Падение "Морского короля" - Астон Марк Страница 59

С течением дня количество людей в шахте трапа, казалось, увеличивалось. К полудню, на большом широком трапе, под длинными, заколоченными досками зеркалами, сидело на ступеньках по четверо-пятеро человек из вспомогательного персонала. Каждый раз, как звучало предупреждение о воздушном налете, появлялось все больше людей, как будто каждая атака уменьшала шансы и заставляла их пересматривать свой статус критичности для работы корабля.

С самого начала там было довольно много бойцов из 3-го парашютно-десантного батальона. Входя в эшелон поддержки батальона, они стремились сойти и присоединиться к стрелковым ротам части, уже находящимся на берегу. Они передвигались со своими тяжелыми рюкзаками и длинными полуавтоматическими винтовками SLR, выглядя подтянутыми, решительными и стремящимися в дело. Будучи бывшими десантниками, Крис и Алекс знали некоторых солдат, и мы разговорились. Мы рассказали им о пилоте «Газели», что заставило их еще больше загореться желанием попасть на сушу, где они могли бы начать воевать с аргентинцами.

- Когда сойдешь на берег, покажи им, приятель, - сказал я.

Сержант-десантник ухмыльнулся мне в ответ.

- Мы так и сделаем, приятель. Мы — 3-й парашютно-десантный батальон. Все парни в батальоне в любом случае — забияки и ждут не дождутся, когда их пустят в дело.

- Я хотел бы, что бы мы пошли с тобой. Удачи, приятель, - сказал я.

Мы им завидовали, но все, что мы могли сделать, это пережидать каждую атаку, сидя там, бессильные и уязвимые, на Большом Белом Ките, торчащем как бельмо на глазу, среди всех остальных, меньших, лучше замаскированных и лучше вооруженных кораблей, стоявших в бухте. В то время «Канберра» был самым высоким круизным лайнером в мире, и казалось невозможным, чтобы аргентинцы ее пропустили.

Последний налет был незадолго до заката. К моему удивлению, рядом со мной на трапе сидела подтянутая привлекательная женщина. Наш разговор позволил нам отвлечься от звуков шквального огня корабельной артиллерии, направленного против пяти приближающихся «Скайхоков». Сьюзи Уэст была одной из пятнадцати женщин на борту «Канберры». В тридцать один год она была квалифицированным врачом общей практики и помощником хирурга круизного лайнера, который, как и большинство британских членов экипажа, вызвался остаться на корабле, когда его реквизировали для плавания с Оперативной группой. Сьюзи больше привыкла ухаживать за пассажирами в возрасте от шестидесяти пяти до шестидесяти девяти, но теперь ей приходилось помогать лечить молодых людей в расцвете сил, страдающих от ужасных боевых травм. Она также отвечала за оценку того, достаточно ли хорошо себя чувствуют пациенты, чтобы их можно было переместить со Стадиона в пассажирские каюты, которые были освобождены десантниками и морскими пехотинцами. Мы болтали, а по воде за переборкой эхом разносились выстрелы.

- Когда мы вызвались отправиться с кораблем на юг, я не думала, что будет необходимо составлять завещание, но компания уговаривала нас подавать их в головной офис «P&O».

Раздался еще один глухой удар, когда в воду неподалеку упала бомба. Она вздрогнула.

- Я рада сейчас, что это сделала.

Мы оба рассмеялись над этим, когда еще одна бомба с глухим стуком упала в воду где-то за якорем, подняв высокий столб воды, который обрушился на палубы корабля, мимо которого она только что промахнулась. Мы перешли к теме моей эвакуации.

- Я считаю, что я достаточно здоров и хочу просто вернуться в свой эскадрон.

Я видел, как Сьюзи посмотрела на мой шейный бандаж.

- Но этот ирландский психиатр считает, что это совсем не так, - продолжил я.

- Наверное, это к лучшему, - сказала она, без сомнения думая, что я был полным психом, раз захотел остаться здесь.

Судя по выражению моего лица, я не могу представить, будто Сьюзи считала, что ей удалось заставить меня почувствовать себя лучше, но было хорошо, что было с кем поговорить. Особенно, с такой красивой, как она.

Командиры боевых кораблей в проливе и их экипажи, возможно, тоже удивились бы моему желанию присоединиться к битве. Когда день подошел к концу и наступление темноты положило конец атакам, они начали зализывать раны и оценивать, во что обошлась защита якорной стоянки. Один боевой корабль был оставлен и тонул, два были тяжело повреждены, на борту обоих находились неразорвавшиеся бомбы, и еще два получили повреждения. Двадцать семь человек были убиты, еще десятки получили тяжелые ранения.

В общей сложности, сообщалось о семи воздушных атаках на «Канберру». После войны несколько аргентинских пилотов заявили, что они намеренно избегали атак на лайнер, поскольку знали, что на его борту есть госпиталь. Другие считали его законной целью. Ни в том, ни в другом случае, мы не могли этого знать. Но выбор целей Аргентиной при нанесении ударов, также был предметом споров среди британского высшего командования. У Лондона были сомнения по поводу интенсивности воздушных атак, и были реальные опасения по поводу психологического и пропагандистского воздействия, если «Канберра» будет поражена и потоплена в ходе последующих воздушных налетов. Поэтому был отдан приказ вывести лайнер из акватории Сан-Карлоса под покровом темноты и отвести его обратно, в безопасное открытое море за пределы досягаемости самолетов противника.

Решение было принято и получено поздно вечером, без учета того факта, что все медицинские средства второй линии для десантных сил и значительная часть их запасов все еще находились на борту корабля. Времени на разгрузку запасов для боевых подразделений не было, но было принято поспешное решение попытаться вывезти с корабля как минимум две трети медицинского персонала и организовать госпиталь на берегу, на заброшенном мясокомбинате в заливе Аякс. Проблема заключалась в том, что до отплытия корабля оставалось всего три с половиной часа. Это вызвало бурю активности среди медицинского персонала на «Канберре» и их групп снабжения, когда они спешили подготовиться к высадке.

Поскольку я был скромным маленьким винтиком, со мной не советовались при принятии таких решений, и я не знал о начавшейся гонке, чтобы вывести личный состав, госпиталь и операционные с корабля в течение нескольких коротких часов. Если бы я все еще был на Стадионе, я вряд ли мог бы пропустить начавшуюся суматоху, которую подняли, чтобы снять с лайнера все необходимое. Но нас сочли достаточно здоровыми, чтобы переехать в пассажирские каюты двумя уровнями ниже, на палубу «B». Нам с Джеймсом выделили двухместную каюту. Это была аномальная ситуация — жить в роскоши, которую ни Джеймс, ни я, не могли себе позволить на наши скудные армейские зарплаты, и в то же время,