Андрей Пржездомский - Секретные объекты «Вервольфа» Страница 6

— Владимир Васильевич, — проговорил Егоров, — я вам уже докладывал: мы занимались этим делом. Как только город был взят нашими войсками, начался и поиск вывезенных из Советского Союза музейных ценностей. Сюда приезжал полковник Брюсов[19] со своими сотрудниками, представители всяких организаций и музеев, из Комитета по делам искусств… Приезжал Кучумов[20] из Ленинграда. Они здесь обыскали все, что можно. Вели раскопки в замке… Тогда еще был жив немец… Его звали, кажется, Роде… Да, Роде. Он работал при немцах директором музея в замке…

— Но ведь я сейчас говорю только о Янтарной комнате! Мне не надо рассказывать все, что вы знаете! — недовольно проговорил Щербаков. И, помолчав немного, добавил: — Был такой древний римлянин Клавдий. Он как-то сказал: «Не говори, что знаешь, а знай, что говоришь». Прошу вас быть более конкретным, Федор Иванович!

— А я и говорю, Владимир Васильевич, у этого Роде и находилась Янтарная комната…

— Но ее же тогда не нашли!

— В том то и дело! Насколько я помню, этот немец сказал, что Янтарная комната спрятана в каком-то бункере неподалеку от замка. Они даже с Брюсовым туда ходили. Но потом, когда Роде уже умер, этот бункер найти никто не смог. Хотя, конечно, надо было…

— Подождите, Федор Иванович, в замке все-таки какие-то работы велись же?

— Велись. Все там перекопали, да ничего не нашли. Подорвали несколько стен, обыскали подвалы, конечно, доступные… Полковник Брюсов, когда копался там, нашел на втором этаже обгоревшие скобы и ручки от Янтарной комнаты…

— Так она что, вы считаете, сгорела?

— Трудно сказать, может, и сгорела. Даже специальный акт Брюсов составил по этому поводу. Он где-то у нас есть…

Щербаков жестом остановил Егорова, немного помолчал, затем сказал:

— А ведь я после разговора с Вячеславом Михайловичем переговорил с Москвой. В Министерстве культуры мне сказали, что ничего подобного — Янтарная комната не сгорела. Брюсов ошибся! Сюда вслед за ним приезжал ученый из Ленинграда… Ну, этот, вы называли…

— Кучумов, — подсказал Егоров.

— Да, Кучумов. Так вот, он убедился в том, что Янтарная комната не сгорела. Потому что в ней были зеркала и бронзовые украшения. А среди углей не было обнаружено ни того, ни другого[21]. Я думаю, что эта информация каким-то образом дошла до товарища Сталина и он поинтересовался, где же все-таки Янтарная комната. Нашли ли ее? А если не нашли, то почему не ищут?

— Владимир Васильевич, к сожалению, я об этом ничего не знаю, — снова повторил извиняющимся тоном Кролевский.

— А придется теперь узнать, товарищ Кролевский. Вы хоть знаете вообще, что такое Янтарная комната?

— Ну, Владимир Васильевич, конечно. Я даже ее видел до войны…

— Да? Ну, вот и хорошо. Теперь это будет ваша главная забота. Мы должны рассматривать озабоченность о судьбе Янтарной комнаты, проявленную товарищем Сталиным, как поручение и во что бы то ни было разыскать ее! Я думаю, это всем ясно?

Все дружно молчали. Кролевский вдруг вспомнил, как первый раз увидел восьмое чудо Света. Это было в 1932 году. Он тогда учился в Томском артиллерийском училище. Однажды их группу отправили в Ленинград для встречи с преподавателями и курсантами Ленинградского артиллерийского училища. Две недели пролетели незаметно в калейдоскопе событий — каждодневные экскурсии по городу, посещения Эрмитажа, Русского, Морского и Артиллерийского музеев, крейсера «Авроры»… Все это после монотонных будней напряженной учебы казалось удивительным праздником.

Петродворец произвел на молодых курсантов неизгладимое впечатление своими фонтанами, скульптурами и великолепием дворцов. Но еще большее впечатление произвели на них дворцы в Павловске и Пушкине. «Во как жили!» — имея в виду царскую фамилию, говорили будущие артиллеристы. Осматривая залы Павловского дворца, павильоны и мостики в Павловском парке, молодые ребята из разных городов большой страны удивлялись мастерству скульпторов и резчиков по дереву, художников и золотых дел мастеров прошлого.

В Пушкине курсанты побывали в Екатерининском дворце, великолепие которого поразило даже самых безразличных к произведениям искусства однокашников Вениамина, мечтающих только о кружке пива или о прогулке на речном теплоходике в компании красивых девушек. Лионский зал, Зеленая столовая, Синий кабинет, Голубая гостиная, Кленовая спальня — анфилады прекрасных комнат следовали одна за другой. Но то, что они увидели в конце золотой анфилады парадных покоев, потрясло практически всех. Это была знаменитая Янтарная комната!

Вениамина тогда поразила неповторимая красота этого зала, стены которого, казалось, сверкают изумительным блеском, наполняя все помещение каким-то внутренним теплом. Отовсюду — от янтарных панелей, зеркал, излучающих серебряный свет, золоченых украшений и мозаичного паркета — лилась торжественная энергия солнечного сияния. Курсант Томского артиллерийского училища лейтенант Кролевский стоял в центре этого зала, пораженный увиденным, не слыша ни рассказа экскурсовода, ни вопросов курсантов.

— Веня, ты что стоишь, как столб? — ехидно спросил у него курсант Филиппов, слывший в их группе эрудитом, хотя приехал в училище из далекого, захолустного Кургана. — Любуешься?

— Да! Это же надо, такая красота! А я никогда и не думал, Вася, что янтарь такой красивый!

— Ты, Веня, смотри, не задерживайся здесь! А то…

— Что «а то»?

— А то! Янтарь ведь очень влияет… — Филиппов серьезно смотрел на Кролевского.

— На что? — с недоумением спросил тот.

— А на то! Потом узнаешь, да будет поздно!

Вениамин с недоверием смотрел на товарища, все еще не понимая, шутит он или говорит серьезно. Филиппов же не смог долго сохранять серьезное выражение лица и расплылся в улыбке.

— Ладно, Веня, пошли! Что тебе далась эта Янтарная комната? Увидел раз в жизни, и хватит!

Все это мгновенно пролетело в памяти Кролевского, пока Щербаков что-то говорил генералу Демину. Стряхивая с себя вдруг нахлынувшие воспоминания, Вениамин Дмитриевич как будто очнулся.

— …выделить для этого. Может быть, это не понадобится, но вы, Александр Семенович, все-таки выделите для этих работ полсотни солдат… Как вы думаете, товарищ Кролевский, этого хватит?

Тот, пока еще до конца не поняв, о чем идет речь, поспешил согласиться с первым секретарем:

— Конечно, хватит, Владимир Васильевич.

— Ну и хорошо. Товарищ Федоров, вас тоже прошу помочь. Организуйте все, как надо.

— Слушаюсь, Владимир Васильевич, все сделаем, поможем Кролевскому, — ответил, немного шепелявя, начальник УМГБ[22].

Вениамин Дмитриевич уже давно обратил внимание на то, что у Федорова много передних железных зубов, отчего его речь была иногда недостаточно внятной, но спросить главного чекиста о причине этого считал как-то неудобным. Вообще с Федоровым у Кролевского сложились хорошие отношения. Они были почти ровесниками и очень скоро перешли в личном общении на ты.

Щербаков нажал расположенную в крышке стола кнопку вызова и пригласил в кабинет своего помощника, с которым участники совещания встретились только что в приемной.

— Сергей Сергеевич, срочно подготовьте проект постановления бюро обкома по этому вопросу. Включите в комиссию еще Якубовича. Кролевский будет старшим… — И он посмотрел на Вениамина Дмитриевича. — Да, да, вам, товарищ Кролевский, теперь предстоит организовать всю работу. Дадим вам солдат. Вот… Федоров и Демин помогать будут… Но спрос будет с вас. Учтите, это не мое поручение и даже не поручение обкома. Это поручение товарища Сталина! Осознаете ответственность?

— Осознаю, Владимир Васильевич! Сделаю все, что…

— Ладно, не обещайте! Лучше больше сделать, чем сказать об этом. Еще Монтескье говорил: «Люди, которые мало делают, много говорят». Договорились?

— Да!

— Тогда все! С завтрашнего дня комиссия приступает к работе! Докладывать мне еженедельно! Все свободны. До свидания!

Поздним вечером первый секретарь Калининградского областного комитета ВКП(б) Щербаков подписал постановление.

Из Постановления бюро Калининградского обкома ВКП(б) от 14 декабря 1949 года

«О Янтарной комнате

Бюро Обкома ВКП(б) ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Поручить комиссии в составе: т.т. КРОЛЕВСКОГО (председатель), ДЕМИНА, ФЕДОРОВА, ЛАЗАРЕВА и ЯКУБОВИЧА приступить к розыску янтарной комнаты, вывезенной в Кёнигсберг немцами из Екатерининского дворца-музея.

2. Просить тов. ГОРБАТОВА A.B. выделить на 15–20 дней 60 солдат для производства раскопок и тов. ДЕМИНА 40 человек.

Работа по поискам Янтарной комнаты началась буквально на следующий день после выхода постановления бюро обкома. Вскоре в Калининград приехали Анатолий Михайлович Кучумов и Александр Яковлевич Брюсов, а из Берлина для консультаций был приглашен референт Министерства просвещения Германской Демократической Республики доктор Герхард Штраус, бывший в свое время сотрудником Инспекции по охране памятников Восточной Пруссии.