Алексей Евдокимов - Первый день войны Страница 8

Почувствовав легкий укол в руку, Горбенко закрыл глаза и начал мысленно отсчитывать удары собственного сердца. На цифре «десять» его голова начала наливаться тяжестью. Он приподнял веки и вдруг увидел, как лица окружающих его людей поплыли куда-то в сторону и стали постепенно уменьшаться в размерах, словно удаляясь от него. Их голоса зазвучали глуше, как в тумане, и он начал проваливаться в липкую, тягучую, чернеющую ночным мраком темноту.

ПОЛЬША. МЛЫНО. 21 июня 1941 года…

У края небольшой дубовой рощи на покрытом травой косогоре сидело человек двадцать вооруженных людей. По внешнему виду было трудно определить — кто они? На ком-то из них был старый немецкий мундир со споротыми нашивками и погонами. Кто-то был одет в поношенную гражданскую одежду. На ком-то были грязные, закопченные робы заключенных концлагеря. Люди лениво нежились на горячем июньском солнце и изредка перебрасывались ничего не значащими словами. Наконец, один из них, видимо старший, дал короткую отрывистую команду на немецком языке. Люди поспешно вскочили с земли и выстроились в шеренгу. Вдалеке на проселочной дороге появилось небольшое облачко пыли. Постепенно оно стало расти. Вскоре из облака вырос сверкающий полированными боками легковой автомобиль. Скрипнув тормозами, он остановился рядом с шеренгой. Дверь автомобиля распахнулась, и из него вышел немецкий офицер. Стоящий перед шеренгой человек в вельветовой куртке и старых польских армейских брюках с немецким автоматом на плече громко крикнул: «Смирно!» и, повернувшись кругом, подошел к офицеру.

— Господин лейтенант! — доложил он. — Группа по вашему приказу построена. Командир группы, фельдфебель Ульрих.

Офицер, не отвечая на приветствие, обошел строй и, затем, остановившись рядом с фельдфебелем, торжественным голосом сказал:

— Солдаты, сегодня вам предстоит выполнить важное задание, порученное нам, лично адмиралом Канарисом. Не удивляйтесь тому, что вы будете делать. Вы должны знать только одно — все, что вы делаете, служит интересам Германии и нашего фюрера — Адольфа Гитлера!

Строй безмолвно выслушал слова офицера. Тот обратился к фельдфебелю:

— Вы узнали, куда увезли Скавронского?

— Так точно, господин лейтенант, — ответил фельдфебель. — Его держат в деревне Ледницы. Рядом с ней находится большой концентрационный лагерь, куда свозят поляков и евреев со всей восточной Польши. Именно поэтому я переодел часть своих людей в одежду заключенных.

— Каков ваш план, фельдфебель? — поинтересовался лейтенант.

— Мы разыграем нападение на лагерь польских партизан. — ответил фельдфебель. — После этого ворвемся в дом, в, котором держат Скавронского, и освободим его.

— Хорошо! — согласился лейтенант. — Постарайтесь обойтись без жертв. Но если вам окажут вооруженное сопротивление, не задумываясь, применяйте оружие. Я на машине буду ждать вас на окраине деревни.

— Слушаюсь, господин лейтенант!

ПОЛЬША. ЛЕДНИЦЫ. 21 июня 1941 года…

Когда Горбенко открыл глаза, то ему показалось, что он сейчас умрет. Всё его тело нестерпимо болело, а в голове беспорядочным хороводом мелькали несвязанные обрывки мыслей. От сильного головокружения его немного подташнивало, и он никак не мог сосредоточиться и понять, что происходит вокруг. Он с трудом напряг память. Попытался ухватиться за одну мысль, другую… Вначале ему это не удавалось. Но он делал это снова и снова и, наконец, ценой неимоверных усилий смог заставить свой разум вновь подчиниться телу. Скосив глаза в бок, Горбенко увидел сидящего на табурете высокого эсэсовца.

— Как самочувствие? — нагловато осклабился тот и, нагнувшись, похлопал Горбенко рукой по плечу. — Никогда бы не подумал, что у вас такие буйные эротические фантазии. Да еще и о вашей родной сестре! Просто до неприличия!

Эсэсовец выпрямился и, запрокинув голову, громко захохотал.

— Вы ей, над-еюсь, нич-его не скаж-ете? — с трудом ворочая непослушным языком, прошептал Горбенко.

— Да уж придется! — эсэсовец оборвал смех и потянулся к лежащей на столе пачке сигарет.

Он закурил и, выпустив перед собой облачко дыма, с недовольным видом посмотрел на Горбенко.

— К сожалению, вы не сказали с каким заданием прибыли сюда. А колоть вас ещё раз врач запретил. Сердце может не выдержать, — эсэсовец сделал паузу и вновь выпустил изо рта облачко дыма, на этот раз прямо в лицо Горбенко. — Придется, видимо, использовать более простые способы добывания информации, — с угрожающей интонацией в голосе сказал он. — Вы пока посидите, придите в себя, а мы сейчас приведем сюда вашу мнимую сестру. Возможно, она поможет развязать вам язык.

Через полчаса эсэсовцы втолкнул в комнату, дрожащую от холода и страха Зосю Скавронскую — высокую молодую девушку с копной густых длинных черных волос. Девушка была одета в пеструю домотканую юбку и, выцветшую на солнце, сиреневую блузку. Увидев, сидящего на табурете Горбенко, она тихо вскрикнула и, закрыв рот рукой, попятилась к двери. Эсэсовец взял девушку за руку и, придвинув табурет, посадил напротив Горбенко, так что их колени почти соприкоснулись. Затем принес другой табурет и со скорбным выражением на лице сел рядом.

— К сожалению, ваш мнимый брат, пани Скавронская, никак не хочет нас понять, — грустным голосом сказал он. — Может быть, вы поможете ему это сделать?

С трудом, подняв тяжелую, как бы налитую свинцом голову, Горбенко посмотрел в испуганное лицо Зоси. «Похоже, ей тоже сильно досталось. Вон, какие круги под глазами…» — подумал он, заметив, как та вдруг побледнела и, пошатнувшись, схватилась руками за край табурета. Эсэсовец поднялся с табурета, встал сзади Зоси и положил ей на плечи свои ладони. Выждав несколько секунд, он наклонился к её уху и ласковым голосом заговорил.

— Я думаю, вам, пани, будет неприятно, если этот человек умрет. Причем умрет из-за своего и вашего упрямства. Я прошу сказать мне только одно… — он сделал паузу и, вдруг повысив голос, почти крикнул: — Как давно ты грязная польская шлюха сотрудничаешь с русскими, и какие задания ты выполняла?

Жалобно глядя на Горбенко, Зося пожала плечами.

— Я уже говорила вам, пан офицер. Этот человек — действительно мой родной брат Анджей Скавронский, который живет в Гродно. Я же показывала вам его фотографии, хранящиеся у меня…

Эсэсовец повернул голову девушки лицом к себе и заглянул ей в глаза.

— Я еще раз повторяю… Если ты не ответишь на мои вопросы, я забью его до смерти… — эсэсовец кивнул на бессильно свесившегося со стула Горбенко. — Подумай хорошенько! Даю тебе минуту на размышление…

Зося растерянно посмотрела на эсэсовца.

— Вы не можете так поступить. Вы же человек, а не зверь…

— В первую очередь я солдат, — чеканя каждое слово, ответил тот. — И имею приказ получить от тебя эту информации. У тебя еще осталось десять секунд, пять…

Эсэсовец взглянул на часы и вдруг тыльной стороной ладони почти без замаха ударил девушку по лицу. Вскрикнув от неожиданности, та, закрыла рукой рот и, не удержавшись, упала на пол. Эсэсовец взял Зосю под руки и, легко подняв, посадил обратно на табурет.

— Не заставляй меня делать тебе больно, — его голос зазвучал почти дружески.

Зося, опустив голову, всхлипнула и кончиками пальцев осторожно потрогала распухшую губу.

— Я повторяю, этот человек — мой брат Анджей! — упрямо ответила она, откинув рукой сползшие на лоб волосы.

На этот раз эсэсовец ударил её изо всей силы. Девушка, опрокинув табурет, рухнула на пол и замерла не двигаясь. Увидев, что она потеряла сознание, эсэсовец взял со стола дубинку и подошел к Горбенко.

— Если не хочешь, чтобы я продолжил с ней развлекаться, готов тебя внимательно выслушать, — небрежно поигрывая дубинкой, спросил он.

Горбенко облизнул запекшиеся губы.

— Мразь фашистская! — с ненавистью сказал он.

— Ничего, — эсэсовец презрительно усмехнулся. — Сейчас она придет в себя, и я у неё на глазах займусь тобой.

Внезапно за дверью в коридоре возник какой-то шум. Эсэсовец с удивлением обернулся к двери. Та вдруг с треском распахнулась, и в комнату ворвались несколько вооруженных автоматами людей. Горбенко успел заметить на них гражданскую одежду и двухцветные красно-белые повязки на рукавах. Затем перед глазами у него всё поплыло, и он, свалившись на пол, потерял сознание.

ПОЛЬША. БАЛИНКА. 21 июня 1941 года…

Горбенко с трудом открыл глаза и вдруг почувствовал, что ему очень холодно. Приподняв голову, он осмотрелся вокруг. В колющей глаз ночной темноте он рассмотрел, засеянное клевером поле, несколько деревьев, растущих на его краю и серебристую рябь реки, которая текла за полем. Всмотревшись в её изгибы, он вдруг понял, что это Неман, на другом берегу, которого была территория СССР. Горбенко с трудом встал с земли и вдруг увидел, что рядом с ним лежит бесчувственное тело Зоси Скавронской. Он осторожно поднял её и, не разбирая дороги, понес через поле к реке.