Николай Семёнов - Это было на рассвете Страница 7

— Василия Ивановича Чапаева! — выпалил Гарин.

— Петра Первого, — поправил Олейник.

— Олейник прав, — одобрительно кивнул в сторону командира роты генерал. — Танкист сам ищет цель и сам ее уничтожает. Тут леса и болота да морозы, так что трудно будет. И тут надо действовать, памятуя заветам нашего великого полководца Александра Васильевича Суворова. Он говорил своим солдатам: «Терпи холод, голод и все солдатские нужды. Там, где проходит олень, пройдет и русский солдат, а там, где не пройдет олень…»

— …все равно пройдет русский солдат», товарищ генерал! — краснея, серьезно и четко произнес Ежаков.

— Верно, лейтенант, — одобрительно посмотрел на Ежакова генерал. — Мы так же, не боясь трудностей, будем защищать свою родную землю. Всю свою энергию, нервы, разум берегите для боя. Выиграв один бой, направляйте силы для другого. Ведь бои — прежде всего, столкновение умов, затем уже — оружия. Вот почему надо думать, соображать, если ты хочешь выиграть сражение. Стало быть, сначала надо побороть свое волнение, свой страх, если таковые у вас имеются, а потом уже — врага.

— Товарищ генерал, вас вызывает к телефону «хозяин», — доложил прибежавший лейтенант Урсов.

После ухода генерала танкисты еще долго обменивались мнениями, впечатлениями, оставленными им в столь душевной беседе с комбригом. Вспоминали, как они встречали Октябрьские праздники в мирное время. Было заметно, как каждый мысленно перебирал в памяти пережитое с начала войны. В накуренном шалаше воцарилась тишина лишь к полуночи.

Ноябрь сорок первого года. Обстановка тяжелая. Немецко-фашистские войска рвались к Москве, был блокирован Ленинград. На Тихвин двинулись дивизии армейского корпуса генерала Шмидта и другие пехотные дивизии врага. Этот город рассматривался гитлеровским командованием как стратегический пункт первостепенной важности. Он стоял на магистрали, соединяющей Ленинград со страной. Захват противником города означал усиление опасности Ленинграду. Кроме того, Тихвин был пунктом для дальнейшего продвижения на север, на соединение с финскими частями.

В начале октябрьского наступления ценою колоссальных потерь гитлеровцы прорвали оборону советских войск и 23 октября захватили Будогощь, а 8 ноября — Тихвин.

Чтобы сорвать коварный замысел врага, советское командование перебросило под Тихвин несколько соединений и частей. В ночь на 9 ноября поднятая по тревоге танковая бригада начала форсированным маршем следовать от берегов Свири под Тихвин.

Маршал Советского Союза К. А. Мерецков в своей книге «На службе народу» отмечал, что нашим соединениям предстояло

«атаковать передовые части танковой дивизии противника и отбросить их к Тихвину, после чего, обойдя город с запада, оседлать тыловые коммуникации вражеской тихвинской группировки. Главная роль в выполнении этого удара отводилась 46-й танковой бригаде, имевшей опыт ведения боев в условиях лесисто-болотистой местности…»

Марш совершался в сильную метель, в условиях бездорожья. Особенно трудно было в лесу. Колонна то и дело останавливалась. Следующий в головной походной заставе танковый взвод лейтенанта Василия Ежакова с саперами брался за лопаты, прокладывая дорогу сзади идущим машинам. Вот небольшая речка Мста. Легкие и средние танки по мосту проскочили, а для тяжелых — пришлось искать брод. При помощи местного старожила он был найден. Через усиленные бревнами разобранной бани наскоро сделанные переходы КВ благополучно форсировали речку и продолжали марш.

Следующим водным препятствием была Пинега. Как только головная тридцатьчетверка прошла на противоположный берег, деревянный мост рухнул, и колонна остановилась. Пришлось снова восстанавливать мост.

— Как же ты, Ежаков, умудрился проехать по такому мосту? — спросил подъехавший в этот момент комбриг Копцов.

— Товарищ генерал, за рычагами сидит отличный мастер вождения танка Андрей Денисенко, — не без улыбки доложил Ежаков.

150-километровый марш, пройденный менее чем за сутки, остался позади. Части и подразделения бригады сосредоточились в лесу в районе Каливец — Сарожа и разместились во временно построенных шалашах и оставленных нашими летчиками землянках.

Началась подготовка к боям на новом участке фронта. Уже которые сутки мороз набирает силу. Земля с каждым часом сильнее сковывается железной стужей. Кругом бело, снегу намело порядком. Правда, по-прежнему весело журчат родники.

Обстановка сложилась неясная. Слышны далекие раскаты одиночных выстрелов, кое-где гулко рокочут моторы, изредка над темным лесом взлетают ракеты.

— Сводка — сводкой, донесение — донесением, а лучше послушать, что расскажет живой «цырик» (так комбриг называл вражеских солдат). Поедем к разведчикам, комиссар, — предложил генерал Копцов Литвяку.

На заснеженный пнях, валежнике и ветках хвойных деревьев расселись разведчики. Начальник штаба полка капитан Тезиков вместе с командиром разведроты разбирали проведенную ночную вылазку.

Совсем рядом затормозила бронемашина. Вышли генерал Копцов и комиссар бригады Литвяк. Генерал, раненный в ногу, не мог забираться в танк.

— Как дела, молодцы? Не замерзли? — спросил он.

— Ничего, товарищ генерал. Разведчикам мерзнуть некогда, — выпалил комвзвода, старший сержант Н. Н. Войшвилов.

— Каковы результаты вашего ночного поиска? Почему не докладываете? — сурово спросил генерал.

— Притащили пьяного «языка», а он, не приходя в сознание, на рассвете умер, — доложил Тезиков.

— Вот это новость. Спасибо вам, порадовали вы меня, — комбриг посмотрел на комиссара.

— И ничего не добились от него? — вмешался комиссар.

— Нет. Перед смертью что-то возбужденно бормотал, но разобрать не могли. Сильно было помято у него горло.

— Кто перестарался?

— Я, красноармеец Бикенов, товарищ генерал, — доложил широколицый, черноволосый разведчик.

— Как звать? Какой национальности?

— Сейткерим. Казах.

— Комсомолец?

— С 1938 года.

— Вы, комсомолец Сейткерим Бикенов, испортили дело.

— Виноват, товарищ генерал. Фашист, как дурак, хватался за мой организм, — чуть не плача, пробормотал Бикенов.

Генерал улыбнулся, потом приказал:

— Впредь команду на разведку снаряжать из числа желающих. Верно, Михаил Моисеевич? — комбриг повернул голову в сторону комиссара Литвяка.

— Верно. «Языка» берем, а доставить не можем.

— Товарищ Тезиков, до утра достать другого фрица. Умерший не зря нервничал. Может быть, он хотел рассказать нечто важное? Понятно?

— Понятно, товарищ генерал.

— И старайтесь избегать необдуманных действий.

— Слушаюсь. А скажите, пожалуйста, товарищ генерал, мы тут будем обороняться или наступать? — совсем не по уставу задал вопрос комбригу Войшвилов.

— Будем выполнять все то, что прикажет нам генерал армии К. А. Мерецков. Надо освобождать Тихвин. К утру мне достаньте «языка», — с улыбкой погрозил генерал и уехал.

Группа разведчиков под командованием старшего сержанта Николая Войшвилова кустами подлеска с наступлением темноты пробиралась во вражеское расположение. Когда оказались на поляне, то и дело припадали к земле, замирали: фашисты часто освещали местность ракетами.

— Мороз пробирает. До чего холодно, аж сжимает в комок, — прошептал один из разведчиков.

— К утру завернет еще крепче, — добавил старший. — Надо поторапливаться. Если во время ужина не сработаем, то придется ждать, пока не уснут.

Но идти быстрее не удавалось: приходилось прислушиваться к каждому шороху, а иногда и лежать на снегу, чтобы не обнаружить себя. Вот прошли вдоль обросшего кустарником ручья и оказались метрах в ста от вражеской траншеи. Вдруг в темное небо взвилась и упала почти под носом разведчиков ракета, застрочил пулемет. Пули засвистели над головой.

— Андрей, ты живой? — шепнул Щетинский Макарову.

— А ты что, уже умер?

— Пока нет. Похоже, заметили нас.

— Прекратите, — оборвал их Войшвилов. — Вы что, впервые? Не изучили повадки немцев? Они в такую темень стреляют от страха. Лечат свои нервишки. Смотрите: в сторону кустарника взлетает еще ракета и раздается пулеметная очередь. Так они повторяют два-три раза, а затем со спокойной душой бегут в блиндаж погреться, понятно?

Разведка была проведена на редкость удачно и расчетливо. Оставшегося на время ужина немецкого часового выволокли из блиндажа…

Поздно вечером уставшие и промерзшие разведчики возвратились в часть. Комбриг, ждавший их, похвалил бойцов и обещал всех представить к награде.

Пленный показал, что в хуторе Вехтуй — вражеская оборона. Кругом огневые точки, траншеи. Это — на левом фланге исходных позиций танкового полка. Кроме того, вечером подошел отряд численностью до батальона. Имеются танки, много автомашин. Колонна рано утром будет двигаться дальше на север, вероятно, для соединения с войсками, вышедшими к реке Свирь.