Сабуро Сакаи - Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945 Страница 56

Не помню, сколько раз истребители атаковали меня и сколько раз я ускользал от них. Я весь взмок, катящийся по лбу пот заливал левый глаз, которым я был способен видеть… Мне не удавалось улучить ни секунды, чтобы стереть пот рукой. Я лишь моргал, пытаясь избавиться от соленых капель.

Я начинал быстро уставать. Как мне вырваться из круга, я не знал. Мне было лишь ясно, что летчики противника отнюдь не столь хороши, как их самолеты. Внутренний голос шептал мне, повторяя одни и те же слова: скорость… не снижай скорости… не жалей двигатель, сожги его, но не снижай скорости!.. продолжай делать перевороты… не останавливайся…

От постоянных рывков влево ручки управления у меня затекла рука. Стоило мне хоть на мгновение снизить скорость при уходе влево, и мне бы пришел конец. Хватит ли мне сил сохранять нужную скорость?

Я должен продолжать! Пока «грумманы» держались в круге, они могли атаковать меня только поодиночке. А от одного самолета, совершающего заход для открытия огня, я мог легко ускользнуть. Трассирующие очереди проходили в опасной близости, но, чтобы сбить меня, им было необходимо точно попасть. Пока же мне удавалось успешно уклоняться от них.

Я продолжал увертываться от истребителей, которые один за другим покидали образованный круг и неслись на меня.

Переворот. Полный газ.

Ручку влево.

Еще один самолет!

Переворот. Линия горизонта и поверхность воды поменялись местами.

Переворот!

Еще один!

Самолет приближается!

Трассирующие очереди. Яркие вспышки.

Снова прошли под крылом.

Ручку влево.

Не снижать скорости!

Переворот влево!

Переворот!

Моя рука! Я больше не чувствую ее!

Стоило летчикам противника изменить тактику при заходе или взять более точный прицел, они бы наверняка сбили меня. Ни один из них не попытался открыть огонь на упреждение. Стоило кому-то из них выпустить очередь в пустое пространство, куда я переворотом направлял свой самолет, их пули непременно попали бы в него.

Но у летчиков есть одна особенность. У них у всех, за исключением тех немногих, которые становятся настоящими асами, очень странная психология. Девяносто девять процентов всех летчиков строго придерживаются прописных истин, которым их обучают в летных школах. Их учат действовать по определенной схеме, и, что бы ни случилось, они придерживаются этой схемы даже в самых тяжелейших боях, где речь идет о жизни и смерти.

И вот теперь в нашем противостоянии все зависело от того, кому хватит терпения: откажет ли у меня рука, и я, делая очередной переворот, допущу промах или иссякающие запасы топлива заставят самолеты противника отступиться. Ведь им предстояло возвращаться на свои авианосцы.

Я посмотрел на спидометр. Почти 350 миль в час. Максимальная скорость для Зеро.

Выносливость требовалась не только моей руке. Возможности истребителя тоже не безграничны. Я опасался за крылья. Они подвергались дополнительной нагрузке при каждом перевороте. Металл мог не выдержать огромного давления, и крылья могло оторвать от фюзеляжа. Но от меня уже ничего не зависело, я должен был продолжать лететь. Либо я заставлю самолет совершать необходимые маневры, либо погибну.

Переворот.

Ручку на себя!

Вираж!

Вон еще один истребитель!

К черту крылья! Переворот!

Я ничего не слышал. Шум мотора Зеро, рев истребителей противника, треск очередей их 50-калиберных пулеметов – все куда-то исчезло.

Резь в левом глазу.

Катящийся ручьями пот.

Я не могу вытереть его.

Внимание!

Ручку влево! Ногу на педаль!

Трассирующие очереди. Снова мимо.

Стрелка альтиметра приближалась к нулю, прямо подо мной находился океан. Крылья вверх, Сакаи, ты сейчас заденешь крылом волну! Где началась схватка? На высоте 13 000 футов. Я снизился более чем на две с половиной мили, спасаясь от трассирующих очередей. У меня не осталось запаса высоты.

Но теперь истребители противника не могли делать свои заходы, как раньше. Они не могли пикировать, им не хватало пространства для выхода из пике. Теперь им предстояло предпринять нечто иное. Я ухватился за ручку управления левой рукой и затряс правой. Рука болела. Болело все тело. Тупая боль в онемевших мышцах.

Вот они снова покидают свой круг. Теперь они стали осторожнее, не зная, чего ожидать от меня. Истребитель делает переворот. Он собирается вести огонь, выполняя переворот.

Уйти от него не представляет труда. Вираж влево. Что там?

Трассирующие очереди.

Вон еще один истребитель!

Сколько раз они заходили на меня? Я сбился со счета. Когда же они прекратят? Наверняка горючее у них уже на исходе!

Я больше не мог все так же успешно уходить от них. Руки у меня онемели. Я больше не чувствовал ручки управления. Вместо резких быстрых переворотов, мой Зеро двигался по дуге, все медленнее совершая маневр. Противник заметил это. Атаки возобновились с новой силой. Истребители неслись на меня с такой скоростью, что я едва успевал отскакивать в сторону.

Так больше продолжаться не могло. Я должен прорваться! Выйдя из очередного переворота, я нажал педаль руля поворота и наклонил ручку управления вправо. Зеро послушно выполнил маневр, и я направил истребитель в небольшой разрыв в круге. Мне удалось вырваться, я на полной скорости помчался прямо над водой. В рядах противника на мгновение возникло замешательство. Затем истребители снова начали преследовать меня.

Половина самолетов, набрав высоту, отрезала мне путь наверх, а остальные, открыв ураганный огонь, неслись за мной. «Грумманы» оказались очень быстрыми. Через несколько секунд я уже оказался в пределах досягаемости их пулеметов. Я методично продолжал уходить вправо, резкими рывками выводя свой Зеро из-под огня.

Самолеты противника не отставали. Теперь на меня нацелились находившиеся сверху истребители. Летящие сзади «грумманы» прекратили огонь, а пикирующие сверху самолеты старались предугадать мой очередной маневр. Я едва мог пошевелить руками и ногами. Выхода у меня не было. При полете на такой низкой высоте онемевшие руки могли в любой момент не справиться с управлением, и тогда… Зачем мне ждать смерти, трусливо удирая?

Я резко рванул на себя ручку управления обеими руками. Зеро, задрав нос и устремившись вверх, оказался всего в каких-то 100 ярдах от истребителя противника, чей опешивший пилот пытался найти мой самолет.

Находившиеся позади него истребители уже поворачивали в мою сторону. Мне было плевать, сколько их. Мне нужен был этот. «Хеллкэт», рванувшись, попытался отскочить в сторону. Сейчас! Я нажал на гашетку, трассеры замелькали в воздухе. У меня слишком ослабли руки. Мой Зеро болтало из стороны в сторону, я не мог удержать его на одном месте. «Хеллкэт» сделал переворот, набрал высоту и стал уходить.

Помогла выполненная петля. Остальные истребители в замешательстве сбились в кучу. Я набрал высоту и стал уходить от них. «Грумманы» ринулись за мной. Пилотировавшие их идиоты открыли огонь с расстояния 500 ярдов. «Тратьте свои боеприпасы, – кричал я, – тратьте впустую!» Но двигались они очень быстро. Трассирующие очереди прошли рядом с крылом, и я резко повернул.

Внизу подо мной вдруг возник остров Иводзима. Я покачал крыльями, надеясь, что находящиеся на земле зенитчики заметят мои красные опознавательные знаки. Я допустил ошибку. Этот маневр замедлил скорость самолета, и «грумманы» снова насели на меня.

Где же огонь зениток? Что там с ними случилось? Огонь, идиоты, открывайте огонь!

Остров исторг из себя языки пламени. Замелькали яркие вспышки. Стреляли все пушки. Мой Зеро зашатало от взрывов. Клубы дыма появились в воздухе там, где находились самолеты противника. Они резко развернулись и, начав пикировать, стали уходить.

Я продолжал лететь на полной скорости. Со страхом оглядываясь назад, я ждал возвращения истребителей противника, опасаясь, что в любую секунду трассирующие очереди могут разнести мой самолет на куски.

Я летел над островом, все время прибавляя газ. Быстрее, быстрее! На горизонте показалась южная оконечность острова… над ней клубилось облако! Огромные кучевые облака висели над водой. Мне было наплевать на воздушные потоки. Я стремился уйти от истребителей. На полной скорости я нырнул в сплошную облачность.

Мне показалось, что огромный кулак стиснул мой Зеро и резко швырнул его. Кроме ярких вспышек молний, ничего не было видно, затем все потемнело. Я потерял управление. Самолет болтало из стороны в сторону. Я летел вверх ногами, падал на крыло, переворачивался хвостом вперед.

Но вскоре все закончилось. Бушевавшая внутри облаков гроза вышвырнула мой самолет наружу. Он летел вверх брюхом. Мне удалось справиться с управлением, находясь на высоте менее 1600 футов. Далеко на юге я успел заметить пятнадцать «грумманов», спешивших к своему авианосцу. Мне не верилось, что все закончилось и я остался в живых. Я больше не мог оставаться в воздухе, мне хотелось почувствовать под ногами землю.