Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров Страница 58

Что касается немцев, то они стояли перед нелегкой задачей — как обеспечить успех войны на два фронта. Военные возможности Франции были сравнимы с немецкими, но вот Австро-Венгрия не могла в одиночку противостоять России. Следовало учесть и участие Англии и США на стороне Антанты. Общий баланс сил был явно не в пользу Тройственного союза. Тем не менее военный теоретик X. Мольтке (старший) еще в конце XIX века подготовил такой план. Конечно, для Германии риск был огромный.

Немцы сочли, что быстрая победа над русскими в силу пространств и огромных ресурсов невозможна. Поэтому оставался единственный выход — быстрая и полная победа над Францией. Французов надо было во что бы то ни стало разгромить еще до полного развертывания сил русских. Поэтому немцы и попытались вначале разбить Францию. Однако русские наступления в Восточной Пруссии и в Карпатах и Галиции спутали немцам все карты. Пришлось менять планы. Командование группы немецких армий на Востоке в лице главнокомандующего на Восточном фронте П. Гинденбурга и его помощника генерала Э. Людендорфа и австро-венгерское командование (Конрад), которых поддержал канцлер Бетман-Гольвег, уже потребовали разгромить сначала Россию, а затем заставить Париж и Лондон подписать выгодные для Вены и Берлина условия мира. Гинденбург и Людендорф сумели убедить в необходимости удара по России главу немецкого Генштаба генерала Фалькенхайна. В. Раушер пишет: «Это должно было привести к уничтожению царских вооруженных сил и прекращению войны на Востоке. Факельхайн, разумеется, не должен был терять из виду угрожающее положение на Западном фронте и развитие событий на Балканах».

Каков же был расклад сил на Западном фронте, где немецкой армии противостояли армии французов, англичан и их близких союзников?

В отличие от Восточного фронта, где немцам и австрийцам приходилось действовать на разных направлениях, на Западном фронте развернулась позиционная война. План германской стратегии «молниеносной войны» провалился с самого начала. Хотя первые же пограничные сражения складывались в их пользу. Французские войска, потерпев тяжелое поражение на всех участках, в беспорядке вместе с толпами беженцев отступали к Парижу, преследуемые по пятам. Попытки остановить продвижение оказывались безрезультатными и влекли за собой новые тяжелые потери. Правительство перебралось в Бордо.

Основой германских сил под Парижем являлись 1-я армия Александра фон Клука и 2-я армия Карла фон Бюлова. В их взаимодействии они и должны были согласно плану Шлиффена производить охват Парижа. По мере развития наступления 6-й французской армии Монури и подхода основных сил 1-й армии сражение начало принимать характер встречных боев. Атакующий порыв французов был сбит, и немцы готовились нанести ответный удар.

Как отмечают военные историки, в результате последовавшего наступления французов и англичан генерал Г. Мольтке (младший), племянник старшего Мольтке и запаниковавший Бюлов решили прекратить атаки и отступить, несмотря на все возражения Клука. 9 сентября начался отход — 3 правофланговые германские армии начали отходить на север: 1-я армия — к Нижней Эне, 2-я — за Марну и 3-я — к Марне.

Отходившие немецкие армии даже никто не преследовал — командование союзников не могло поверить в то, что немцы отступят на пороге собственной победы. Один из авторов того времени сообщает: «Ключевые ошибки, повлекшие за собой срыв блицкрига и в конечном итоге поражение Германии в войне на истощение, были совершены в самых высоких штабах. Отсутствие железной воли у Мольтке-младшего, ставшего недостойным своего великого дяди, неподконтрольная инициатива командиров на местах и, главное, — чрезмерная самоуверенность в те сентябрьские дни 1914-го года, — стоили Германии миллионов жертв, революции, веймарского позора и в конечном итоге прихода к власти Гитлера. Союзникам был сделан царский подарок, — открытый коридор между рвущимися к Парижу армиями; одна лишь угроза их разъединения заставила запаниковать германский генштаб, и свести на нет все выдающиеся успехи на других участках… Соучастник французской победы сидел, увы, в германском штабе, а не воевал в лесах Восточной Пруссии. Ну а главный ее творец, — в окопах Западного фронта, и имя ему, — французский солдат, который выдержал катастрофу Пограничного сражения, смог прийти в себя и перейти в решительное наступление против уже, казалось бы, победивших немцев».

Автор справедливо заметил, что потери русских войск в Восточной Пруссии и успехи Брусиловского наступления не следует уж очень тесно привязывать к результатам битвы немцев против французов и англичан на Западном фронте. «В то же время в попытке отвлечь немцев от Марны русская армия потеряла более 80 тысяч только пленными — в наступлении, которое по сути не оказало влияния на ход боев под Парижем. Наступление плохо подготовленное, без развернутых тылов, до окончания мобилизации по довоенным планам. Но разве у генералов был выбор, если стратегию Российской империи определяли не в русском генштабе, а во французском?» Возможно, в том или ином отдельном сражении бои русских на Восточном фронте и не имели прямой связи. Но то, что воздействие русского фактора было не только важным, но и решающим в ходе всей военной кампании первой мировой сомнения не вызывает.

«Чудо на Марне»

Однако и мужество французов достойно наивысшей похвалы. Битва на Марне закончилась отступлением немцев. За четыре дня, оставшиеся до завершения стратегического плана, Германия не смогла добиться «решающей победы» и таким образом упустила возможность выиграть войну. Для Франции, ее союзников и в конечном итоге для остального мира трагедия Марны заключалась в том, что победа, которая была близка, осталась нереализованной…

Б. Такман писал в книге «Первый блицкриг»: «Фош, зажатый в болотах Сен-Гонда армией Хаузена и войсками Бюлова, в критическую минуту, когда его правый фланг отступая, а левый заколебался, отдал свой знаменитый приказ: «Атаковать во что бы то ни стало! Силы немцев истощены… Победа достанется тому, кто сумеет дольше продержаться… Так близко подошли немцы к победе, а французы — к катастрофе, так велико было горестное изумление мира, следившего с затаенным дыханием за триумфальным маршем германских армий и отступлением союзников к Парижу, что битву, решившую исход войны, стали называть «чудом на Марне».

Бергсон, сформулировавший в свое время для Франции таинство «воли», рассматривал битву на Марне как чудо, уже однажды имевшее место в истории. «Сражение на Марне выиграла Жанна д'Арк» — таков был его вердикт». Французский командующий Ж. Жоффр в работе «Подготовка войны и ведение операций» дает описание того, что в ходе так называемого «чуда на Марне» ни одной из сторон не удалось достичь поставленных целей: «Если немцы не могли быть обойдены, то, по крайней мере, они, в свою очередь, не сумели обойти нас и угрожать английским сообщениям». По мнению многих, Франции повезло с этим ярким волевым командиром. «Без Жоффра союзные силы не смогли бы выдержать удара германских армий. Именно его несокрушимая уверенность предотвратила превращение французской армии в бесформенную, деморализованную массу». Его заслуги перед Францией значительны.

Вторым решающим сражением на Западном фронте следует признать бои за французскую крепость Верден и прилегающий к ней укрепрайон. Почему Франция стала на Западе ключом к исходу войны, хотя немцы считали своим главным противником англичан? Немецкий командующий Э. Фалькенхайн называл Францию «лучшим мечом» Англии. Стоило сломать этот меч — и англичане, считали немцы, уж не смогут сами драться.

Битва при Вердене — совокупность боевых действий немецких и французских войск Первой мировой войны на Западном фронте (21 февраля—18 декабря 1916 г.). Это одна из крупнейших и самых кровопролитных военных операций в Первой мировой войне, вошедшая в историю как Верденская мясорубка.

Для удара по Вердену немцы развернули на огневых позициях 1204 орудия и 202 миномета. Основная масса их сконцентрирована была на направлении главного удара. На участке корпусов ударной группы находились 850 орудий, из них 493 тяжелых. Кроме того, здесь должны были действовать 29 сверхтяжелых орудий калибром 380 и 420 мм. В среднем на километр линии прорыва плотность артиллерии составляла 63 орудия и 15 минометов. Немцы на направлении главного удара превосходили противника по числу дивизий в 4 раза, а артиллерии — более чем в 4 раза.