Виталий Носков - Спецназ. Любите нас, пока мы живы Страница 64

Зачистка, идем по улице. С нами представитель — чеченец. Он обращается к жителям:

— Предъявите дом к осмотру.

На первом этапе боевых действий в Грозном так и было.

Начальную часть Старой Сунжы, пригорода Грозного, мы практически прошли без выстрелов, пока не подошли к третьему и четвертому микрорайонам, Как только мы вышли на улицу Лермонтова, и до высотных домов осталось метров четыреста, тут во второй половине дня все и началось…

В составе группировки «Восток» была 33-я бригада ВВ Паши Тишкова, 101-я бригада ВВ Евгения Зубарева — тогда они были полковники — сейчас генералы. Много было подразделений милиции — порядка 800 человек. Передо мной стояла задача — состыковать штурмовые группы внутренних войск со штурмгруппами органов внутренних дел: собровцами, омоновцами, чтобы все работали слаженно. Сложности были разного порядка, в том числе психологического. Люди не знали друг — друга, а идут на такую задачу — штурм Грозного. Надо было пройти определенные стадии взаимодействия, тренировок, чтобы лучше узнать друг — друга. Таким образом, повышался уровень доверия. СОБР и ОМОН видят — с кем имеют дело, мы, внутренние войска, тоже понимаем с кем имеем дело. Определились: какой настрой у личного состава. А настрой на штурм у народа был серьезный. Мы выложили макет населенного пункта, подготовили карты, организовали взаимодействие, отработали сигналы: как, в каких случаях действовать, как поступать при осложнении обстановки, были назначены старшие штурмовых групп от милиции, внутренних войск, их заместители. Все мы отработали на макете. Выезжали на рекогносцировку поближе к Сунже: кто, как пойдет, где разместить для огневой поддержки минометные батареи. В это время Грозный был уже заблокирован, по узлам обороны противника велся обстрел, подавлялись выявленные огневые точки.

Макет, сослуживший нам великую службу, готовили командиры бригад, офицеры управления, начальники штабов. Как готовился макет населенного пункта, назначенного для штурма? Распилили на чурочки березку. Вот это домик, это улочка… Вся география Старой Сунжи была выложена из подручных средств. Постарались солдаты. Это была наша обычная жизнь. Мы все привели к нормальному бою. Мы пошли в атаку не на «ура». Дескать, шапками закидаем. Были проведены занятия. ОМОН Питера провел учебные стрельбы из подствольных гранатометов.

Если говорить о возможности командному составу отдохнуть, то я исходил из понятия: не имеющий времени на сон командир — это ЧП.

Во время боя он может рухнуть без сил в любой момент. А к войне надо относиться философически. Конечно, мы спали мало, но… спали. В период подготовки к штурму людям давали отдохнуть, даже бани организовывали. Во всех бригадах создали запасы нательного белья. Во время интенсивного огневого воздействия перед Новым 2000-м Годом тоже организовали баню — все в группировке вымылись. Война войной, но солдат и офицер должны иметь человеческий облик.

Мы находились не на Великой Отечественной войне, где требовали: «Ни шагу назад!» Никто нам на этот раз не говорил». Взять Грозный к такому-то числу!». Но давление сверху чувствовалось. Рекомендовали поспешать. Да и понятно почему… Штурм Грозного был единым замыслом войны. Мы, участники его реализации, не могли действовать каждый со своей колокольни, и кто-то на севере, я на востоке оценивать все происходящее самостоятельно. Во-первых, информация доводилась до меня только в части меня касающейся. Общий замысел всей операции нам не раскрывался.

…Как только мы вышли на улицу Лермонтова, резко возросло сопротивление боевиков: пошел обстрел минометами, заработали чеченские снайпера, гранатометчики, пулеметчики. Наше положение осложняло то, что в этом микрорайоне улицы были непараллельны. По параллельным улицам возможно скрытное продвижение. Эти улицы в пригороде Грозного мы прошли нормально. Когда вышли на продольные, то сразу понесли потери. Ранило исполняющего обязанности командира 33-й бригады полковника Никольского. Его эвакуировали.

Пришлось занять этот рубеж, рассредоточиться, закрыть всю линию с поля от парников. Стали готовить огневые точки, оседлав все ключевые, выгодные угловые дома. Мы рассредоточились от реки Сунжа до парников. Получилась дуга.

Сто первую бригаду по ровному полю не стали пускать. Она зарылась в землю. В радиоэфире чечены вели себя, как обычно. Прослушивали нас, но это был не 1995 год. В эту кампанию ничего секретного им не обломалось. Какие-то обычные разговоры без кодировки, без скрытого управления они могли послушать и все. Кодировочку мы меняли периодически.

Против нас стоял какой-то Джамаат, 2-й Ингушский полк, группа «Кандагар», подразделения арабов. Солидные силы.

Были сведения, что боевики хотят вырваться из города через Сунжу. Вариант для отхода в горы обычный: и ближе, и местность позволяет, далее на Аргун, Джалку, Гудермес, а потом раствориться в лесах. Данные об отходе поступали серьезные. Несколько попыток прорыва через Сунжу чеченцы сделали. Зондировали, как мы себя чувствуем. Конечно, не было у меня никаких беспилотных самолетов. Разведданные по нашему направлению мы получали от генерал-лейтенанта Булгакова, командующего Особой группировкой района Грозный. Он от Министерства обороны непосредственно руководил всеми, кто штурмовал Грозный. За солидное, узнаваемое по радиостанции рычание Булгакова в офицерской среде уважительно называли Ширханом. Голос у него специфический, с замечательной командирской интонацией. Заслушаешься.

Булгакову надо отдать должное. У него огромный опыт. Прошел Афганистан, первую чеченскую войну. Он реально представлял, с чем нам придется столкнуться. Это очень подготовленный командир. С ним приятно было общаться. Он все понимал. Мы приезжали к нему на Ханкалу, говорили: «Товарищ генерал, у меня вот так обстановка складывается… «Все, давай, наращивай, — говорил в ответ, — продавливай». Не было такого: «Штыки примкнуть и в психическую атаку!» Старался помогать всем, что у него из средств и сил было.

Нам принесли данные, что за третьим, четвертым микрорайонами парковая зона и в ней скопление арабов, которые разбили там свой лагерь. Я доложил генералу, что у меня нет адекватных средств воздействия — не достаю до арабов минометным огнем. Через десять — пятнадцать минут пошло воздействие на противника. Булгаков нанес удар Градами. У него были тяжелые батареи «Мста», реактивные дивизионы. Его реакция на нашу просьбу была мгновенной. На севере Груднов столкнулся с трудностями и попросил поддержку. Булгаков помог. Не было такого, как в первую чеченскую войну: дескать, вы с одного ведомства, мы с другого, станьте в очередь, ковыряйтесь сами. Министерство обороны и МВД в 1999–2000 г. г. работали вместе, выполняя одну задачу. В этом и есть новая главная особенность второй кампании. Не было разногласий между офицерами армии, МВД и внутренних войск. Трудились на один результат, от которого зависело выполнение задачи. Кому-то тяжелее приходилось, другим чуть легче. В общем, кому как на роду написано. В Бога я не верю, а крестик ношу. Верно, есть что-то. Как оно называется — не знаю. Но над каждым человеком это неизвестное, властное, судьбоносное есть. И ведет человека по жизни. Руководит твоими действиями.

Когда мы непосредственно встали на Лермонтова — этой огненной улице, первое время спать пришлось по часу, два в сутки, потому что ночные вылазки боевиков стали постоянными. Это были их проверки, как мы себя чувствуем, как закрепились. Их попытки проскочить, просочиться ночью лишили нас, командиров, сна.

Надо отдать должное службе тыла: мы не испытывали недостатка в боеприпасах, специальных средствах. А по боеприпасам к минометам у нас был большой расход. У меня было две батареи 120 мм минометов и одна 82 мм. Они день и ночь работали по выявленным и разведанным целям, по данным, которые давали перебежчики. Сдавшиеся в плен боевики говорили: «Здесь и там они сидят». Мы засекали, наносили на карты и старательно отрабатывали по целям. Так работали минометчики 101-й и 33-й бригад ВВ. Некоторые из них должны были уволиться в запас непосредственно перед штурмом Грозного. Жизнь не остановишь. Но надо отдать должное офицерам, которые провели с пацанами работу: Больше других командиру дивизиона, который потом погиб в селе Комсомольское. Дембеля остались не только на начало штурма. Они воевали до последнего дня, пока мы не вышли из взятого города. Я бывал на батареях. Как не побывать у бойцов тем, кто войной руководит. Геройские ребята: замызганные, грязные — одни зубы белые, но минометы чистые. Позиции подготовленные. Что ещё надо? Двадцати — девятнадцатилетние мальчишки, а работали очень хорошо. Я не помню ни одного накрытия, удара по своим. Чтобы они стрельнули, как попало — лишь бы выстрелить. Все, как в копейку. Просишь минометчиков: «Вот сюда надо» — и настолько четкое попадание. Конечно, это заслуга офицеров. Ведь стреляет офицер, а не миномет.