Владимир Возовиков - Река не может молчать Страница 6

Словно сама сгущенная тишина разразилась взрывом, от которого нервно дрогнул корпус машины и по всему плесу вскинулись испуганные рыбы. Эхо первого удара заглохло в грохоте, одновременно возникшем по всему берегу, – казалось, кто-то начал колотить огромной, жесткой подушкой по холмам, по воде, по близкому камышу, и даже внутри машины воздух стал тугой, давящий и вязкий.

«Туча» разразилась грозой, пытаясь смести штабы и узлы связи «западных», разрушить позиции артиллерии, расстроить и растрепать изготовившиеся к броску колонны, разметать тылы, взорвать артерии, которые станут питать наступление «противника». Значит, оно все-таки готовится, и «Туча» стремится если не сорвать его, то хотя бы ослабить силу удара, отсрочить его до дневного света, когда сражаться в обороне много легче. Насколько ей это удастся – зависит от точности разведданных, в том числе и переданных Чеховым. Огневые посредники учтут каждую цифру. «Противника», одетого в броню, маневренного, вооруженного не слабее тебя, одним испугом не возьмешь. Он и сам попугать любит – вон как на востоке, за холмами плацдарма, полыхает небо. Там с не меньшей силой бушует огонь, и под гром этой дьявольской дуэли «противник» вот-вот двинется…

И тут Плотников уловил перемены на берегу. Казалось, холмы зашевелились. В ста метрах от излучины, вспенив воду, в реку тяжело вошел плавающий бронетранспортер, набитый пехотой. Следом – другой, третий…

– Товарищ старший лейтенант, и у меня пошли, – громко, перекрывая гул канонады, доложил Оганесов.

Действительно, ниже излучины переправлялись боевые машины пехоты, их силуэты легко различались в темноте.

«Пусть плывут. Эти машины нашим не страшны. Да они и не сунутся в атаку раньше танков…»

Танки. Их никак нельзя проглядеть. На безлесых пологих холмах плацдарма танковую атаку в утренних сумерках никакой силой не остановишь. Но где же танки?..

«Туча» предупредила: их надо особенно ждать с началом огня. Вдруг они сейчас переправляются?.. Не здесь!..

Опять стало сыро и холодно, чувство тревоги глушило и отодвигало грохот ракетно-артиллерийского огня, хотя сила его продолжала нарастать.

«Нет, – говорил себе Плотников. – Нет! Лучшей позиции я не мог бы выбрать. Именно здесь, где берега положе, а река мельче, следовало искать танковую переправу. И – трасса…»

В зоне трассы по-прежнему было спокойно, лишь какая-то вертикальная мачта, едва различимая над низким берегом, медленно двигалась к воде. То ли саперы, то ли связисты ладили там что-то, и похоже было – никаких танков не ожидается. Машинально, краем глаза следя за мачтой, Плотников немножко удивился: отчего движение ее не прекратилось у кромки воды? Посмотрел ниже. На тусклом зеркале реки отчетливо проглянул массивный силуэт башни, полупогруженный в воду корпус машины, длинный орудийный ствол и даже утолщение эжектора на нем.

В воду шел танк, и «мачта» была его воздухопитаюшей трубой.

Плотников смежил веки – чего не померещится, если ждешь тревожно и долго!..

Снова открыв глаза, он различил только башню и орудийный ствол, да еще темный бурун воды над скрывшейся кормой танка.

«Значит, не померещилось», – подумал как-то уж очень спокойно и ощутил, что ребристая тангента переключателя радиостанции остро щекочет палец. Однако не шевельнулся, продолжая внимательно следить за трассой. На радиоволне, которую отвела ему «Туча», по-прежнему царила тишина.

Блеск недалекого разрыва на миг осветил взбугрившуюся поверхность реки у противоположного берега и целые потоки воды, скатывающейся с башни идущего к берегу танка. Плотников ждал. Второй танк уверенно шел в воду, вот уже едва приметный бурунчик от воздухопитающей трубы пересекает стрежень, а от прибрежной тьмы отделилась третья черная глыба… Теперь пора.

– «Туча»! Я – «Волна»! Нужен град! – передал Плотников. – Нужен хороший град! – повторил он, поддавшись радостному одушевлению и позабыв, что за каждое лишнее слово в эфире он может заплатить дорого. Даже теперь, когда были произнесены самые важные слова, когда «Туча» их услышала, когда сделано было почти все, он боялся поверить в удачу, боялся чего-то, что помешает радиосвязи.

«Туча» отозвалась через полминуты. Не голосом радиста, а высоким, сверкающим столбом на середине реки. Два разрыва грохнули враз – на самом откосе и в воде, и пламя первого расцветило вскипевшую воду резкими красками праздничного фейерверка. Фонтан опадал уже в темноте, косматый, седой, как дым, а рядом росли другие. Тускло-зеленые вспышки били из глубины реки вдоль всей трассы – казалось, с речного дна стреляет целая батарея и орудийные стволы вместе с огнем и дымом выбрасывают в небо клокочущую воду…

Третий танк в реку не пошел. В аду, где смешались вода и пламя, непрочная воздухопитающая труба была бы снесена. Недовольно поворочавшись на берегу, танк попятился, слился с темнотой…

Ноги Плотникова отбивали веселую, нервную чечетку на резиновом коврике днища. Переправа сорвана, во всяком случае, она задерживается, и это сделал один экипаж, его экипаж… Еще полчаса, хотя бы полчаса подержать их у реки! Тогда они не успеют до рассвета к переднему краю. В воздух поднимется штурмовая, авиация, и, если она застанет танки хотя бы в предбоевых порядках, у пилотов будет горячая работенка… Но какого черта «Туча» молотит пустую воду? Снаряды еще пригодятся.

– «Туча»! Я – «Волна»! Град побил цветочки. Град побил цветочки. Град побил цветочки… – Он усмехнулся: даже при большом воображении не найдешь сходства между цветочками и тем, что они обозначают, – многотонными глыбами сверхпрочной стали с пушками и пулеметами.

Водяные столбы поредели, лишь там и тут продолжали вырастать отдельные черно-белые всплески – батареи перешли на редкий, методический огонь по переправе. И Плотников сразу понял: связь между двумя его выходами в эфир и огневым налетом на танковую переправу столь очевидна, что догадаться о ней может и малоискушенный слухач. Если он, конечно, существует и находится неподалеку.

Однако другая тревога тут же вытеснила беспокойство о собственной безопасности. Танки… Не может быть, чтобы «противник» отказался от переправы их на плацдарм. Но куда же они ушли?..

Канонада поутихла – запасы имитации у посредников не безграничны, экономят, хотя в реальном бою теперь настал бы самый ад кромешный, где уж ни неба, ни земли. И теперь-то ясно было бы, кто берет верх в огневой дуэли, кому скоро придется замолкнуть. Но вдруг верх берут «западные» и батареи «восточных», стреляющие по плацдарму, смолкают одна за другой, выведенные из строя? Или «Туча» желает сберечь до решающей минуты то, что от этих батарей осталось?..

До чего же медленны рассветы в августе!..

Слабый гул мотора возник на берегу совсем близко и тут же пропал. Еще грохали взрывы на плесе, а Плотников с удивительной отчетливостью слышал происходившее за стеной камышей. И щелчок открывшейся броневой дверцы, и топот спрыгивающих на землю солдат, и клацанье автоматных затворов.

– Интервал – три метра! – раздался звонкий юношеский голос. – Прочесать камыш до конца. Вперед!

Зашелестело, тяжело захлюпало, кто-то сердито выругался:

– Фу, черт! Напугала!

– Кто?

– Выпь. Как она тут усидела под такую музыку?

– А куда ей деваться? Кругом музыка…

Ладони Плотникова занемели на рукоятках крупнокалиберного. Мгновенный поворот башенки – и свинцовый ливень скосит камыш вместе с людьми. Изрешетить бронетранспортер на таком расстоянии ничего не стоит, если, конечно, кто-нибудь не успеет быстро и точно бросить гранату: до камыша всего пятнадцать метров.

Оганесов пригнулся к рулю, рука – на зажигании, нога – на педали стартера. После первого выстрела – бросок на берег, уйти в холмы, затеряться в суматохе движения…

– След, товарищ сержант!

– А ну, что за след?

«Черт, как громко стучит сердце! И до чего тонка броня машины!»

– Видите, ведет к воде.

– Или из воды?..

«Это наши помяли, когда уходили в поиск. Эх вы, горе-разведчики!..»

– Да, похоже, из воды.

– А там что темнеет, на реке?

– Какая-то коряга. А за нее… вроде тина нацеплялась!

– Вроде? Поточнее нельзя?

– Точно – тина и коряга. Да разве он будет тут сидеть? Сделал черное дело и смылся поскорее на тот берег. Кажется…

– Прекратить разговоры! Ефрейтор Ломиворота, разденьтесь и сплавайте к той самой коряге. Да прощупайте как следует, чтоб ничего не казалось.

– Есть! – отозвался добродушный, густой басок…

Плотников медлил еще минуту. Ждал, цепь вот-вот дойдет до края камышей, солдаты вернутся к машине, сгрудятся там, и тогда огонь его пулемета станет страшным. Одной очереди хватит на всех.

Но они не дошли до края камышей, и ефрейтор с серьезной фамилией Ломиворота, видно, не успел снять одежды.

Гранатным разрывом возле бронетранспортера ахнул взрыв-пакет, близкий автомат залился длинной очередью, и знакомый юношеский голос отчаянно крикнул: