Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т.4. Буря Страница 79

Юрис выслал вправо и влево двух разведчиков на поиски телефонной линии. Они очень долго не возвращались. Юрис уже начал беспокоиться, когда к нему подполз один из них.

— Товарищ старший лейтенант, метрах в двухстах отсюда — минометная батарея, — зашептал, выдыхая клубы пара, Никита Журавлев, ладный уралец. — Несколько шестиствольных… и целая гора ящиков с минами. Товарищ старший лейтенант, взорвать бы… только один часовой, остальные, наверно, в блиндаже парят бока. Разрешите, товарищ старший лейтенант, и не очень много тола потребуется. Только сначала надо кончить этого фрица, затушит еще бикфордов шнур.

— Потерпи, Журавлев, ведь здесь тебе не тактические занятия. Нам «язык» нужен. Когда добудем его, можно и подорвать. Телефонных проводов не видал?

— Есть, вон там. От батареи тянутся по кустам в ту сторону, — он показал рукой направление.

— К штабу полка, значит, — кивнул Юрис.

— А нельзя нам того фрица, который на посту, взять вместо «языка»? — не успокаивался Журавлев. — Одним махом будет сделано.

— Если ничего лучшего не подвернется, придется ограничиться им.

Вернулся и второй разведчик — рыбак из-под Лиепаи Вирзинь. Тот телефонных проводов не обнаружил, но тоже не без толку ходил.

— В полукилометре отсюда перекресток дорог с шлагбаумом, с усиленным постом, — докладывал Вирзинь. — Останавливают и машины и пеших. Я подслушал пароль, товарищ старший лейтенант… «Мюнхен», а отзыв «Майн». Я два раза подслушал. Они тихо говорили, но я слышал. Ветер дул на меня… Я лежал в канаве у самого шлагбаума.

— «Мюнхен — Майн»… — повторил Юрис. — Ты, Вирзинь, золото, а не парень. Да ты понимаешь, как ты нас осчастливил? Теперь у нас есть пропуск в тыл, и мы можем разгуливать там, как у себя дома. То есть не совсем, конечно, — быстро поправился он, — но теперь можно без скандала подойти к любому часовому. Журавлев!

— Слушаю, товарищ старший лейтенант.

— Веди нас к телефонной линии. Если по дороге окликнут, — отвечать буду я.

— Есть…

Белые фигуры задвигались по снегу, и крупные сухие снежинки быстро заметали их след. Через несколько минут Журавлев нашел провод и кивнул Юрису:

— Вон там, направо, эти шестиствольные…

Но Юрис Рубенис повернул влево и повел свою группу на запад, вдоль провода. Иногда они останавливались и прислушивались. В одном месте они вовремя заметили связиста, проверявшего телефонную линию; немец шел им навстречу по другую сторону провода. Они подождали, пока он не удалился шагов на тридцать, потом пошли дальше. Вирзинь несколько раз оглянулся: он не мог примириться с мыслью, что гитлеровца оставили в живых — можно ведь было успокоить без всякого шума. Не поймешь этого Рубениса.

У Юриса забилось сердце, когда он заметил небольшой бугорок, к которому тянулся телефонный провод. Там был штаб, там должен находиться как раз такой «язык», о каком он мечтал. Бугорок оказался блиндажом, построенным среди кустарника, — полковой или батальонный командный пункт. Видны были окрашенные в белый цвет бревна накатов. Немцы свои блиндажи строили основательно, на всю зиму.

«Ну, Юрис, поплюй себе на ладони, старый грузчик».

Шагах в десяти от блиндажа они залегли и стали наблюдать. Протоптанная в снегу тропинка вела к другому бугорку побольше. За блиндажом, у которого оканчивался телефонный провод, по временам поскрипывал снег, — там переступал с ноги на ногу часовой. Один раз стукнула дверь, и высокая темная фигура с папкой подмышкой прошла в сторону большого блиндажа. Когда и там стукнула дверь и погас мелькнувший на мгновение бледный свет, Юрис кивнул Вирзиню. Они поднялись и вышли на тропинку. Уверенным шагом, как свои люди, приближались они к блиндажу. На тихий оклик часового Юрис так же тихо буркнул: «Мюнхен», часовой ответил: «Майн» — и отступил в сторону, освобождая дорогу.

Юрис, не дав крикнуть, схватил его за горло, Вирзинь — за руки и, подставив колено, повалил лицом в снег… Труп унесли в кусты и спрятали в глубокий сугроб. Двое разведчиков засели в кустах по обе стороны блиндажа, а Юрис, Журавлев и остальные, взяв наизготовку автоматы, вошли в блиндаж.

Молодой узкоплечий майор сидел у стола, боком к дверям, и смотрел на карту, исчерканную синим, красным и черным карандашами.

— Кто там? Что нужно? — недовольно спросил он и повернул голову к двери.

— Руки вверх! — крикнул Юрис по-немецки, а Журавлев ринулся вперед. У майора перекосилось лицо, глаза округлились, а руки медленно поднимались кверху, в то время как Журавлев обезоруживал его.

Ему заткнули рот, скрутили руки. Захватив карту, планшет и все достойное внимания, разведчики очистили от документов карманы майора и двинулись в обратный путь. Вирзинь и Журавлев попеременно несли связанного пленного, взвалив, как мешок, на спину. На тяжесть они не жаловались. Прежней дорогой снова достигли минометной батареи. Немецкий связист им не встретился, наверно зашел погреться к минометчикам.

— Товарищ старший лейтенант, теперь бы можно… — напомнил Журавлев, кивнув в сторону батареи. — Жалко так оставлять.

Юрис немного подумал.

— Тогда оставайтесь с Гутманом, — прошептал он. — Вдвоем будет веселее. Только не сейчас. Подожди с полчаса, пока мы с «языком» минуем проход, где пулеметные гнезда.

— Ясно, товарищ старший лейтенант, — ответил Журавлев.

Пленного майора теперь попеременно несли Вирзинь с Юрисом, а с Журавлевым остался один из лучших лыжников полка, маленький Гутман из Алуксне.

Разведчики кивнули им на прощанье и пошли дальше. У дороги им пришлось несколько минут подождать, пока не проехала грузовая машина, потом перешли ее и через полчаса миновали болото, за которым начиналась нейтральная зона. Все время шел снег, поэтому продвигаться можно было сравнительно уверенно. Еще минут через десять они наткнулись на свой дозор в том самом месте, откуда несколько часов назад начали разведывательную операцию. В то же мгновенье позади, за первой линией немецкой обороны, раздался взрыв и сквозь снежную мглу блеснула яркая вспышка.

— Журавлев с Гутманом… — первый раз за эту ночь громко сказал Юрис. — Удачно им выбраться!

— Будьте за них покойны, товарищ старший лейтенант, — сказал Вирзинь, вытирая пот с лица. Он наконец-то освободился от своей ноши; теперь немецкий майор мог идти сам. — Такие ребята не пропадут. Слышь, слышь, что там началось!..

Там не переставая рвались мины. Не то заметив что-то, не то просто с перепугу немцы открыли пулеметную стрельбу, стали пускать ракеты. Шум продолжался довольно долго.

Юрис Рубенис отвел пленного в штаб полка. Оттуда его немедленно переправили в дивизию, но и там не стали долго расспрашивать: «языком» заинтересовались и в штабе армии.

Журавлев с Гутманом пришли только следующей ночью. Двадцать часов пролежали они в сугробе и наблюдали, как немцы бегали и суетились, разыскивая следы разведчиков, захвативших с собой начальника штаба полка со всеми документами. От шестиствольной минометной батареи не осталось ничего.

Случай этот описали во всех газетах фронта. Смелый рейд латышских разведчиков целую неделю служил главной темой разговоров среди бойцов и командиров. Всех участников его наградили орденами и медалями.

Юрис при первой же встрече с Силениеком спросил:

— Ну, как теперь считаешь, где мне лучше работать: в интендантстве или у разведчиков?

Андрей засмеялся и покачал головой:

— Ты у меня молодец, дело известное. Придется, видно, согласиться, что твое место у разведчиков.

— По крайней мере честь семьи спасена, — сказал Юрис.

Батальон капитана Жубура атаковал важный опорный пункт немцев. Этот опорный пункт — сильно укрепленная высота на краю болота — после жестоких схваток был занят, и теперь там стояли два взвода первой роты с несколькими пулеметами. В трехстах метрах к югу от холма, у перекрестка дорог, находились полуразрушенные строения совхоза. В этом месте латышская дивизия должна была перерезать шоссе и вбить клин между двумя пехотными дивизиями немцев. Пока высота не была взята, наступление на совхоз грозило большими потерями, поэтому батальон Жубура получил сегодня это предварительное задание, которое блестяще выполнили гвардейцы капитана Закиса и лейтенанта Пургайлиса. Надо было рассчитывать на то, что немцы не примирятся с потерей важного опорного пункта и попытаются вернуть его; ввиду этого обеим ротам приказано было срочно укрепиться — насколько это возможно за такой короткий срок, на ровном болоте, где единственным прикрытием служили мерзлые кочки да — искалеченные пулеметным огнем и осколками мин молодые сосенки. Немыслимо было долго удержаться на этом месте; но долго и не надо было: всего одну ночь до рассвета, когда весь полк начнет атаковать совхоз у перекрестка дорог.