Михаил Зефиров - Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота Страница 58

Ранней весной 1942 г., когда лед растаял лишь частично, дозорные катера вышли в море. Их задачей было слежение за фарватерами, по которым велась проводка конвоев и подводных лодок. Несмотря на жесткий лимит горючего, удалось создать в общей сложности 12 дозорных линий. Впрочем, морякам не пришлось долго безмятежно любоваться просторами Балтики.

Вскоре катера стали подвергаться ударам с воздуха. Так, 27 мая катер МО-210 старшего лейтенанта В. М. Панцирного, по утверждению экипажа, был атакован сразу тремя Не-111, которые обстреляли его из пулеметов. В результате был ранен командир катера. При этом впоследствии Панцирный нескромно утверждал, что его пулеметчики «завалили» два «Хейнкеля». Катер МО-121 старшего лейтенанта А. А. Козихина дважды – 27 и 30 мая – подвергался атакам с воздуха. На «морской охотник» МО-204 сбросил бомбы финский «Бленхейм», который, по утверждению командира катера старшего лейтенанта Шаромова, сам был сбит.

Летом 1942 г. действия немецкой и финской авиации в районе Лавансаари заметно активизировались. По несколько раз в сутки пролетали самолеты-разведчики. Время от времени бомбардировщики атаковали рейд, причалы и аэродром. Последнее объяснялось следующим обстоятельством.

После завершения минирования фарватеров в районе Кронштадта в рамках операции «Лягушачья икра» бомбардировочные группы 1-го воздушного флота получили новое задание, причем довольно нетипичное для них. Командир I./KG53 майор Фритц Покрандт затем рассказывал: «В июне мы перелетели на аэродром[146] западнее Ленинграда. Задание: предотвратить прорыв русских подводных лодок в Балтийское море. Сумасшедшее задание с временными ограничениями, налагавшимися на группу. Летать можно было только днем. Входить в определенные сектора западнее Кронштадта было запрещено из-за имевшихся там наших собственных минных полей.[147] Запрет на ночные вылеты объяснялся активностью наших морских сил. Запасной целью был аэродром на острове Лавансаари, который был занят истребителями. В большинстве случаев вылеты выполнялись парами или звеньями. Неделями без какого-либо успеха бомбы всегда сбрасывались на Лавансаари. Как ни странно, но по моим воспоминаниям мы едва ли сталкивались с русскими истребителями. Не были ли это, возможно, лишь макеты?»

Однако переходы подлодок между Кронштадтом и Лавансаари становились все более опасными. Так, 13 июня из Кронштадта вышла подводная лодка Щ-320 под командованием И. М. Вишневского. Последний грубо нарушил инструкцию и приказал идти до базы в надводном положении. В результате субмарину внезапно атаковали три Ju-88. Сброшенные ими бомбы взорвались рядом с бортом. Щ-320 срочно погрузилась, но на глубине 15 метров возле нее прогремели еще 15 мощных взрывов. В результате на лодке сгорели предохранители центральной распределительной станции, вышли из строя вертикальный руль и гирокомпас. Только на следующий день поврежденная субмарина добралась до Лавансаари, где экипаж занялся ремонтом.

24 июня немцы атаковали четыре дозорные линии, обстреляв множество катеров. 27 июня катер МО-201 старшего лейтенанта В. И. Басова, находившийся в дозоре севернее острова Пенисари, был внезапно атакован несколькими самолетами, летевшими на высоте около 700 метров. Матросы открыли огонь из 45-мм пушки, чем не напугали пилотов Люфтваффе, которые сделали по несколько заходов, поливая суденышко очередями. В результате обстрела экипаж понес большие потери, причем среди погибших оказался помощник командира лейтенант Шалдин. Возник пожар, вышли из строя моторы. Вскоре к горевшему «охотнику» подошел находившийся неподалеку МО-410 старшего лейтенанта В. Н. Орлова. Он принял на борт уцелевших моряков и отвез их на Лавансаари. Спасти же сам катер не удалось. На нем взорвалась топливная цистерна, и МО-201 затонул.

29 июня из Лавансаари вышли катера МО-302 старшего лейтенанта И. П. Чернышева и МО-308 старшего лейтенанта М. Д. Аму-сина. Районом их дозора был определен Сейскарский плес. Сам Амусин потом вспоминал: «Дозор с воздуха не прикрывался. За все время несения дозорной службы в этом районе мы ни разу не видели наших самолетов. Авиация противника фактически действовала беспрепятственно, если не считать пушечно-пулеметного огня дозорных „охотников“».

В 22.00 того же дня оба катера были атакованы четырьмя Ju-88.[148] Маневрируя и перекладывая рули с борта на борт, катера сумели уклониться от попаданий, а их комендоры даже заявили о двух якобы сбитых самолетах.

Надо сказать, что экипажи катеров почти после каждого налета докладывали о «сбитых». Если верить этому, то Люфтваффе несли над Финским заливом просто катастрофические потери, ежедневно теряя по три-четыре машины только от зенитного огня с кораблей. Если расчетам зенитных пушек и пулеметов удавалось, как им казалось, «зацепить» самолет и тот затем ушел за горизонт, то они всегда считали его сбитым.

Однако морякам все же один раз действительно удалось сбить Не-111Н из I./KG53, совершавший очередной патрульный полет в поисках русских подводных лодок. Причем принадлежал он не кому-нибудь, а командиру группы майору Покрандту. Тот впоследствии вспоминал: «Однажды я наконец натолкнулся на корабль. Как нам казалось, это, пожалуй, бъш торпедный катер или тральщик. Мы сразу же перешли в атаку, в крутое пикирование. Еще прежде, чем мы успели сбросить бомбы, нас словно из душа окатила счетверенная зенитная установка. И это на высоте примерно 200 метров. Фонарь кабины разлетелся на куски, машина загорелась, и почти одновременно оба двигателя потеряли мощность. Мы смогли сбить пламя в кабине лишь потому, что бортрадист открыл свой колпак. Огненный шар мгновенно исчез позади самолета. Однако я и мой пилот, как мы затем поняли, успели получить ожоги. С остановившимися двигателями мы сели на воду как раз перед побережьем и, проскользив по ней, в последний момент выскочили на пологий берег. Слава Богу, мы совершили вынужденную посадку на финской стороне и, получив квалифицированную медицинскую помощь, спустя пять или шесть дней через Хельсинки вернулись обратно в Коровье Село.

Между тем это бестолковое задание[149] было наконец отменено, и группа вернулась на свою основную базу. Кто мог выдумать такое задание? Вместо полностью укомплектованной бомбардировочной группы для этого хватило бы нескольких самолетов-разведчиков, которые при подобных обстоятельствах вполне могли следить за морскими районами».

Вечером 30 июня катера МО-302 и МО-308 были с бреющего полета атакованы 12 «Мессершмиттами», из которых опять же два «сбили». В то же время сами катера получили значительные повреждения, на бортах возникли пожары. Потери составили четыре убитых и 11 раненых. М. Д. Амусин вспоминал: «Это была явно карательная акция. Самолеты проносились над мачтами „охотников“, стараясь направить пушечно-пулеметный огонь вдоль палубы корабля… Во время одной из таких атак я почувствовал сильный удар в правое плечо, но в горячке боя не придал этому значения… Вскоре я почувствовал, что правая рука немеет, висит неподвижно, кровь

пропитала рукав кителя и капала с пальцев». Личному составу удалось погасить огонь и даже продолжить несение дозора. Лишь когда через два часа прибыла новая группа катеров, изрешеченные МО-302 и МО-308 повернули обратно и уже ночью вернулись на базу.

Эта малая война велась с большим напряжением. В связи с большим количеством убитых командование базой в Лавансаари решило принять меры по снижению потерь. На мостиках катеров и у пушек установили броневые щитки, а экипажам выдали металлические каски. Слабость броневой защиты «морских охотников» объяснялась тем, что они изначально проектировались как чисто противолодочные катера и не предназначались для борьбы с авиацией. По теории их должны были прикрывать флотские истребители. Что же касается последних, то ПВО Лавансаари время от времени осуществлял все тот же 71-й ИАП ВВС Балтфлота, вооруженный И-153 и И-16. Если бы эти старые, ободранные колымаги и летали «на прикрытие» катеров, то вряд ли смогли бы помешать «Мессершмиттам» атаковать их.

Деятельность в районе Лавансаари в летние месяцы была довольно активной. В июне в дозорах одновременно находились 25 катеров. Кроме того, часть «морских охотников» привлекалась для сопровождения подводных лодок и конвоев. В течение мая – июня было зафиксировано 36 атак немецких самолетов. Однако это было только начало борьбы. Действия русских катеров мешали финским и германским кораблям минировать фарватеры, поэтому военно-морское командование требовало от Люфтваффе активнее противодействовать им.

Будни «морских охотников»

Выходы катеров становились все более опасными, особенно в условиях белых ночей. Так, МО-211 старшего лейтенанта М. Анпи-лова в период с 2 по 5 июля каждую ночь по три раза подвергался атакам двухмоторных бомбардировщиков.