В. Подзимек - На всю жизнь (повести) Страница 55

После разговора с подполковником Менгартом Гинек тут же разделался с вопросами, которые нельзя было откладывать, потом в книге регистрации убывающих из гарнизона указал место, где он будет находиться. С Душаном Главкой он договорился быстро. Правда, Гинек не был уверен, оценил ли Душан по-настоящему информацию, что командир планирует поставить его в будущем на должность инженера дивизиона. Вообще этот пост должен бы занять командир первой батареи Блажек, но он не имел соответствующей квалификации. Курсы усовершенствования, на которые постоянно посылали Блажека, не заменили ему высшего образования. Командир первой батареи знал об этом и с огорчением сознавал, что шанс свой он упустил. Душан Главка воспринял приказ Менгарта спокойно, по-деловому, может быть, даже с некоторой долей самоотверженности. Гинеку показалось, что по лицу друга пробежала тень зависти. Оно как бы говорило: всегда, когда речь идет о серьезных делах, предпочтение отдают тебе. Но это, конечно, было не так. Однажды он уже обидел Душана. Главка производит впечатление холодного, строгого и сдержанного в отношениях с людьми человека, но на самом деле это хороший товарищ и прекрасный специалист.

Гинек сам еще не опомнился от столь стремительного хода событий, еще не ощутил приятного волнения, которое не очень часто возникает в связи с тем, что мы, оказывается, не лишние и с нами считаются.

Хотя Гинек и торопился, с территории объекта он выбрался только к вечеру. В голову пришла мысль побежать к Шарке и поделиться с ней радостным известием, но потом он передумал. Нет, сначала ему надо все хорошенько самому обдумать и разложить по полочкам в спокойной обстановке. Гинеку вдруг захотелось побыть одному, и он направился к общежитию, где до сих пор еще числился среди проживающих.

Давно он уже не ощущал атмосферы холостяцкой жизни. На кровати лежал неиспользованный комплект постельного белья, из прикрытого шкафа высовывалась старая поношенная форма, на полке пылилась отопка потрепанных журналов.

Он открыл окно. Теплый воздух проник в комнату.

Опершись ладонями о подоконник, Гинек рассеянно смотрел на борецкие холмы. На полгода в Советский Союз! Интересно, что же это за усовершенствованная система? Или речь идет о принципиально новом изобретении, так сказать, о техническом перевороте в оснащении ракетных войск и войск противовоздушной обороны? Менгарт упоминал о модернизированных типах низко летящих целей противника. Существуют ли более эффективные средства их поражения? Видимо, да! Но мыслимо ли, чтобы на переподготовку выбирали инженера дивизиона? Пока что в практике такого не было.

Не было, так будет! Он станет одним из первых, кто овладеет новым оружием. Удивительное чувство — быть первым!

От более опытных товарищей он часто слышал, как они начинали осваивать ракетную технику. Возникало множество проблем с ЭВМ и системами наведения, и, чтобы решить их в кратчайшие сроки, люди забывали о времени, не замечали смены дня и ночи. Два часа отдыха — и снова за работу. Они познавали, учились. Однажды Менгарт сказал: «Нам казалось невероятным и очень радовало то, что всего несколько лет назад был запущен спутник, а мы уже тоже имеем дело с ракетной техникой…»

Теперь подошла его очередь, Гинека! Сколько раз на различных учебных занятиях и при выполнении функций командира дивизиона он слышал слова об ответственности. Иногда они произносились искренне, со знанием дела и потому были убедительными, но бывало, что они звучали всего лишь как лозунг. Сам он ответственность ощущал очень остро. Бывало, по десять раз в месяц находился на дежурстве, выполнял нормативы, когда в течение нескольких секунд надо принять решение, тысячи часов провел в состоянии готовности. Но никогда еще слово «ответственность» не звучало для него в таком смысле, как во время их беседы у Менгарта. Ему ясно дали понять: как он сам овладеет новой техникой, как поймет ее, так и научит овладевать ею остальных.

Неожиданно Гинек поймал себя на мысли, что общежитие, от которого он успел отвыкнуть, слишком тесно для его мыслей. Он закрыл окно, захлопнул дверь комнаты и вышел на улицу. Но в Борек он не пошел, а за зданием общежития свернул на полевую тропинку, ведущую к лесу.

Вот и вершина холма. Жители городка называли это место Смотровой площадкой. И не случайно. С лавочек, сбитых здесь из березовых досок, Борек виден как на ладони. Гинек сел и посмотрел вниз на долину. Полюбил он этот уголок земли. Он напоминал ему родные места. Там он тоже забирался на холм, возвышающийся недалеко от дома, и представлял, что сидит в кабине самолета, пролетает над родным двором и машет отцу крыльями. Мальчишеские сны…

Послышался бой часов на башне борецкого костела. Гинек скользнул взглядом по желтому зданию школы. Шарка, скорее всего, уже дома. А может, еще нет. Надо ведь класс подготовить к завтрашним занятиям. Гинек представил, как она торопливо ходит между партами, заботливо выравнивает стопки учебников, вытирает пыль с кафедры, а потом аккуратно выводит на новой, пахнущей лаком доске: «Здравствуйте, дети».

«Так, прежде всего надо решить формальные дела с Марикой, потом заехать к отцу. Шарка представит меня своим родителям, и мы договоримся о свадьбе», — вернулся он к своим проблемам. Как же все просто, когда два человека стремятся к одному и тому же…

С Марикой они понимали друг друга только в период ее учебы, а потом, стоило ей только получить диплом, тут же начались разногласия. И вот уже седьмой месяц он ждет повестки в суд. Но Марика ничего не предприняла. Впрочем, он мог такое предположить. На что же она надеется? На чудо? Нет, их супружество не спасет уже никакое чудо. Как она поведет себя, когда они встретятся? Он был убежден, что Марика будет милой, заботливой и внимательной… и совершенно не похожей на Шарку.

В отпуске на море он не бросал слов на ветер. К тому же ему хотелось узнать, как Шарка воспримет его предложение. И хотя ели и спали они вместе, он боялся, что она отвергнет его предложение. Может быть, потому, что он так мало знал о ее прошлом. Он ни о чем не расспрашивал, удовлетворившись тем, что Шарка сама ему рассказала. Сам он тоже познакомил ее лишь с основными моментами своей биографии, и она не настаивала на большем. Постепенно в ходе их совместной жизни возникали какие-то правила и обычаи, которые удовлетворяли обоих. Иначе их отношения не становились бы все более близкими и сердечными. Привкус горькой полыни, вызванный неудавшимся браком, постепенно исчез. За это он был благодарен Шарке и любил ее. Чувствовала ли она это?

«Мне будет очень недоставать Шарки», — подумал Гинек. Он привык, что ему, уставшему от службы, измотанному нервным напряжением, есть к кому возвращаться каждый день. Ему не надо было объяснять Шарке, что он практически постоянно находится в состоянии боевой готовности и что в отличие от военнослужащих других родов войск, которые более или менее знают противника теоретически, он его видит каждый день. Зеленоватые экраны не лгут, они свидетельствуют о существовании противника. Конкретного, кружащего, словно хищник. Бывало, что несколько раз в течение дня в лесу около Борека поднимались к небу серебристые наконечники ракет и в любой момент мог последовать приказ поразить цель.

Особенно участились провокации в последние месяцы. Это были официально санкционированные провокации. Самолеты, стартовавшие с западногерманских аэродромов, летели прямиком к Чехословакии и меняли курс только в непосредственной близости границ. Надеяться, что эти самолеты не несут ядерного оружия, и реагировать на ситуацию только после самого факта вторжения в воздушное пространство было бы для обороняющейся стороны равносильно самоубийству. Особенно если учесть, что противник делает ставку на политику с позиции силы и военного превосходства, совершенствует наступательные средства, в том числе оружие первого удара, в результате чего одним из наиболее важных факторов становится фактор времени. Сегодняшние газеты полны сообщениями об обострившейся международной обстановке, о размещении новых ракет, о том, что Запад завел переговоры о разоружении в тупик и продолжает реализовать свои милитаристские планы. Только люди посвященные знают, что это означает на практике, сколько затраченных физических сил и нервной энергии скрывается за этим. И все ради того, чтобы остальные люди могли мирно трудиться.

Ни о чем подобном Гинек с Шаркой никогда не говорил. Но она сама очень хорошо понимала, что нужно ему — или, не доев, лечь отдохнуть, почитать простенький детектив, или, закрывшись в комнате, завести пластинку с музыкой Баха, а может, начать говорить с ней о банальных вещах, расспрашивать, кому она поставила двойку, кто из ребят любит попроказничать у нее на уроках…

В домах под холмом уже зажглись огни. Сколько раз они с Шаркой возвращались этой дорогой с прогулки! Останавливались на склоне и любовались заходом солнца. Однажды, незадолго до отпуска, Шарка размечталась: