Гюнтер Хофе - Заключительный аккорд Страница 70

— Не так давно у меня был один ваш сотрудник. — начал генерал дружелюбно, а сам внимательно наблюдал за выражением лица бригаденфюрера.

Эсэсовец сразу же забеспокоился.

— У него при себе было множество всевозможных документов, — с тайным наслаждением продолжал генерал.

— А как вы думаете, какие именно?

Генерал медленно втянул воздух через нос.

— Уж не должен ли я, исходя из вашего замечания, допустить мысль, что мой тогдашний гость, штурмбанфюрер Дернберг, располагал этими документами? — Генерал вставил монокль в глаз и, несколько раз затянувшись, выпустил густое облако дыма.

— Я этого не говорил. — Бригаденфюрер перешёл к обороне.

— С самого начала наступления Дернберг находился в дивизии СС «Гитлерюгенд», — проговорил Круземарк, вспоминая свой разговор с генералом Шнейдевиндом.

Бригаденфюрер понял, что командир дивизии имеет большие связи и располагает обширной информацией.

— Я многого не понимаю, — пробормотал бригаденфюрер.

— А я вообще ничего не понимаю! — Глаза генерала весело блеснули.

— Вы уже кому-нибудь докладывали об этом? — осторожно поинтересовался бригаденфюрер.

«Вот эти два маленьких словца — «об этом» — и свидетельствуют о том, что эти документы, исчезли из его собственного управления и были они не у кого-нибудь, а у этого Дернберга. Скорей всего, Альтдерфера застрелил не кто иной, как Дернберг. А уж почему он это сделал, пусть разбираются органы госбезопасности», — подумал генерал.

— Никому я ничего не докладывал. — В голосе генерала послышалось осуждение. — Я же вам сообщил, что сохранил все бумаги, и только. Я прекрасно понимаю, что докладывать об этом деле надлежит только тому, кто непосредственно этим занимается.

Про себя же генерал подумал: «Если он сейчас не возразит мне, то круг замкнётся».

Бригаденфюрер, слушая генерала, думал о том, что шутить с ним, видимо, не стоит.

«Ага, — мысленно обрадовался Круземарк. — Он не протестует, — значит, чувствует, что попался. Вот теперь-то я и заключу с ним выгодную сделку, с помощью которой сумею обезопасить себя в политическом отношении. Итак, можно сказать, что год начался совсем неплохо».

Подняв хрустальный бокал, генерал с хитрой улыбкой сказал:

— Я хотел бы выпить с вами за счастливый Новый год.

В кабинет бесшумно проскользнул шарфюрер и, наклонившись к эсэсовцу, сказал:

— Бригаденфюрер, вас срочно просят к телефону.

«Что же, операция мне прекрасно удалась, — думал Круземарк, оставшись один. — Я сам наступал на него, и он остался в дураках. Да и водка отнюдь не плоха, хотя никогда нельзя знать, кто чем её разбавит».

Когда бригаденфюрер вернулся в кабинет генерала Круземарка, на нём лица не было.

— Моё начальство сообщило мне одну новость, — начал он.

— Очень интересно, — оживился генерал.

— Только что из штаба корпуса сообщили, что прошедшей ночью похищен начальник штаба полковник фон Зальц.

— Что вы говорите! — удивился Круземарк.

— Если я не ошибаюсь, вас однажды уже просили доложить о дезертирах. Ведь у вас были случаи дезертирства! — Голос бригаденфюрера обрёл твёрдость.

Круземарк вспомнил свой разговор по этому поводу с Дернбергом, однако, чтобы сразу же отбить атаку, ответил:

— У меня лично сложилось такое впечатление, что вы, бригаденфюрер, неудовлетворительно управляетесь со своими собственными делами. — Генерал понял, что о партии в покер теперь не может быть и речи.

— Я прекрасно помню всё, что мне докладывал Дернберг. Именно такие элементы и сыграли свою роль при похищении полковника Зальца. А вы, господин генерал, попадёте, к сожалению, в неприятную историю.

— Вы же должны понять, что лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе. — Круземарк скривился, показывая свои жёлтые зубы. — Я готов пойти с вами на соглашение!

Бригаденфюрер сразу же клюнул на эту наживку.

— Моё предложение таково: списки агентов исчезают в моём сейфе, и мы больше не имеем друг к другу никаких претензий.

— И не будем их иметь ни при каких обстоятельствах в будущем, — добавил генерал.

Бригаденфюрер провёл рукой по своим чёрным блестящим волосам и с довольной ухмылкой кивнул в знак согласия.

— Прекрасно, договорились, — заметил Круземарк, одновременно вспомнив о своём хорошем знакомом, генерале Шнейдевинде с Бепдлерштрассе, который в случае необходимости может свести счёты с этим бригаденфюрером.

Глава двадцатая

Были приняты все меры, обеспечивающие полную безопасность, когда Дуайт Эйзенхауэр выехал на своём роскошном автомобиле в Голландию, где в небольшой деревеньке Хасселт разместился командный пункт командующего 21-й группой армий фельдмаршала Монтгомери.

Задержавшись в пути из-за сильной пурги, Эйзенхауэр лишь перед обедом встретился с английским командующим. Цель его поездки и предстоящего разговора с Монтгомери сводилась к тому, чтобы заставить упрямого британца назвать точную дату наступления на арденнский выступ с севера.

Английский фельдмаршал явно не спешил с наступлением, желая вначале остановить противника и одновременно привести в порядок свои резервы.

Начальник генерального штаба генерал Маршалл не без раздражения предупредил перед поездкой Эйзенхауэра: «Ни при каких обстоятельствах не делайте каких-либо уступок».

Эйзенхауэру было хорошо известно, что Монтгомери хочет использовать прежде всего американские войска, а свои собственные резервы стремится сохранить для захвата Рейнской области и главного военного трофея, о котором мечтал Черчилль, — Рурской области.

Монтгомери ничего не оставалось, как сообщить о том, что в первых числах января англичане начнут наступление на северной стороне арденнского выступа. Эта весть была встречена с удовлетворением…

Генерал-майор Круземарк остался доволен тем, что боевые действия на участке его дивизии, как и на всём северном фронте, ограничивались в течение последних дней операциями местного значения. Основные бои шли вокруг Бастони, которую союзники беспрерывно обеспечивали всем необходимым для боя через узкий километровый коридор. Генерал Паттон намеревался расширить этот коридор, введя в бой две части, не имеющие нужного боевого опыта. Его 11-я танковая дивизия столкнулась тридцатого декабря с левым крылом противника. Американцы вели тяжёлые бои, неся большие потери, и продвинуться не смогли.

В последней сводке вермахта за 1944 год говорилось: «В зимней битве между Маасом и Мозелем принимала участие с обеих сторон почти половина всех сил, находящихся на Западном театре военных действий».

Давая оценку общей обстановке, Модель констатировал, что с введением в бой двадцати пяти немецких дивизий группе армий «Б» противостояло тридцать восемь боеспособных американских соединений.

В первый день нового года в час ночи, все радиостанции Германии транслировали речь Гитлера, в которой он хвастливо заявлял о непоколебимой воле и духовном самообладании германского народа и готовности рейха довести войну до победного конца, чего бы это ни стоило.

Выслушав речь фюрера, майор Брам выключил приёмник. Он не имел ни малейшего желания слушать бравурную мелодию «Германия, Германия превыше всего».

«Раньше это имело какой-то смысл, а теперь сам диктор великого рейха уже лично взывает к всемогущему, — подумал Брам. — Однако уже никто не вытащит нас из этого дерьма». Он погасил свет, со стоном лёг на здоровый бок, надеясь, несмотря на свою озабоченность судьбой Урсулы, поспать хотя бы несколько часов.

Незадолго до полуночи восемь дивизий вермахта, и среди них четыре танковые дивизии и одна танковая бригада, после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление против 7-й американской армии, находившейся в Эльзасе. Операция «Северный ветер» началась. 1-я армия наступала из Саарской области в южном направлении, а 19-я армия — с кольмарского плацдарма в северном. Группа армий «Оберрейн», командующим которой был назначен Гиммлер, получила приказ на наступление и форсирование Рейна севернее Страсбурга.

Американцы отступили. Её располагая резервами на участке вплоть до швейцарской границы, Эйзенхауэр приказал 7-й армии отойти к Вогезам, а это означало принести в жертву Лотарингию и Эльзас, население которых очень боялось мести гитлеровцев, а также Страсбург.

Договорившись по телефону встретиться с Эйзенхауэром, де Голль в присутствии Черчилля, поспешно прибывшего из Лондона вместе с начальником английского имперского штаба Алланом Бруком в ставку Эйзенхауэра, потребовал от него не сдавать Страсбург. Вынужденный уступить требованию де Голля, Эйзенхауэр приказал передать страсбургское направление французской армии под командование Делатра де Тассиньи.