Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки? Страница 63

Десять минут спустя восстановлено взаимодействие с 297-й пехотной дивизией, и на этот день продвижению противника положен конец.

Как выяснилось вскоре, обратное взятие высоты оказалось решающим для образования котла на юге и его укрепления. Фронты укрепрайона Сталинграда были проведены в тот день и на севере.

Когда Виссе возвращается в Басаргино, уже ночь.

Безе делает грустное лицо: капитан Станческу был тяжело ранен.

Как узнает Виссе, это случилось в тот же день вскоре после того, как он расстался с капитаном Станческу и полковником Димитриу, которые въехали в Цыбенко. Русские еще больше усилили свои беспрерывные атаки и попытались при помощи всех своих средств взять городок: ведь если они не возьмут его, то вместе с выдвинутыми вперед высотами образуется выступ в немецком фронте обороны.

Димитриу оставил автомобиль — дальше ехать среди развалин было невозможно. И оба офицера пошли пешком, чтобы проверить румынский командный пункт, который был расположен в глинобитном домике.

Русские обстреливали дороги из танковых орудий. Вокруг городка располагались гранатометные части, и беспрерывно взрывались целые тучи снарядов. Тяжелая артиллерия разрушала целые дома и подбрасывала их в воздух, так что вокруг постоянно летели доски, балки, камни и земля, падая на позиции и окопы.

Капитан последовал за полковником, когда совсем рядом раздался новый взрыв. Позднее, рассказывал капитан, который вскоре пришел в сознание, он только почувствовал, как вдруг земля ушла у него из-под ног. Он подумал, что это уже конец.

Не думая о себе, не помня себя, полковник донес Станческу до здания командного пункта. Санитар перевязал раздробленное бедро, превратившееся в месиво из крови и мяса.

Во время ужина у генерала Виссе бросилось в глаза упавшее настроение офицеров. Станческу был всеобщим любимцем благодаря своему дружелюбному, безотказному оптимизму.

Генерал попросил Кремера, находчивого и надежного человека, чтобы он немедленно отправил капитана в лазарет, а Татарану лично связался по телефону и договорился с врачом генерального штаба 6-й танковой армии, получив от того твердое обещание, что капитан Станческу уже на следующий день будет отправлен на родину.

ИЗ ЗАПИСОК КАПИТАНА ВИССЕ

Это было несколько месяцев спустя в лагере для военнопленных в Елабуге. Там я снова встретился с капитаном Шерером.

— Я надеялся, что хоть вам удался спасительный переход.

— Типичный случай, знаешь ли, милейший! — саркастически заявил он. — Я тоже думал, что вот наконец-то выбрался и все-таки на Дону меня достало!

Даже и в русском плену для нас все не закончилось. Мы снова и снова спорили об этом, то холодно и деловито, то горячо и страстно — как вообще могло дойти до этого кошмара в Сталинграде. Вот, что рассказал капитан Шерер.

«Вы прибыли как раз своевременно, чтобы сменить меня в дивизионной группе связи, и мне настолько повезло, что я смог уйти на запад еще накануне того, как начали наступать русские. Увы! Что бы по собственной инициативе предпринять что-нибудь для обороны? Об этом не может быть и речи. Сплошные Паулюсы!

Все, конечно же, прекрасно знают, насколько близко продвинулись Иваны: сорок километров — машину к двери, тридцать — погрузка багажа, двадцать километров — водителя к машине! О, это у них всегда отлично получается и отлично организовано.

Русские танки заставили нас повернуть назад на взлетной полосе под Деникиным и нам пришлось откатываться до моста. Калач — ерунда! Если этот последний мост не удержим, то будет катастрофа невообразимых масштабов! Полковник Чёкель приказал останавливать всех проходящих офицеров и посылать к нему, всех следует сразу же ставить под их командование. А пекари и сапожники, кузнецы и водители, автомеханики и все, кто там оказался и кто никогда не сделал ни единого выстрела по противнику, они держались, отразили все атаки — и сражались, как не смогли бы сражаться и спаянные отборные войска.

Дело не в немецких солдатах. Солдат еще никогда не оказывался слабаком — дело в командовании, которое допускало просчеты. Для него нет лавров, нет карьеры — только долг и смерть. И он идет в бой и беспримерно, и мужественно отбивается. Его характер — да высоким бы господам…

Потом во время атаки меня с простреленным бедром схватили Иваны, и вот мы снова увиделись с вами, господин Виссе. Это радостно и, разумеется, достойно сожаления».

Коротким рукопожатием генерал приветствовал Виссе и указал ему место на заднем сиденье рядом с собой. Майор Биндер сидит с водителем.

Накануне ночью выпал свежий снег. Наступило 23 ноября. Утро выдалось холодным и туманным. Брезентовый верх машины покрылся инеем и застыл. В высоком небе с интервалом в несколько секунд грохочут раскаты русской артиллерии, и вдоль края летного поля, на которое собирается приземлиться «Ю-52», уже много воронок. Они едут мимо аэродрома Басаргино.

В Гумраке, к западу от Сталинграда, располагается боевой штаб армии главнокомандующего 6-й армии. Стрелка под тактическим знаком армии указывает на путь, уже наезженный несколькими машинами. Здесь, где бьется пульс, определяющий судьбу 6-й армии, Виссе ожидал увидеть больше оживления.

За городком, удивительным образом расположены не под прикрытием балки или оврага, а на совершенно плоской, далеко обозримой равнине, возвышающиеся бункеры. Справа от дороги располагается полевая жандармерия.

Из-за железных жетонов в форме полумесяца, висящих на цепочке у них на груди, солдаты называют фельджандармов «цепными псами». Солдаты не любят их, потому что те, имея обильную мясную пищу, вдали от боевых действий, но прекрасно вооруженные, со своей кипучей силой часто позволяют себе молодцеватые выходки против своих товарищей, которым предоставлено право голодать, мерзнуть в окопах на переднем крае, сражаться и подыхать.

Бросив взгляд в книжку, фельджандарм, слишком небрежно поприветствовав румынского генерала, пропускает машину.

Вокруг широкой пустой площади под свежим снежным покрывалом, едва потревоженным следами машин и людей, находятся штабные бункеры. Небольшой указатель в правом крыле показывает, что это штабной бункер генерал-полковника.

Несколько тщательно вымытых ступенек ведут на полметра вниз, входная дверь бесшумно открывается на хорошо смазанных петлях. Помещение размером с жилую комнату, стены, пол и потолок которого обшиты светлыми струганными досками, освещается через большое окно со сверкающими, чисто вымытыми стеклами.

Подполковник в черной униформе танкиста и майор-пехотинец вполголоса переговариваются между собой.

Почти одновременно с появлением Татарану и его спутников появляется и генерал-полковник. Высокий, очень худощавый, несколько наклонившись вперед, он кивком головы делает легкий поклон. Генерал-полковник выглядит внушительно.

Всей своей манерой держаться он выражает ту независимость, которая соответствует его высокому рангу. Виссе кажется, что он держится слишком размеренно и слишком заботится о том, чтобы производить впечатление настоящей, сильной личности.

Этот генерал-полковник не живет, а играет свою роль. Для прусского генерала он недостаточно массивен и крепок. Его благородная осанка такая же показная, как и то ровное дружелюбие и вежливость, с которыми он приветствует румынского генерала.

Генерал Татарану, справа от которого стоит майор Биндер, полуобернувшись, осматривается и движением руки указывает Виссе место слева от себя. Виссе четко щелкает каблуками. По лицу генерал-полковника пробегает нервная дрожь. Паулюс протягивает руку генералу и майору Биндеру — не замечая германского обер-лейтенанта.

Не думая о том, понравится ли это генерал-полковнику, румынский генерал хватает Виссе за руку и тянет его за собой мимо Паулюса в удобно обставленную комнату, стены которой увешаны коврами и в которой Виссе сразу же обращает внимание на большой удобный диван.

«Мы еще поговорим, мой дорогой!» — говорит взгляд генерал-полковника, который наконец соблаговолил заметить германского обер-лейтенанта в свите румынского генерала. Генерал-полковник настойчиво усаживает Татарану и Биндера. Виссе остается стоять слева около двери.

Румынский генерал с неохотой поддерживает разговор, который Паулюс начинает, пытаясь превратить эту встречу в простой визит вежливости. Несколько раз, нетерпеливо прерывая ничего не значащие любезности генерал-полковника прямыми, конкретными вопросами о военном положении, Татарану настойчиво пытается перейти к цели своего приезда.

Подбоченившись левой рукой, заметно подражая позе Гитлера, Паулюс произносит перед командиром румынской дивизии целую речь о военном положении. Он признает:

— Противник окружил части 4-й танковой армии и 6-ю армию в районе между Волгой и Доном. Однако нам уже удалось снова консолидировать фронты. Мы успешно отразили все последующие атаки противника, по собственному решению отошли на благоприятные оборонительные позиции, которые удерживаются и позволяют нам предотвратить все дальнейшие попытки противника окружить нас.