Вячеслав Артемьев - Первая дивизия РОА Страница 8

Генерал Власов считал возможным урегулировать вопрос мирным путем. На другой день, после переговоров с полковником Герре, генерал Власов выехал в ставку германского командования.

Дивизия оставалась в ожидании… Она была в полной боевой готовности…

Пятого марта генерал Власов вернулся в дивизию. В результате его переговоров были сделаны некоторые изменения. — Дивизия всё же должна была выступить, но не в район Штеттина, а в район Люббен, Франкфурт на Одере, Коттбус, юго-восточнее Берлина. Туда, по заверению немецкого командования, несколько позже должны будут прибыть Вторая дивизия, казачьи соединения и некоторые другие русские войсковые части.

В ставке генерал Власов получил заверение, что в этом районе будут объединены все русские добровольческие части и что после этого они будут введены в бой под командованием генерала Власова. Инцидент с генералом Буняченко немцами был оставлен без последствий, как бы незамеченным. Упорство и отчаянная решительность Буняченко, готовность дивизии к сопротивлению, — вероятно, были благоразумно учтены. Немецкое командование не хотело отягощать обстановку беспорядками в тылу.

План перевозки дивизии по железной дороге вызвал категорическое возражение генерала Буняченко. Этот план, составленный в немецком штабе, представлял собою чрезвычайно любопытный документ. На нём следует остановиться. Переброска дивизии по железной дороге была намечена отдельными эшелонами и таким образом, что все части дивизии во время перевозки нарушали цельность своей организации и выходили из подчинения своих командиров. Так, например, штаб дивизии, штабы всех полков и других частей, а также штабы всех батальонов полков должны были следовать вместе в одном железнодорожном эшелоне. Остальные железнодорожные эшелоны были составлены так, что в них должны были перевозиться подразделения частей дивизии не в соответствии с их организацией — по полкам и батальонам, а по родам оружия. Это означало, что стрелковые подразделения всех полков дивизии должны были смешанно перевозиться в одном, двух эшелонах, артиллерийские подразделения всех полков дивизии в особых эшелонах; дивизионные и полковые подразделения связи и сапёрные подразделения все вместе, в особых эшелонах; тылы и части снабжения также в особых эшелонах и т. д.

Этим самым нарушалась организационная структура дивизии, управление частями и подразделениями. Части и подразделения, вышедшие на время следования из подчиненности своих командиров были бы дезорганизованы, а между эшелонами нарушилась бы всякая связь. В этих условиях не было боеготовности, и разоружить дивизию не представляло никакого труда.

Генерал Власов, не успевший раньше ознакомиться с этим планом, поддерживал возражения генерала Буняченко. Немецкое командование очень быстро изменило приказ. Дивизия из Мюнзингена до Нюренберга должна была следовать походным маршем, но с тем, чтобы по прибытии в Нюренберг, погрузилась бы в железнодорожные эшелоны для дальнейшей перевозке в район Франкфурта на Одере.

Уступки, на которые Германское командование согласилось по настоянию генерала Власова, дали возможность дивизии сохранить свою боевую способность, а может быть и свое существование.

Седьмого марта генерал Власов отдал приказ о выступлении дивизии походным порядком в направлении на Нюренберг. Выступление было назначено в ночь с 8-го на 9-е марта 1945 года.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ

I

С наступлением темноты, 8-го марта части дивизии, тремя параллельными колоннами, пешим маршем выступили из Мюнзингена.

В целях маскировки от авиации, марш производился ночью и с таким расчётом, чтобы к наступлению рассвета части дивизии были бы уже на местах, предназначенных для отдыха.

Расчёт движения был произведён таким образом, чтобы двигаться в среднем по 40 километров в ночь, делая большие остановки на отдых по 36 часов через каждые 2–3 перехода. Рассчитывалось, в течение двух недель достигнуть города Нюренберга, до которого было свыше 300 километров.

Маршрут движения был назначен через Ульм, Донауверт, Тройхтлинген, Вайсенбург, Нюренберг. Погрузка в железнодорожные эшелоны назначалась на станциях Эрланген и Форхгайм, в 20–30 километрах севернее Нюренберга.

Дивизия была очень ограниченно снабжена бензином. В силу этого обстоятельства весь автомобильный транспорт и артиллерийские тягачи, а также часть боевого имущества были отправлены из Мюнзингена по железной дороге. Бензин распределялся только для легковых автомобилей командиров полков и дивизии, а также для мотоциклистов связи.

Так как обозы состояли из конного транспорта, недостаток бензина не явился особым препятствием для того, чтобы взять с собой всё необходимое, а особенно боевые припасы, имевшиеся в дивизии в достаточном количестве.

Пока дивизия была на марше, она была в руках своего командования и не теряла боеспособности. Как думали немцы поступить с дивизией в дальнейшем, после её погрузки в железнодорожные эшелоны, трудно сказать. Хотели ли они после этого дать возможность собраться дивизии или нет — неизвестно!

В небе над колоннами дивизии то и дело появлялись немецкие воздушные патрули. На всём протяжении пути дивизии, на перекрёстках дорог, стояли немецкие полицейские пикеты. На их обязанности лежало наблюдение за движением частей дивизии, строго по установленным дорогам и немедленное оповещение в случае отклонения от намеченного маршрута.

В частях дивизии поддерживалась высокая дисциплина. Командиры требовали от своих солдат и офицеров самого вежливого обращения с местным населением и особой корректности во взаимоотношениях с местными органами власти. Нельзя было подавать немцам повода для обвинения дивизии или отдельных её солдат и офицеров в каких-либо нарушениях и проступках. Размещение частей дивизии на дневной отдых в населённых пунктах всегда согласовывалось с бургомистрами и при их участии занимались дома. После ухода частей от бургомистра получались письменные свидетельства об отсутствии жалоб и претензий к власовским частям со стороны местного населения. Все эти документы направлялись в штаб дивизии для передачи немецкому офицеру связи. Эта формальность способствовала оценке высокой дисциплинированности дивизии немецким командованием, рассеивались опасения о возможности возникновения конфликтов по пути.

Власовских солдат и офицеров поражало радушное отношение со стороны местных жителей и гостеприимство. Расквартированные у немецких крестьян бойцы совершенно безвозмездно получали настолько хорошее и обильное питание, что нередко отказывались от приготовленной в ротных походных кухнях пищи. Следует отметить, что в это время питание дивизии вообще было очень хорошим, так как кроме положенных норм продуктов имелась возможность закупать у крестьян скот и овощи для улучшения питания. Несмотря на утомительные пешие ночные марши, за две недели солдаты заметно физически поправились и чувствовали себя очень бодро. Особенно окреп конский состав, который при выступлении дивизии из Мюнзингена, из за недостатка фуража находился всё ещё в истощённом состоянии. В частях принимались меры к тому, чтобы использовать благоприятные условия для повышенного питания и создания запасов продовольствия на будущее, предвидя предстоящее большое напряжение физических и моральных сил бойцов.

По пути движения попадались лагери остовских рабочих, в которых жили насильно выведенные из Советского Союза люди в тяжёлых условиях.

По ходатайству генерала Власова при поддержке немецкого командования, дивизия получила право проверки условий жизни и труда «остовцев» в этих лагерях. При установлении фактов издевательства и жестокостей со стороны немецкой лагерной администрации по отношению к «остовцам» через местные партийные органы и военные комендатуры принимали меры для недопущения в дальнейшем плохого отношения к этим рабочим. Виновные в плохом отношении к «остовцам» привлекались к ответственности и даже снимались с работы здесь же, в присутствии власовских офицеров. При этих проверках было установлено, что побои и вообще грубое отношение со стороны немцев за последнее время резко сократилось, хотя местами ещё имело место. Власовские солдаты и офицеры повсеместно общались с остовскими рабочими. Они не могли не видеть всё ещё продолжающихся тяжёлых условий, в которых приходилось работать и жить их соотечественникам. Всё это воскрешало в памяти власовцев всё то, что было пережито ими самими в недавнем прошлом в немецких лагерях военнопленных. Особенно тяжёлое впечатление произвел один возмутительный случай по пути движения дивизии.

15-го марта, недалеко от города Тройхтликген навстречу движущейся колонне одного из полков дивизии ехал на велосипеде немецкий полицейский. К его поясу была привязана длинная верёвка с петлёй, которая была затянута на шее женщины со связанными руками. Она еле успевала бежать за велосипедом. Изнемогая от усталости, женщина спотыкаясь бежала и выкрикивала что то на ломанном немецком языке. В этой женщине можно было сразу узнать остовскую рабочую. Поровнявшись с головой колонны полка, полицейский, увидя, что идут власовские войска, поспешно пытался свернуть с большой дороги в сторону, ускоряя ход велосипеда, желая избежать неприятной встречи.