Лоран Бине - HHhH Страница 7

Лина стала убежденной нацисткой, насколько мне известно, уже к восемнадцати годам. Именно она, как сама же утверждала, обратила в свою веру Рейнхардта. Некоторые детали позволяют в это поверить, хотя еще до начала 1930 года Гейдрих придерживался куда более правых взглядов в политике, чем другие военные, и его уже сильно привлекал национал-социализм. И все равно версия, при которой за-всем-этим-стоит-женщина, его жена, всегда содержит в себе нечто очень притягательное…

Наверное, для попытки определить поворотные моменты в жизни человека требуется известная отвага. Я даже не уверен, что такие моменты существуют. Эрик-Эмманюэль Шмитт написал книгу «Часть другого»[31], в которой представляет себе, что Гитлер поступил в Академию художеств и из-за этого полностью поменялась не только его судьба, но в равной степени судьба всего мира. Адольф бросается из приключения в приключение, становится половым гигантом, женится на еврейке и делает ей двух или трех детей, присоединяется в Париже к сюрреалистам, обретает известность как художник. А Германия параллельно довольствуется маленькой войной с Польшей, не более того. Никакой мировой войны, никакого геноцида, и Гитлер, ничуть не похожий на реального…

Когда я пробую оставить в стороне завихрения писательской фантазии, мне кажется сомнительным, что судьба нации, а тем более — судьба целого мира зависят от одного-единственного человека. Правда, не могу не признать, что было бы трудно найти второго такого законченного злодея, как Гитлер. И возможно, провал на экзаменах в Академии художеств был решающим моментом в его личной судьбе, потому что именно после этого провала Гитлер впал в депрессию, некоторое время едва ли не бродяжничал, то и дело меняя адреса, и именно в этот период в нем сформировалась стойкая враждебность к обществу.

Если попытаться найти такой ключевой момент в жизни Гейдриха, нисколько не сомневаюсь, что им окажется тот день 1931 года, когда он привел к себе девушку, которая была для него просто еще одной девушкой, еще одной среди прочих. Только ведь без нее все сложилось бы иначе и для самого Гейдриха, и для Габчика, Кубиша и Вальчика, и для тысяч чехов, и, может быть, для сотен тысяч евреев. Нет, я вовсе не считаю, что без Гейдриха евреи избежали бы своей участи. Но он был настолько деятельным и востребованным в течение всего времени своего служения нацизму, что можно предполагать: Гитлер и Гиммлер обошлись бы без него с большим трудом.

В 1931 году Гейдрих всего-навсего морской офицер, лейтенант флота, но ему предсказывают блестящую карьеру на этом поприще, он становится женихом молодой аристократки, и будущее его рисуется в самых радужных красках. Правда, одновременно это завсегдатай борделей, заядлый бабник, множивший и множивший свои победы. Однажды вечером он привел к себе девушку, с которой познакомился на балу в Потсдаме и которая не преминула сразу же заявиться к нему в Киль с визитом. Не знаю наверняка, забеременела ли девушка, известно только, что ее родители потребовали, чтобы Гейдрих на ней женился. Между тем он вовсе не жаждал продолжения связи, тем более что уже состоялась помолвка с Линой фон Остен, родословная которой вроде бы больше его устраивала, не говоря о том, что он, похоже, был искренне влюблен в эту девушку, а не в ту, другую. К несчастью для Рейнхардта, отец обесчещенной девицы числился в друзьях не у кого-нибудь, а у самого адмирала Редера, главы германского военно-морского флота. Кодекс чести морского офицера запрещал два романа сразу, случился грандиозный скандал, Гейдрих погряз в мутных объяснениях, выгораживая себя, он пытался очернить девушку и в результате смог кое-как оправдаться перед невестой, но не перед начальством. Его вызвали на суд чести, признали его поведение недостойным — и отправили в отставку.

Итак, в 1931 году, в разгар экономического кризиса, разоряющего Германию, молодого офицера, надеявшегося на блестящую карьеру во флоте, выбрасывают на улицу и ему вроде бы ничего не остается, кроме как влиться в армию безработных, которых тогда насчитывалось не меньше пяти миллионов.

К счастью, невеста его не бросает. Ярая антисемитка, Лина фон Остен убеждена, что Гейдриху следует делать карьеру в Национал-социалистической партии. И она поддерживает жениха, когда у того появляется возможность встретиться с более или менее высокопоставленным нацистом из набиравшей тогда силу новой элитной организации — СС.

Был ли день 30 апреля 1931 года, когда Гейдриха с позором изгнали из флота, ключевым моментом в его личной судьбе и в судьбе его будущих жертв? Мы не можем сказать этого с уверенностью, особенно вспомнив, что еще в 1930-м, во время выборов, Гейдрих заявил: «Теперь старине Гинденбургу остается только назначить Гитлера канцлером, а там придет и наш час». Ошибка на три года тут значения не имеет, имеет значение, что политические взгляды «белокурой бестии» к тридцатому году уже сложились, и даже останься Гейдрих морским офицером, он все равно сумел бы подняться среди нацистов достаточно высоко. Хотя… как знать, может быть, карьера его была бы в этом случае не такой чудовищной.

Но пока он возвращается в родительский дом и, похоже, плачет там как дитя не один день.

А потом вступает в ряды эсэсовцев[32]. Однако в 1931 году мелким сошкам в СС не платили и служить надо было почти, так сказать, на добровольных началах. Если не случится повышений по службе.

Эта парочка на первый взгляд могла бы, наверное, даже и улыбку вызвать, если бы то, что они сошлись, не предвещало гибели миллионов людей. Один — долговязый, светловолосый, с лошадиным лицом, высоким пронзительным голосом, в черном мундире и начищенных до блеска сапогах; другой — хомячок в очках, низкорослый усатый брюнет, меньше всего похожий на арийца. Связь Генриха Гиммлера с нацизмом внешне выражалась именно в смехотворном желании походить на своего «господина», Адольфа Гитлера, хотя бы наличием усов — без них об этой связи было сразу и не догадаться, если не принимать в расчет облачений, которыми он уже тогда располагал.

Вопреки всякой расовой логике главный в этом дуэте — хомячок с усиками. Его положение в партии, которая вот-вот победит на выборах, незыблемо, и потому высокий блондин Гейдрих, стоя перед забавным человечком с мордочкой грызуна, но постоянно возрастающим влиянием, старается всем своим видом выразить почтительность и уверенность в себе — причем то и другое сразу. Эта первая его встреча с главой «черного ордена», к которому он отныне принадлежал, должна была решить все. Став благодаря одному из друзей матери эсэсовским офицером, Гейдрих добивается теперь высокой должности в разведывательной службе, к созданию которой в лоне СС намерен приступить Гиммлер. Рейхс-фюрер СС колеблется. Ему больше нравится другой кандидат на тот же пост. Он не знает, что полюбившийся ему соискатель — агент Республики[33], которому поручено внедриться в эсэсовский аппарат. Он настолько убежден, что именно другой человек ему и нужен, что собирается отложить sine die[34] встречу с Гейдрихом. Но Лина, стоило ей об этом прослышать, посадила мужа в первый же поезд на Мюнхен, чтобы Рейнхардт прямо с поезда отправился домой, на птицеферму, к бывшему куроводу, будущему верховному руководителю всех служб германской полиции, тому, кого Гитлер вскоре будет именовать исключительно «моим верным Генрихом».

Стало быть, Гейдрих практически навязывает встречу мало к тому расположенному Гиммлеру. И при этом если он не намерен до конца своих дней оставаться инструктором кильского яхт-клуба для богатых бездельников, то непременно должен не отходя, как говорится, от кассы произвести самое благоприятное впечатление.

Но с другой стороны, у Гейдриха на руках козырь: Гиммлер совершенно не разбирается в том, что такое на самом деле разведывательная служба.

По-немецки «офицер связи» — Nachrichtenoffizier, а «офицер разведки» — Nachrichtendienstoffizier. И именно потому, что Гиммлер ни черта не понимает в военной терминологии, бывший флотский офицер связи Гейдрих и сидит сейчас перед ним. На самом-то деле в разведке у Гейдриха практического опыта нет, а Гиммлеру требуется ни больше ни меньше как создать внутри СС службу шпионажа, способную конкурировать с абвером адмирала Канариса, — кстати, бывшего начальника «белокурой бестии». И теперь, когда Гейдрих явился, ему предлагается набросать в основных чертах проект такой службы: «У вас есть на это двадцать минут».

Нет, Рейнхардт не хочет оставаться до конца своих дней яхтенным инструктором! Поэтому он, хорошенько сосредоточившись, принимается вспоминать всё, что знает по теме. Знания эти ведут свое происхождение главным образом из английских шпионских романов, которые он годами проглатывал в огромных количествах. Ладно, какая разница, откуда знания! Сообразив, что Гиммлер понимает в том, о чем предлагает ему высказаться, еще меньше, чем он сам, Гейдрих решает пойти ва-банк. Он набрасывает несколько диаграмм, стараясь использовать в пояснениях как можно больше военных терминов. И всё получается! На Гиммлера его проект производит настолько сильное впечатление, что руководитель СС тут же забывает своего главного кандидата, двойного агента Веймара. Он предлагает сидящему перед ним молодому человеку жалованье 1800 марок в месяц (в шесть раз больше, чем тот в среднем зарабатывал после того, как его уволили из флота) и переезд в Мюнхен. Фундамент страшной СД заложен.