Петр Михин - «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить Страница 56

— Стреляй! — кричу Бобылеву, командиру орудия, что стоит около меня.

Бобылев выстрелил. Снаряд пронесся над самой крышей машины, но не попал, потому что прицел стоял на семьсот метров, а до машины было всего сто, да еще и торопился сержант. Но рев снаряда переполошил немцев, машина замедлила ход, и два человека выскочили в кукурузу. Оправившись от шока, шофер снова рванул вперед — и тут вторым снарядом Бобылев разнес машину в щепки, на стойках развороченного кузова повисли куски человеческих тел. Вторая пушка, стоявшая у дороги, с первого же снаряда разметала другую машину.

Ни одному механизированному средству немцев из Заечара прорваться к своим сквозь наши боевые порядки не удалось.

Я послал разведчиков поймать в кукурузе двоих выскочивших из машины. После перестрелки ребята поймали и привели немцев на опушку леса. Пока я добрался до того места, где оказались пленные, мои солдаты уже обыскали их. У одного, что был в эсэсовской форме, нашли фотографию и передали ее мне. Фотография была небольшая, но на ней отчетливо читались все лица: пойманный эсэсовец стоит на городской улице, заложив большие пальцы рук за поясной ремень, весело позируя на фоне виселицы, а на длинном деревянном брусе, положенном высоко на сучья двух деревьев, пятеро повешенных: трое мужчин в гражданской одежде, женщина и подросток. Сбоку от виселицы стоят два мальчика, приложив пальчики к губам, боязливо и печально разглядывают казненных. Мои солдаты и пехотинцы стали наседать на хозяина фотографии: зачем вешал югославов?! Тот в страхе открещивался: дескать, не он вешал мирных сербов. Подбежал только что раненный выстрелами из немецкой машины солдат-пехотинец, начал что-то кричать, тыкать автоматом в лицо фашисту. Не успел я вмешаться, как он выстрелил и убил эсэсовца.

— Нельзя стрелять пленных! — закричал я, боясь, как бы и второго не ухлопали, мне же перед особистами за них отвечать.

Второй немец был с горной лилией на пилотке — значит, из горной дивизии, специалист по боям в горах. Я отвел его в сторону и приказал разведчику доставить пленного в штаб дивизиона.

А на огневой позиции 3-й батареи, на которую напали немцы, шло свое разбирательство с пленными. Разъяренные огневики исколотили немцев, но все же старшине батареи Макухе удалось увести пленных в кукурузу, и он с автоматом на изготовку повел их впереди себя в штаб полка. Ведет Макуха пленных по кукурузному полю, и злость его разбирает: таких хороших наших ребят убили! У замкового Николаева двое детей, наводчик первого орудия Осецкий еще и женат не был, молодой, но братьев и сестер маленьких много, а отец тоже на фронте, как там мать одна управляется с ними? А если и отец погибнет, совсем беда будет… И решил Макуха расстрелять фрицев проклятых, ведь это как раз те, что впереди всех лезли на огневую позицию, потому и в плен попали, остальные-то разбежались. Старшина решительно и резко отвел затвор автомата. Но не успел он нажать на спуск, как настороженные пленные, чутко услышав металлический щелчок, поняли, что сейчас будет, и бросились врассыпную. Макуха жмет спусковой крючок — автомат не стреляет! Перекос патрона?! — с нашими автоматами это случается. Туда-сюда — а немцев и след простыл!

Доложили мне. Вызываю Макуху к телефону:

— Почему автомат не чистишь?! Месяцами он валяется у тебя в повозке, наверно, заржавел весь! — Макуха стал оправдываться, но я не слушал его, хотя понимал душевное состояние старшины: — Жаль, что не вернулись они, не набили твоим же автоматом дурную твою голову!

На этот раз особисты за пленных с меня не спросили. Понимали, наверное, настроение всей дивизии после расстрела немцами раненых и медперсонала в санбате.

Мы сумели разгромить немцев — ни один танк, ни одна машина не прорвались из окружения.

На территории Югославии мы впервые столкнулись с особенностью ведения боев в горных условиях, когда все передвижения, все маневры и бои происходят исключительно на дорогах. Громадные горные массивы, бурные реки, пропасти и ущелья, и среди всего этого — петляющая лента единственной дороги, связывающей множество населенных пунктов. Здесь нет сплошной линии фронта, соседних войск, противник оказывается то слева, то справа, то впереди, а то и сзади, где ты только что проехал. А бились мы со специальными горными войсками, хорошо знающими тактику войны в горах. Спрашивается: почему ученые службы Генштаба заранее не дали нам рекомендаций о тактике боев в горных условиях?!

Город Болевац мы взяли. Дорога раздвоилась. Вправо пошла на Парачин, а влево — на Крушевац, он южнее и тоже стоит на магистрали Салоники — Белград, на реке Великая Морава. Мой дивизион с 431-м стрелковым полком Абаньшина должен был пробиваться в направлении Парачина.

Попасть из городка Болевац в Парачин можно только через Луково, по горловине, между самой высокой горой Восточной Сербии Ртань (1560 метров) и пропастью-ущельем, по дну которого течет речка Красный Тимок. Сорокаметровой ширины горловина простреливается с обеих сторон: слева — с горы, справа — из-за ущелья. На этот проход нацелены пулеметы и минометы, орудия прямой наводки и огнеметы. Во многих местах он заминирован, оснащен фугасами и целенаправленными взрывными устройствами, способными в любой момент обрушить на головы наступающих мощный камнепад. Ко всему сверху постоянно сыплются снаряды и мины, летящие из-за горы, где в обширной низине располагаются огневые позиции артиллерийских и минометных батарей врага.

Ну как в таких условиях я, командир дивизиона, могу помочь стрелковому полку пробиться через Луково в Парачин? Я могу двумя батареями обрушиться на каменные стены и вырезанные в их толще карнизы, чтобы все обрушить, задымить, запылить, и в этой неразберихе дать возможность нашей пехоте и саперам, минуя фугасы и огонь фашистов, ворваться в горловину. Но как повлиять на четыре вражеские батареи, обрушивающие на нас огонь снарядов и мин из-за горы?

Как и в Болгарии, югославы (сербы и хорваты) встречали нас восторженно, особенно любили нас партизаны и бойцы Народной армии, мы не только вместе, бок о бок воевали, но часто выручали их огнем своей артиллерии.

Обращаюсь за помощью к югославским партизанам. Спрашиваю:

— А можно ли проникнуть на ту сторону горы Ртань, минуя горловину? Неужто нет троп, проложенных по склонам горы, где можно бы протащить пушки?

Оказалось, такие тропы есть, но пушку протащить по ним нереально: помешают крутые повороты, топи, опасные обрывы, невозможность развернуться с конями.

Оставляю за себя на командном пункте заместителя по строевой капитана Свинцова, а сам — с двумя пушками, запряженными каждая десятью конями, с расчетами, запасами снарядов на повозках — отправляюсь на западные склоны горы Ртань.

Трудно описать, с какими приключениями к концу суток попали мы на площадку, расположенную под развесистыми кедрами на западной стороне горы. Приходилось поднимать пушки и коней на ремнях, привязывать их к вековым деревьям, вытаскивать из метровой грязи… Но зато с какой радостью мы увидели внизу, под горой, вражеские батареи! Те самые, что через гору Ртань вели навесную стрельбу по боевым порядкам наших войск, атакующих горловину ущелья.

Свои пушки мы поставили под тенистыми кедрами. Нацелили их на немецкие батареи. По моей команде пушки ударили по вражеским позициям. Четыре немецкие батареи в течение трех минут взлетели на воздух. Эффект от нашей стрельбы был для немцев ошеломляющим. Многократное эхо выстрелов в горах дезориентировало фашистов. Неведомо откуда прилетевшие снаряды русских вмиг разнесли их пушки и минометы вместе с расчетами. Двадцать четыре орудия, минометы и по меньшей мере около сотни фашистских артиллеристов перестали существовать.

Уничтожение немецких батарей за горой Ртань стало для наших войск сигналом к штурму горловины-прохода в Луково, а для немцев — к отступлению, так как они лишились поддержки своей артиллерии. И штурм состоялся: в течение часа горловина была взята 431-м стрелковым полком при поддержке моего дивизиона. А Луково немцы оставили без боя.

Глава шестнадцатая

Югославия

Октябрь 1944 года

И двух недель не прошло после вступления на территорию Югославии, а столько уже боев провели! И все — на петляющих горных дорогах! Все — необычны, страшны, впечатляющи и непредсказуемы! Противник неожиданно появлялся спереди и сзади, а то и сбоку, из ущелий. А стратегическая горная дорога одна — с нее никуда не уйти ни немцам, ни нам. Проходила она через все населенные пункты округи, петляя между горами, то круто взбираясь вверх, то стремительно спускаясь вниз, перебрасываясь через бурные реки, нависая над головокружительными пропастями. А из глубоких ущелий в нее вливалось множество полевых дорог — по ним-то и выезжали из небольших населенных пунктов на магистраль немцы.