Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера Страница 7

Наступивший на несколько месяцев полярный день облегчил работу немецким летчикам и подводникам. Полеты, если не мешала плохая погода, осуществлялись ежесуточно.

Едва не каждый день поднимались столбы дыма и доносились отдаленные раскаты взрывов. В безветренную погоду над водой на сотни метров поднимались грибовидные облака от сгоревших или взорванных крупных транспортов.

На берегах узкого в этих местах Белого моря и Двинской губы немцы стали забрасывать группы разведки (в основном егерей), активизировали агентуру. Среди коренных местных жителей осведомителей даже в трудное время 1942 года найти было сложно, но предатели все же находились, особенно среди ссыльных националистов. Существенной роли они не играли, выполняя функции проводников, да и находились в основном под наблюдением. Зато запищали на высотах и в заливах радиопередатчики заброшенных в тыл разведывательных групп, показывая цели немецкой авиации.

Впрочем, использовалась не только авиация. Немецкие десантные отряды группы «Север» наносили болезненные удары везде, где представлялась возможность. Сброшенные парашютисты в течение нескольких часов хозяйничали в райцентре, взорвали мост, железнодорожные пути, грузовые склады.

Комендантский взвод и зенитный расчет были уничтожены умело и стремительно. Парашютисты знали свое дело, все произошло настолько быстро, что растерянная телефонистка успела произнести несколько бессвязных фраз, которые никто не понял. Ее закололи ножом в спину. Девушка так и осталась сидеть на стуле перед коммутатором.

Начальник железнодорожной милиции, пожилой майор, воевавший еще в Первую мировую, забрал у раненого пулеметчика старый, давно знакомый «Льюис» с массивным самоварным стволом, и экономно, короткими очередями выпустил три оставшиеся диска. Стрелял он довольно метко. Один из егерей остался лежать на перроне, второй с перебитой ногой забился под вагон и кричал, прося помощи.

Опасаясь пулемета, помогать ему не торопились, но, когда у майора опустел последний диск и он открыл огонь из нагана, кто-то из офицеров крикнул:

– Прикончите его. У русского всего лишь револьвер.

Сунувшийся напролом молодой егерь получил пулю в лицо и, выронив автомат, отполз в сторону. Второй, более опытный, забежал со спины и выпустил длинную очередь. Пнул ботинком умирающее тело, достал из внутреннего кармана документы, а из нагана добил тяжело раненного русского пулеметчика.

– Ну вот и все, — пробормотал он и швырнул наган в траву.

Кроме автомата, егерь имел отличный «вальтер» с удлиненным стволом и не нуждался в древнем револьвере.

Милицейская смена во главе со своим начальником, вооруженная наганами и винтовками, не бросила пост и вместе с комендантским взводом вела бой, пока не закончились патроны. Кто-то сумел уйти, большинство погибли, а двоих милиционеров егеря захватили живыми.

Егеря понесли большие потери, которых не ожидали. Желая показать, что ждет тех, кто окажет сопротивление, привязали двух захваченных милиционеров к решетке изгороди, сунули за пазуху ручные гранаты с длинными деревянными ручками, дернули запальные шнуры и отбежали прочь. Метавшиеся по перрону люди в ужасе шарахались от исковерканных тел с вырванными и раскиданными по перрону внутренностями.

Унтер-офицера раздражали истошные крики, и он с пояса выпустил автоматный магазин в метавшихся людей. Две женщины упали и поползли, оставляя за собой кровяной след.

– Добить сучек? — спросил унтера один из егерей.

– Сами подохнут. У них ни лекарств, ни бинтов нет.

С десантом «белых волков» отряду «Онега» пришлось столкнуться буквально через несколько суток совершенно неожиданно, и наши бойцы на собственной шкуре убедились, с каким подготовленным и сильным врагом предстоит воевать.

Егерей высадили на скоростных катерах для уничтожения крупной базы горюче-смазочных материалов. Точного расположения замаскированной базы немцы не знали, и егеря замешкались. Отряд «Онега» подняли по тревоге пасмурным дождливым днем, посадили на машины и повезли к месту, где уже шел бой.

Хорошо замаскированную базу, баки, врытые в землю, подъездные пути обнаружить с воздуха немцы не сумели. Видимо, их вывел к объекту, хоть и плутая, кто-то из местных агентов.

Охрана, как это часто бывает, состояла из пожилых запасников, долечивающихся раненых и молодняка, набранного в военкоматах в первые дни призыва, пока их не расхватали в линейные формирования.

Небольшой гарнизон так же, как и на станции, оборонялся упрямо, но когда отряд подъехал, то Маркин понял: старикам, молодняку и раненым не удержаться. Вышку с пулеметом перекосило, там лежало мертвое тело красноармейца, торчали ботинки с размотавшимися обмотками. Бойцы сняли тяжелый ДС-39 и перетащили в окоп. Не слишком совершенный, но скорострельный станковый пулемет Дегтярева прижал егерей к земле.

Но это была не та война, к которой готовили этих старательных мужиков и парней. Они и окопы вырыли, как положено, с брустверами, маскировкой и собирались до конца защищать свой пост, азартно опустошая обоймы старых винтовок.

Заклинило затвор пулемета. Задержку долго не могли устранить, продолжая вести огонь из винтовок. Кое-кто готовился к штыковому бою, ожидая, когда фрицы прорвутся в лоб. Однако в лоб никто прорываться не собирался, да и охране не следовало цепляться за свой старательно вырытый окоп. Егеря, хоть и в малом количестве, решали задачи энергично, ударили с флангов, не тратя свои жизни в лобовой атаке.

Свидетелем такого эпизода стал Слава Фатеев. От сторожевой будки застучал автомат, поднимая фонтаны влажной хвои. Били так, для эффекта, ни в кого не попали. Но егерям это было и не надо.

За спинами пригнувшихся красноармейцев приподнялась голова в сером камуфляжном кепи, а в окоп полетели две гранаты. Егерь кидал их умело, с задержкой, рванули они сразу, не дав никому выскочить или отшвырнуть гранату в сторону.

По дорожке, пригнувшись, бежал лейтенант с наганом в руке, придерживая раненую кисть. Наверное, он находился на другом участке и не знал, что здесь происходит.

– Глушак Саня! Ты где?

Подбежал ближе к окопу и отшатнулся. На бруствер выползал сплошь окровавленный боец. И сразу поднялся егерь, который, видимо, немного понимал по-русски.

– Санья здесь… уже подох.

И, показав пальцем на дымившийся окоп, с одной руки короткой очередью свалил лейтенанта.

Егерь в кепи, куртке, высоких шнурованных ботинках увидел Фатеева и, приняв его за нескладного коротышку-охранника, поманил пальцем к себе:

– Брось оружие. Войне конец…

И автомат он держал небрежно, одной рукой, но Слава по напряженным мышцам видел: этот волк успеет выстрелить первым. Обученный, гад! Лейтенанта, почти не целясь, уложил точной короткой очередью в лоб. Вон он лежит, а вокруг головы бурая масса — разнесло макушку разрывными пулями.

Неизвестно, что бы произошло дальше, но Фатеев нашел единственный выход. С трудом ворочая пересохшим языком, покорно согласился:

– Да, конец войне. И Сталин капут.

Нагнувшись, стал опускать ППШ, положил его, не спеша, на землю. Из-за сторожевой будки вышел еще один егерь, который прикрывал напарника. Они обменялись парой фраз, видимо прикидывая, что делать дальше. На считаные секунды внимание к мелкому белобрысому русскому, стоявшему на коленях, ослабло. И Фатеев, прозевавший врага, знал — повторного шанса не будет. Он подхватил автомат и открыл огонь, нагнувшись, с земли, почти наугад.

Егерь упал рядом с окопом. Слава с тоской подумал, что второй фриц его опередит, но бежали на выручку свои, и несколько автоматных очередей скрестились на втором егере. Подошли вместе с Толей Алехиным к окопу, увидели четыре изорванных осколками тела, еще один труп на сторожевой вышке и тело лейтенанта на дорожке.

– Вот так они умеют, — с горечью проговорил Алехин. — Вдвоем весь наш пост за пять минут уложили.

Он снял с пояса егеря чехол с тяжелым ножом, удивился, до чего отточено было лезвие и острие. Такой, если умело метнуть, на десяток шагов насквозь пробьет.

Загорелся крайний бак с горючим. Ели, маскирующие его, вспыхнули, как свечки. Второй бак был неполный и взорвался, разбрасывая сгустки пламени. Из огня выбежал красноармеец, на нем горело все с головы до ног. Он пытался сорвать шинель, но руки не слушались. Боец покатился по мху, оставляя позади себя горящие клочья. От животного крика Афанасию Шишкину стало не по себе.

Кто-то из десантников попытался сорвать шинель, но отскочил с обожженными руками. Неподалеку взорвался еще один бак, и отделение побежало в сторону взрыва. Шишкин обернулся и добил очередью кричащего от боли обреченного человека.

С егерями столкнулись у топливного провода. Двое в куртках и кепи прикручивали к развилке трубы взрывчатку, третий сразу открыл огонь. Пули прошли с недолетом, но уже следующая очередь свалила Алехина. Стреляли друг в друга с расстояния полусотни шагов, в спешке мазали, кого-то ранили. Из пробитой трубы била струя дизельного топлива. Гранаты применять опасались. Афанасий Шишкин поймал на мушку егеря, отползающего от трубы, нажал на спуск. А его товарищ, не видя другого выхода, бросил гранату.