинин похмыкал, потом, прищурив глаза, спросил:

— А ты чего это к Сазонову подвинулся?

— А вы почему подчинили Сазонову взвод разведки? — ответил вопросом на вопрос Жаров. — Я, наверное, подвинулся сюда по той же причине.

Офицеры посмеялись. Они хорошо понимали друг друга.

— А что, если немцы все же нанесут удар вдоль селищенской дороги? — уже серьезно спросил Жаров.

Щербинин ничего не ответил, продолжая наблюдать в бинокль за передним краем противника. Потом как-то неожиданно заговорил:

— Спокойно, говоришь, ведут себя «викинги»? Даже постреливают редко? Вот тут их ослиные уши и видны. Здесь, здесь они будут наступать!

Щербинин и Жаров не ошиблись. К исходу того же дня до батальона эсэсовцев после мощного артналета повели наступление на участке роты Сазонова.

Противник не зря начал наступление в тот момент, когда день вот-вот должен перейти в ночь. Это давало им возможность в случае успеха ввести в образовавшуюся брешь свои войска под покровом темноты. Все было рассчитано на внезапный, короткий, но сильный удар.

Едва над позициями Сазонова успела осесть земля, вздыбленная взрывами вражеских снарядов и мин, как впереди показались густые цепи эсэсовцев.

Жаров удивился: немцы наступали без обычной танковой поддержки. Комбат приказал открыть огонь с предельно коротких дистанций. В окопах, ячейках, на огневых позициях люди замерли в ожидании команды «Огонь!». Нервы напряжены до предела. Когда немцы уже подходили к рубежу броска в атаку, вдруг в обычный шум боя вплелся металлический рокот моторов. Танки! Цепи гитлеровцев мгновенно расчленились, образовав проходы, и в них устремились тяжелые вражеские машины.