Леонид Анцелиович - Неизвестный Хейнкель. Предтеча реактивной эры Страница 58

Методом проб и ошибок Охайн и его люди днем и ночью работали над доводкой этого двигателя. Он уже работал на солярке и развивал тягу около полутонны. Эрнст построил большую испытательную станцию на заводском берегу реки, и горячая струя двигателя направлялась в ее сторону. По ночам жители Варнемюнде просыпались от ужасного завывания. Ходили разные слухи, но точно никто ничего не знал.

Наконец первый летный двигатель установили снизу фюзеляжа заводского самолета Не-118.

Варзиц взлетал в четыре часа утра на родном поршневом моторе, и на высоте 500 м Кюнцель из второй кабины включал ТРД. Скорость Не-118 резко увеличивалась. Они совершали посадку с работающим поршневым мотором до начала рабочего дня на заводе. Все лето 1938 года двигатель испытывался на различных скоростях и высотах полета. Пробовали выключать поршневой мотор и летели на одном реактивном. Но однажды после посадки, когда они рулили к стоянке, из-за течи солярки реактивный двигатель вспыхнул. Экипаж успел выскочить из своих кабин, а самолет сгорел. Второй летный двигатель Эрнст решает установить на специально для него спроектированный экспериментальный самолет Не-178.

Конструкторы первого в мире летного турбореактивного двигателя внимательно следили за всеми патентами в этой области техники. Они уже знали, что англичанин Франк Уитл в 1930 году застолбил схему ТРД с осевыми и центробежной ступенями компрессора и в прошлом году начались стендовые испытания его двигателя.

В компании «Юнкерс» группа профессора Герберта Вагнера в это время настойчиво работала над своим первым в мире турбовинтовым двигателем. Уже в 1936 году в Магдебурге они начали испытывать газовую турбину с 14 ступенями осевого компрессора и кольцевой камерой сгорания. Но им нужна была жаропрочная сталь, а она использовалась в производстве вооружений, и на ее приобретение требовалось специальное разрешение. Так их работа и заглохнет, а часть инженеров будет работать у Хейнкеля.

Секретное конструкторское бюро, его опытное производство и испытательная база турбореактивных двигателей в компании Хейнкеля росли не по дням, а по часам. Помимо группы доктора Охана, работавшей над двигателями с центробежным компрессором, Эрнст создает конкурирующую группу инженеров для разработки двигателя с осевым компрессором. Он поверил, что сам для своих самолетов может создавать новые двигатели. Теперь все зависело от демонстрационных полетов экспериментального реактивного самолета.

Самолет, который будет летать с воздушно-реактивным двигателем, создавался впервые. Летом 1937 года Эрнст поручил его разработку Вальтеру Гюнтеру. Еще никто и никогда не проектировал самолет под двигатель, на вход которого нужно подать воздушный поток и использовать выходящую горячую струю для создания тяги.

То, что Эрнсту предложил Вальтер, показалось ему разумным. Самолет был классической схемы с верхнерасположенным трапециевидным крылом тонкого симметричного профиля. Основные ноги шасси убирались в отсек фюзеляжа перед двигателем, в верхней части которого находился топливный бак. «Бочка» располагалась посередине фюзеляжа, и ее диаметр определил максимальное сечение. Скошенный с учетом угла атаки носовой воздухозаборник получал невозмущенный воздушный поток с максимальным напором. По каналу воздухозаборника круглого сечения поток проходил под кабиной пилота и попадал в двигатель. Выходящая струя направлялась по удлинительной трубе в регулируемое створками сопло у обреза хвостовой части фюзеляжа.

Эрнст подписал компоновку экспериментального самолета, не подозревая, что точно по такой же схеме будут создаваться почти все первые одноместные реактивные самолеты в других странах. В Англии «Глостер» с двигателем Уитла взлетит через четыре года. А в СССР конструкторы реактивных истребителей начнут использовать эту схему только через десять лет после победы над Германией.

Экспериментальному реактивному самолету Хейнкеля был присвоен индекс Не-178. Вальтер Гюнтер еще сомневался, использовать ли боковые воздухозаборники или носовой. Выбрали последний. Он разработал кинематику шасси, три ноги убирались и выпускались сжатым воздухом. Все принципиальные решения по облику самолета принадлежали Вальтеру Гюнтеру.

Вальтер Гюнтер разбивается насмерть в своем автомобиле 21 сентября 1937 года. Для Эрнста это было равносильно потере сына. Но жизнь продолжалась, и надо было работать. Вместо Вальтера за проектные увязки стал отвечать его ближайший коллега Генрих Хелмболд, и к проекту подключился брат — Зигфрид Гюнтер. Расчетная скорость при пикировании — 1000 км/ч, максимальная эксплуатационная перегрузка — 7, запас прочности — 2.

Разработку рабочих чертежей возглавил, как всегда, Карл Шварцлер. Общее повседевное руководство осуществлял технический директор, профессор и доктор Генрих Хертель. Летом 38-го, когда основные чертежи были выпущены, построили натурный макет. На него приглашали военных и устраняли их замечания. В конце года начали строить первый летный экземпляр, а затем и второй — дублер — с большей площадью и размахом крыла.

Испытывать новый самолет Эрнст опять уговорил Эриха Варзица и предоставил ему столько времени на подготовку к первому вылету, сколько потребуется. Но пилот начал рулежки, как только реактивный двигатель установили и прогоняли на самолете. Шасси работало нормально, и все шло хорошо. Но когда Варзиц стал разгоняться на полосе заводского аэродрома в Маринехе, то стало очевидно, что тяги двигателя не хватает для взлета.

Эрнст дал команду вернуть самолет в сборочный цех и снять двигатель. Охайн придумал, как надо изменить направляющие лопатки компрессора и турбины. Это изменение увеличило статическую тягу до 450 кг, и тогда Варзиц решился взлетать через два дня.

Ранним летним утром 27 августа 1939 года на аэродроме у стоянки реактивного самолета появилось все начальство во главе с Хейнкелем. Варзиц с механиками уже колдовал вокруг самолета. Но вот летчик залезает в кабину, проверяет подвижность всех поверхностей управления, запускает двигатель и проверяет все его параметры. Все присутствующие конструкторы по-чему-то очень нервничали. Когда Варзиц подал сигнал механикам закрыть фонарь, Эрнст рванулся к кабине, протянул руку и за время крепкого рукопожатия успел пожелать пилоту мягкой посадки. Варзиц улыбнулся и кивком поблагодарил конструктора, но беспокойное лицо Эрнста не смягчилось, оно оставалось взволнованным и напряженным.

Реактивный самолет, воя и присвистывая, движимый только горячей струей из хвоста, рулил к началу полосы. Если бы этот обворожительный процесс тогда, в 1939 году, показали в кинохронике, то все, кто имел отношение к авиации, решили бы, что это кинотрюк. А смелый пилот уже плавно двинул рычаг двигателя вперед до упора. Двигатель ответил увеличением оборотов и свиста. Стрелка тахометра подползла к одиннадцати тысячам, а самолет уже катился, медленно, но неуклонно увеличивая скорость. Вот он уже проскочил середину полосы аэродрома, и все на земле увидели, что самолет в воздухе.

Первый полет первого в мире реактивного самолета на первом в мире турбореактивном двигателе. И все это — и двигатель, и самолет — создано в его компании, под его руководством и по его неистребимому влечению к большой скорости. По сердцу Эрнста разливалась ощутимая теплота, а к горлу подступил комок. Он первым построил самолет, который для создания реактивной тяги использовал бесплатный кислород воздуха и с имеющимся запасом топлива мог лететь долго и далеко.

То же чувствовал и Варзиц в кабине Не-178. Теперь можно не волноваться, что скоро кончится топливо, как это было на ракетном самолете. Теперь можно полетать в свое удовольствие, наслаждаясь отсутствием привычной вибрации винта и поршневого мотора. Только упругий и мощный свист, и машина уверенно набирает высоту. Температура двигателя и давление насоса в норме — можно убирать шасси. Варзиц двигает рычажок крана, но шасси не убирается. Он повторяет это несколько раз, но видит, что лампочки замков выпущенного положения шасси продолжают гореть, и успокаивается. Можно полетать и с выпущенным шасси. На высоте 500 метров он описывает большие круги над аэродромом. Прошло шесть минут полета, можно заходить на посадку. Но что это — упало давление топливного насоса. Надо садиться сразу, уходить на второй круг нельзя — двигатель может заглохнуть. Но и вписаться в короткую полосу трудно. Он гасит скорость скольжением, хотя у земли это очень опасно. Но самолет, имея большую посадочную скорость, послушно касается полосы, не совершив ни одного «козла», и останавливается как раз возле стоящего в группе конструкторов Эрнста Хейнкеля.