Георгий Савицкий - Танковый таран. «Машина пламенем объята…» Страница 7

Гауптман Дитрих Шталльманн глазам своим не верил! Русские сплошным потоком шли по полю прямо под пулеметы и пушки подчиненных ему подразделений! Разум офицера бронетанковых механизированных войск Вермахта отказывался это понять.

Вначале Шталльманна весьма серьезно обеспокоили поставленные перед его сводным подразделением задачи. Оборонять этот отрезок фронта наличными силами было довольно сложно – сил было явно недостаточно. Поэтому он и проявил такое повышенное внимание к инженерному обеспечению позиций. Мины и колючая проволока должны были задержать продвижение русских, а капониры и глубокие окопы позволяли существенно увеличить шансы выжить под огнем русских.

Сам Дитрих тоже брал время от времени в руки заступ. Пример командира хорошо действовал на подчиненных, да и согреться лишний раз не мешало…

Сегодня, 8 января 1942 года, мороз еще более усилился. Немецкие солдаты замерзали. Мерз и Дитрих Шталльманн. Замерзала оружейная смазка в винтовках и пулеметах, в орудиях. Дошло до того, что немцы свое оружие после боя чистили, но не смазывали. Такое варварство по отношению к немецкому оружию тоже даром не проходило. Даже сверхнадежные карабины маузера ломались и заклинивали.

Русским же, казалось, такие холода были нипочем. Их численно превосходящие войска были экипированы в зимнюю форму, хоть и плохонькую, но все же более теплую, чем шинели солдат Вермахта «на рыбьем меху».

Среди наступающих русских войск были и лыжные, хорошо обученные батальоны. Опыт зимней Финской войны 1939–1940 годов все же был учтен. Лыжники были неплохо вооружены, экипированы и подготовлены. Но русское командование бросило части особого назначения прямо на немецкие пулеметы, вместо того чтобы маневрировать силами.

Но особая сила наступавших была в танках. «Тридцатьчетверки» легко преодолевали глубокие снежные заносы, сугробы. Но отрывались от прикрывающей их пехоты и тут же становились добычей немецких die jagdpanzer – истребителей танков.

Ошибки командования Красной Армии и слабый наступательный порыв русских, не приводящий к закреплению успеха, давали немецким частям определенный шанс. 8 января последовало ожидаемое наступление русских силами 3-й ударной армии из десяти дивизий и 4-й ударной с восемью дивизиями. Эти силы атаковали из района Осташкова в стык между группами армий «Центр» и «Север». Атаку отражала 253-я дивизия Вермахта, которая находилась на левом фланге 23-го корпуса, который снабжался только по воздуху. Две прорвавшиеся русские дивизии отбросили на юг и уничтожили слабые гитлеровские гарнизоны опорных пунктов, состоящие только из двух бaтальонов. Русские атаковали также фланг 6-го корпуса, но, несмотря на явное превосходство и интенсивную огневую подготовку, их атака была отражена. Положение слабого V корпуса оставалось крайне напряженным, и группа армий просила отвести фронт на подготовленную «кенигсбергскую позицию», пытаясь тем самым сохранить резервы. Гитлер отклонил это предложение, как и все более ранние.

Силы обороняющихся дивизий Вермахта были истощены. На 10 января 1942 года в 206-й дивизии 23-го корпуса насчитывалось только 2283 пехотинца, в 102-й – 2414 и в 253-й – 2380 человек. Это была бойня на истощение. Ни русские, ни немцы сил не жалели: Вермахт перебрасывал свежие части, откуда только можно, даже из Франции. А генералы Конев и Жуков не жалели ни своих, ни чужих – гнали буквально на убой, под дула пулеметов панцергренадеров.

Гауптман готовился к худшему. Но начавшаяся с утра артподготовка даже разочаровала Дитриха Шталльманна. Закаленный семью месяцами войны с русскими, офицер Панцерваффе вполне уяснил смысл поговорки: «Русские медленно запрягают, но быстро ездят». Но на этот раз не было ничего подобного тому, что устроили канониры азиата-Сталина всего несколько недель назад! Тогда земля содрогалась от взрывов, а небеса пылали от огненных хвостов «сталинских орга́нов» [8] . А сейчас артподготовка оборвалась, так и не дойдя до своего апогея. Совершенно внезапно грохот и взрывы прекратились и наступила оглушающая ватная тишина. Дитрих Шталльманн отряхнул снежную пыль с форменной фуражки с розовым кантом Панцерваффе.

На снежном поле перед окопами и позади них зияли серо-черные проплешины артиллерийских воронок. Несколько стрелковых ячеек было разворочено прямыми попаданиями, однако этот ущерб никак не соответствовал целям артналета. В целом этот рубеж остался не раскрытым русскими разведчиками. Недаром Шталльманн сам инспектировал рытье окопов и маскировку стрелковых позиций.

Офицер Панцерваффе снова приложил к глазам цейссовский бинокль и обвел взглядом поле. На горизонте от небольшого леса шли цепи русских пехотинцев и танки. В морозном, звенящем воздухе послышалось гуденье танковых двигателей.

Гауптман Шталльманн отложил бинокль в сторону и схватил радиогарнитуру полевой рации.

Сейчас он был вынужден покинуть свой командирский танк Pz.Kpfw IV Ausf F1 B.W. С передвижного командного пункта батальона на броневике Sd.Kfz-231 было удобнее координировать действия всех подчиненных подразделений. На броневике были установлены мощные радиостанции с длинными антеннами и радиомачтами. Тут же были и телетайпы, передающие приказы вышестоящего штаба.

– Zum Teufel! – К черту! – Он снова поднес к глазам бинокль.

По заснеженному полю ползли русские танки, а за ними, проваливаясь по колено, а то и по пояс в снегу, шла пехота. Verdammt! – Проклятье! Совсем недавно, в декабре 1941 года, вот так же и солдаты Вермахта шли в атаку на русские позиции… Ничего, теперь ситуация изменилась на сто восемьдесят градусов.

– Alles bereit! – Всем приготовиться! – передал приказ в микрофон рации.

Шталльманн огляделся: вокруг замерли на замаскированных позициях его солдаты. Ближе всего находились угловатые стальные коробки «панцеров» в пятнистом грязно-белом камуфляже. Дальше располагались противотанковые батареи 50-ммиллиметровых пушек PaK-38 с длиной ствола сорок два калибра и приземистые самоходки «Sturmgeschutze-III» обештурмфюрера СС Отто Вайса. Им предстояло первыми ударить по атакующим русским танкам.

– Achtung! – Внимание! Panzerabtelung – Feuer! – Противотанковые средства – огонь! – скомандовал Дитрих.

– Abgefeuert! – Выстрел произведен!

И тут же вдоль едва заметных снежных холмиков пробежала цепочка вспышек дульного пламени. Это открыла огонь с замаскированных позиций приданная противотанковая артиллерия. На поле взвились фонтаны снега и дыма. Несколько русских танков было подбито сразу же. Но и они открыли ответный огонь. Под сосредоточенным огнем Pz.Kpfw.747 T-34 (r.) [9] погибли сразу две батареи 50-миллиметровых пушек. Две из пяти противотанковых самоходок StuG-III оберштурмфюрера Вайса было уничтожено.

Но и русские танки понесли жестокие потери: более половины из них было выбито противотанковым огнем. Однако русская пехота не залегла и не отступила – она продолжала упорно идти вперед, к немецким траншеям.

Дитрих Шталльманн связался по рации с минометчиками. Расчеты тяжелой пехоты были готовы открыть огонь.

– Werfer – Feuer! – Минометы – огонь! – отдал приказ командир тактической «кампфгруппы».

Из-за обратных скатов холма раздались глухие хлопки. Мины с характерным визгом уносились навстречу русским. Расчеты тяжелой пехоты суетились у наклонных труб, изрыгающих стальную смерть по навесной траектории.

Новые фонтаны разрывов покрыли густой пеленой все поле перед немецкими окопами. Минометный огонь был страшен: он разрывал тела увязших в глубоком снегу русских солдат на куски, осколки беспощадно секли живую плоть. Но те из них, кто пока еще выжил, продолжали наступление! Любой другой противник повернул бы к своим позициям и оставил бы смертоносное поле боя – но не русские! Это действительно был какой-то необъяснимый фанатизм!

Дитрих Шталльманн снова схватил бинокль, увиденное потрясло его.

– Och mein Gott! – произнес гауптман, рассматривая поле боя в мощную цейссовскую оптику.

Перед немецкими позициями уже горело несколько русских танков. Их пехота тем не менее продолжала фанатично идти на приступ. Пробирались по глубокому снегу, по дымящимся трупам своих товарищей, изредка вскидывали винтовки и стреляли, почти не целясь. Из последних сил русские рвались к окопам тактической «кампфгруппы» гауптмана Шталльманна.

И тут в полный голос «заговорили» пулеметы. Боевые порядки пехотных частей Вермахта группировались вокруг «Maschinengewehr». Пулеметчика прикрывали солдаты с карабинами Маузера Kar.98(k), а с некоторых пор и автоматчики – в ближнем бою. В наступлении пулемет буквально прорубал раскаленным свинцом дорогу войскам, а в обороне становился «косой смерти» для неприятельской живой силы и легкобронированной техники.

Машина смерти под названием MG-34 выдавала более полутысячи пуль в минуту, пулеметный расчет едва успевал заменять израсходованные патронные ленты. Нередко солдаты Вермахта сходили с ума, видя, сколько людей они буквально покрошили перед своими позициями!