Александр Граков - Дикие гуси Страница 64

— Ты не уберег Здравко — борца за свободу! Почему его убили, а не тебя? Молчишь? Значит, ты не с нами!

«Пора, пора отдохнуть!» — решил отпускник…

В конце октября Фетисов возвращался в Загреб отдохнувший и с твердым намерением: не подписывать больше никаких контрактов, а собрать вещи, снять со счета деньги и — назад, в Россию! Причин для волнения не было.

И вот погранконтроль границы Венгрия — Хорватия. Веселый таможенник сверяет данные Юры с компьютером, затем заявляет ему с улыбкой:

— Господин, ваше пребывание в республике Хорватия нежелательно!

Минут через сорок, после телефонного разговора с Миланом, все стало на свои места: контракт, по заявлению командира, аннулирован, жаловаться некому, проникновение в страну — шпионаж, деньги — только подданным республики Хорватия, а иностранцам — шиш!

Не дослушав бывшего командира, Фетисов повесил трубку. Так, с чего начиналось, тем и закончилось! Сотня «зеленых» в кармане, через плечо — сумка со шмотками и… весь мир перед тобой — лети, «дикий гусь»!..

Глава 11

Финита

— Ну вот, я же вам говорила! — Лина с торжеством уставилась на Батона и Шнифта. — Выперли-таки Фетисова из страны без денег! И все…

— Нет, не все! — жестко прервал ее Айс. — Мой дружок был не из тех, кто легко сдается!

— А что, есть и продолжение этой истории? — заинтересовался Гарик.

— Окончание — так будет вернее! — поправил его Айс. — Если хотите…

— Да что ты заладил — если хотите… если хотите? — передразнила его Юлька. — Если бы не хотели — не слушали бы! Ведь интересно же?

Она обвела вопросительным взглядом присутствующих. Все дружно проголосовали «за». Айс доел свою порцию арбуза и продолжил…

«После недолгих раздумий Юра решил ехать к границам бывшей Родины, вернуться в Ужгород. Уж там-то, наверняка, отыщется какой-нибудь вариант подзаработать. Задумано — сделано. Впервые за три года попав в пределы бывшего Союза, а именно — на Украину, он был приятно удивлен, увидев множество торгашей, размах фирм, а на дорогах — сверкающие иномарки.

„Гм-м, не так уж и плохо им живется здесь, в бывшем Совдепе!“

Вечером, в ресторане гостиницы „Закарпатье“, Фетисов познакомился с армянином по имени Вазген. Тот, выслушав рассказ Юры о его скитаниях по Хорватии, оплатил весь шикарный стол западно-украинской кухни и без особого перехода заявил:

— Есть предложение, джан! Денежное!

На следующий день он рассказал „хорвату“ о тяжелой борьбе карабахских армян против турок-азеров. Вот там-то и предстояла работа — с гостеприимными и щедрыми арцахскими парнями.

— А попаду я туда как? — заинтересовался Юра. — У меня ведь „зелень“ в карманах перестала прорастать!

— Не переживай, Юра-джан! — успокоил его Вазген. — Завтра все будет лох лява (все нормально)! Утром я зайду за тобой в номер!

Назавтра будущему защитнику армянства довелось узнать, что такое коммерческие авиарейсы — новое достижение независимых государств. На третий день „гусь“ сошел по трапу самолета в аэропорту „Звартноц“ и ступил на землю древнего Аястана… В военкомате объяснили, что деньги он начнет зарабатывать потом(!), а сейчас нужно написать заявление — добровольцем на полгода и показать себя в боях.

— Тогда и решим, сколько платить и за что, а пока джан, сдай документы: все же ты — с той стороны…

Эта новость не слишком подняла настроение Фетисову, а куда деться? Отправка в Карабах была приурочена к началу января 1993-го года. Военкоматовские резервисты и несколько добровольцев, обрадованные предоставленной на время свободой, дружно занялись темой: „Определение процентного содержания алкоголя в различной крепости напитках“, и вскоре так преуспели в ее изучении, что казалось — пьют в последний раз за свою погибель.

„Ничего себе войско! Как же с ними работать?“ — крутился постоянный вопрос в иногда трезвеющей голове Юры.

В этом же коллективе часто проводились дегустации самодельного ереванского коньяка — самогона, который почему-то громко именовался „Арарат“, этикетка на бутылку крепилась с помощью мыла.

— А-а, привычка! У нас любят иногда накрасить на кошку полоски и продавать ее по цене тигренка! — пояснил ему один знакомый армянин.

На очередном таком мероприятии и прошла встреча Нового года, на столе — все тот же „Арарат“ кошкокрасительного производства, старый вонючий сыр, вареная фасоль — лобио и хлеб. Ну и, конечно, свечи: в Армении было маловато электричества. Страна воевала, и ей было явно не до производства электроэнергии и многого другого — решался вопрос: сколько же территорий отхватить у Азербайджана?

В начале января группу переодели в форму и под звуки национального гимна отправили в тринадцатичасовой переезд через горные перевалы, в Степанакерт — столицу Карабаха. Через день новое пополнение уже было на позициях в Мардакертском районе. База подразделения, куда попал Юра, находилась в заброшенном армянском селе, не раз переходившем из рук в руки. Группа в количестве сотни человек почему-то именовалась батальоном, а командовал ими бывший уголовник, в 90-м году резко ставший фидаином — бойцом за свободу — и, как о нем отзывались, неплохо научившийся воевать. Кстати, он очень не любил выслушивать чьи-либо советы.

Геворг — так его звали — вечером каждому лично выдавал оружие. Какова же была его радость, когда он услышал от одного из новичков:

— А мне бы винтовку! Снайпер я…

Через несколько минут у „хорвата“ в руках была винтовка… Мосина, образца 1934 года. До полудня ему пришлось убеждать комбата в необходимости проверить и пристрелять ее, прежде чем приступать к „работе“. Перед сном он уже понимал, что здесь его опыт никого не интересует. Как разведчик он тоже не нужен: „свои есть!“.

Утром выяснилось, что „бабушка“ может стрелять прицельно не далее трехсот метров, а после обеда Юра был на посту, где шла перестрелка с азерами. На участке, который контролировал батальон Геворга, в это время велась „пассивная война“: просто сидели за камнями и иногда, от нечего делать, палили в сторону противника.

Так что у снайпера хватало времени анализировать все стороны новой военной жизни: солдаты почти голодают, общипывая растительность и расстреливая скворцов на суп, а офицерье зажирается мясом, маслом и консервами, умудряясь даже чифирить. Обеспечение и снабжение, понятно, ноль. Воровство — в законе. Жаловаться некому. Много „гавкать“ вредно для жизни — пуля не с той стороны может прилететь! Что ж, все по-свойски, по-советски…

К марту перестрелки начали усиливаться, и комбат получил приказ готовиться к наступлению. Ему сообщили даже день наступления на село, которое занимали „турки“. Юра прекрасно изучил район атаки через оптику и, зная возможности своей „бабушки“, предложил комбату такое тактическое решение: для снайперской поддержки выдвинуться ему в нейтральную зону накануне атаки на дистанцию триста метров. Винтовка будет подавлять огневые точки противника, пока основная группа армян выполнит обходной маневр с целью удара в тыл азеров. А резервное подразделение пусть изображает готовность активно атаковать в лоб по фронту.

— Ни хрена ты не понимаешь! Будешь с нами вместе наступать по полю и стрелять с ходу! — Геворг был в своей манере.

— Постой, командир, это же невозможно, мы что — камикадзе?

— В Карабахе все возможно! А грузин твой — Камикадзе вообще здесь ни при чем: они трусливы, потому что не дерутся с мусульманами!

На следующий день был бой, а к вечеру село у „мамедов“ отбили. Потери батальона — восемнадцать человек убито и десять ранено.

— Все наши потери из-за классной работы азеровского ПК, а я не могу попасть в пулеметчика на бегу! — доказывал снайпер.

Комбат, как всегда, был мудр:

— Ерунда это, а не потери! Главное — село взяли, новые позиции… А трофеи какие: шесть автоматов, два пулемета, двенадцать баранов и две коровы! Класс!

На следующий день Юра увидел: всю „добычу“ батальона загрузили в „Урал“ и увезли в неизвестном направлении. Тоскливо проводив взглядом несостоявшийся шашлык, он вспомнил анекдот о русских, рассказанный ему еще в Италии одним из инструкторов.

„Действие происходит в ВВС разных стран. В Америке по тревоге в кабину „Ф-16“ запрыгивает пилот, а на сиденье — канцелярская кнопка. Пилот, понятно, подпрыгивает, выбрасывает кнопку в окошко и говорит механику:

— Ну, Фред, погоди! Вернусь — с тебя сотня долларов!

Франция. Та же ситуация, на сиденье „Миража“ — та же злосчастная кнопка. Пилот негодует:

— Погоди, Жан, вернусь — твоя любовница на неделю моей будет!

Россия. В кабине истребителя „МИГ“ из сиденья пилота торчит гвоздь „сотка“. Вытаскивает его пилот, задумывается: „А может, так и надо?“, вставляет на место и взлетает…“