Алескендер Рамазанов - Война затишья не любит Страница 66

Азаров, дождавшись затишья на проспекте, лихо заложил крутой вираж и резко притормозил у «Тойоты».

Открыв дверцу так, что она уперлась в лакированный вишенный бок автомобиля, Астманов несколько секунд смотрел на свое отражение в тонированном стекле, потом выставил вперед ладони, показывая, что безоружен. Это подействовало, стекло медленно опустилось, и в нешироком проеме он увидел рыльце «макарова», а за ним смутное очертание лица.

– Хорошо встречаете, коллеги, – Алексей подвинулся ближе к черному зрачку, – только вот одного не учли. Пусть водила твой вперед посмотрит, на патруль. Что-то не так – и посекут вас из двух стволов. А вы как думали? – Астманов придвинулся еще ближе: – Ты бы в глаз, прямо… Верная смерть. Не время, значит… Теперь слушай, – Астманов коснулся подбородком стекла. – Яша, если ты здесь, скажи, на кой хер все было так усложнять? Я же сказал, позвоню, когда буду готов. Выбить из меня координаты нельзя. Я их не знаю. Дадут сегодня вечером. Камень, если в твоей руке сработает, – бери насовсем. Или вы своего экстрасенса привезли? Это та, что Агееву понос устроила? Местных зачем привлек? Теперь они будут вас доить до самой смерти. Подумал? Значит так, летим завтра. Куда и на чем, скажу в гостинице. Номер мой вы знаете, все там, наверное, перевернули. Жду в гости, часиков в десять. Да, камешек в надежном месте. С собой не возим, в отличие от вас. И слезьте с хвоста. Если будете висеть – поеду прямиком к Захиру. Есть что ему рассказать. – Астманов глубоко втянул носом воздух. – Ага, слышу, не хотите. Значит, согласны. До встречи. И стойте, пока отбой стрелкам не дам.

Азаров на первой скорости двинулся к КПП.

– Вадимыч, притормози у ворот, доиграть охота! – Выскочив из «копейки», Астманов картинно-широко отдал обалдевшим патрульным честь и шмыгнул на переднее сиденье: – Все, Вадимыч, едем на Варзоб, посидим в прохладе. А если увяжутся после развилки – разворачивайся к Захиру на базу. Такой у нас уговор был.

– А что это ты так сопел, Алеша, ну, будто кокаин нюхал? – с явным облегчением засмеялся Азаров.

– Крепче, Вадимыч. Я эту сучку нюхал. Волнуется, потеет. А парфюм – дальнобойный, не для этих мест. Здесь гвоздикой надо складки посыпать. Там она была, только голову пригнула. Так что орден тебе точно светит. Угадал: и начальник, и женщина – сто процентов!

«Тойота», сопроводив их до развилки, свернула налево, к шумному базару на окраине города. Что же касается Азарова и Астманова, то они приятно провели время в одном из варзобских двориков и даже прилегли отдохнуть до вечера в тени тутов на атласных курпачах над стремительной ледяной рекой. Форель, шашлык, горячие лепешки, дыня, зеленый чай – хорошая основа для здорового дневного сна.

«Бургунч» и другие

Горные реки – врачуют. Посидите несколько часов у стремительного потока, усните на берегу. Здесь отступают кошмары, очищается душа и различима музыка неба – родины бегущей воды. Что не дает жить человеку при потоке вод? Алчность жизни – чума равнин!

Астманов, изредка поглядывая на спящего Вадимыча, готовился к вечерней встрече. Почти игрушечные патроны: надпиленная крестом пуля разворачивает плоть. А этот отлит из свинца и сурьмы – пуля при ударе о твердую поверхность рассыпается, и нет следа. Здесь под свинцом миниатюрный черный сердечник из черного тяжелого материала, похожего на угольную породу. Незаменим, если нужно пробить бензобак или прошить легкий бронежилет. Но сегодня понадобится патрон с просверленной пулей. Это «шприц» – самое время загрузить его «лекарством». И не надо далеко ходить: над обрывом поблескивает лакированными листьями колючий кустарник – основа снадобья. Двести лет назад его южный собрат окружал плантации, и тогда голого раба можно было особо не охранять.

Растерев между плоскими камнями липкие побеги, он смыл настойками из аптечных пузырьков молочно-зеленую кашицу в косушку. Дал отстояться и перелил вытяжку в другую косу, добавив ацетон. Еще через полчаса на дне косы остался вязкий бурый налет. Теперь несколько крупинок…вой кислоты – и «бургунч» готов. Достаточно царапины иглой, смазанной им, чтобы на глазах расцвела зудящая багровая язва с вывернутыми краями. Не смертельно, но не очень приятно. А вот если загнать эту смесь поглубже в мышцы, то организм получит капитальную встряску, а почки не забудут ее никогда, бунтуя против всех блюд из свежей зелени и намека на…вую кислоту. Если верить факирам, то готовили «бургунч» еще во времена Хасан аль Саббаха, в Аламуте, и затирали в насечки на лезвиях ассасинских кинжалов. Они же знали и эффективное противоядие. Хабиб всадил, Табиб вылечил – так и жили! Пуля, начиненная «бургунчем», заняла свое место в стволе. Увлекшись снаряжением «ручки», Астманов не заметил, что Азаров проснулся и наблюдает за его приготовлениями.

– А говорил, не будет пальбы… Ну, куда теперь? Я и так выспался до неприличия.

– Давай чаю попьем и в гостиницу. Высадишь меня у Бараката. Через час примерно встань у гаража, напротив школы. Время «Ч» двадцать один ноль-ноль. Могу ввалиться в самом непотребном виде. Что бы я ни сказал – гони на седьмой километр, уходи в поселок справа. Туда они не сунутся, даже если сядут на хвост. Часы сверим?

За время отсутствия Астманова в гостинице «хабарнигарский» корпус явно пополнился. Еще бы! Америка, выдержав тараны «Боингов», готовилась к ответному удару. И жало возмездия было нацелено на Афганистан, на бывших союзников по освобождению Афганистана от советских оккупантов – талибов и Усаму бен Ладена. И где же еще быть в таком случае корреспондентам? Либо в Пакистане, либо в Таджикистане. Поскольку США контакты с талибами не поощряли, большинство журналистов аккредитовалось в Таджикистане – тыловом районе Северного альянса. Дешевле и вернее попасть к финалу.

– Господин Астманов будет продлевать срок проживания? – выгнулся смазливый юнец за стойкой. – Должен сообщить вам, что два дня назад у нас повысились цены.

– Я освобожу номер завтра. Считайте полный день тринадцатого и что там еще, если должен, – раздельно, повысив голос, произнес Астманов.

В номер он поднялся по центральной лестнице – основному пути отхода, если все пойдет, как задумано. И хорошо, что не воспользовался лифтом: успел неожиданно возникнуть в холле и засечь, как дрогнули и чуть ушли в сторону зрачки коридорной феи. О, глаза – зеркало и предатель души и мыслей! Это хорошо – гости должны знать из первых рук, что он на месте, один и безмятежен. Вот эта базарная сумка с дыней в камышовой оплетке и свернутый новенький чапан – символы отъезда на Большую землю. А мадам, начальницу этажа, и прощупывать не надо: сотрудники гостиниц в советские времена через одного были осведомителями КГБ или МВД, а чаще работали на два фронта за идею и сохранность теплого места.

– С возвращением. Будете что-нибудь заказывать? – ажурный золотой медальон качнулся в глубоком вырезе яшмового платья.

– Спасибо, сейчас ничего… А вот в девять часов легкий ужин, закуску на четверых. Ребята обещали зайти. Да пусть дыньку подадут холодную. Эта у меня на презент в Москву. А сейчас отдохну немного, отвык от жары.

Опытный охотник, как правило, сразу же отметает кружево обманных следов, но все же есть шанс, что хоть одна «скидка» да поможет. И этим шансом преследуемому, «зайцу», нельзя пренебрегать. Чего хотел Астманов больше всего, так это чтобы гости пожаловали, ну, чуточку позабыв об осторожности. Увы, на глупость спутников Папаясса рассчитывать не приходилось. Кстати, где он сам? Астманов подавил искушение набрать номер Якова Семеныча. Рано. Все контакты завтра, после взлета. Звонок Папаяссу – последняя просьба к Азарову. Но теперь другое…

Он вывинтил часть шурупов из навесов на дверях ванной и лоджии и притянул ими створки балконных дверей к косяку, то же проделал с оконными фрамугами. В ванной, закрыв наглухо магистральные краны, снял воротки, а пожарный радиомаячок спрятал в платяной шкаф. В завершение максимально ослабил стопорный винт ручки замка-защелки. Теперь захлопни снаружи дверь, и номер мог соперничать с легким сейфом, с учетом того, что выход в лоджию и окна были забраны армированным стеклом, какое используют в психиатрических лечебницах. С «физикой» покончено. Теперь «химический практикум».

Обрезав наполовину три пластиковые бутылки, Астманов скрепил их скотчем и загрузил слоями совершенно безобидной бытовой химией, приобретенной накануне в аптеке и хозяйственном магазине. Ну что опасного, скажите, в щелочи или кристаллическом дихлофосе, серном цвете, растворителе красок и прочее, если их не лизать? Но соединенные, да еще подстегнутые активным кислородом, они выстрелят едким дымом, от которого вывернет наружу легкие и желудок, заставит сердце колотиться о ребра – таково действие смеси в закрытом пространстве. Чуть ли не в прошлой, другой жизни органическую химию Астманову преподавал ученик академика Зелинского, изобретателя противогаза. Наука пошла впрок! Увесистая химическая «вонючка» была опущена в кофр, одним своим кожаным прикидом вызывавший доверие. Его предстоит опрокинуть перед стремительным стартом на свежий воздух. И вот этот рывок самое сложное – в гости пожалуют люди опытные в смысле «держи-вяжи». На всякий случай Астманов спрятал в шкаф полотенце, обильно политое минералкой, поскольку другой воды в номере уже не было. Но лучше о таком раскладе не думать… Четкий, как начало «SOS», стук в дверь прервал ущербную футурологию.