Владислав Шурыгин - Русский капитан Страница 9

Наконец он справился с собой. И, засунув руки в карманы, куртки подошёл к нам.

— Извини, Эльф, всё что было!

Он посмотрел на меня, как на человека только что разбившего любимую пивную кружку.

— Ладно, Эрик, я всё понял. Глупо всё получилось. Но у меня, действительно, здесь ни одной знакомой бабы нет. Сейчас я её отправлю. Еще раз извини…

Я уже, было, повернулся к «батону», когда меня остановил Эрик.

— Стой! Погоди отправлять… — он ещё раз оценивающе посмотрел на повариху, словно решая что-то про себя, наконец, видимо решившись окончательно, глубоко вздохнул.

— А-а! Давай! Пойдёт. В конце-концов, дырки поперёк ни у кого нет. Только куда мне с ней идти? Не здесь же?

— Может быть в «вертушке». Там вроде в салоне брезент лежал в корме. — предложил «зампотех».

— А летуны разрешат?

— Ну, если договоримся… — протянул «зампотех» задумчиво. — Они, чай, тоже мужики. Поймут. Кто будет с командиром договариваться?

— Я точно пас! Кто я для него? Вы хоть по званию равны. Вам и договариваться. — сразу открестился от этой авантюры я.

— Ладно. Чего зря время терять. — решился «зампотех» и направился к вертолёту. Минуты две он, оживленно жестикулируя, разговаривал с командиром. Видно было, что тот только отрицательно машет головой и трясёт у «зампотеха» перед лицом рукой с часами. Но и «зампотех» что-то не мене энергичное втолковывал ему. Наконец, видимо тот сдался и махнул рукой и тот час Антоныч махнул мне — Выводи!

Из кабины на бетонку выпрыгнул растерянный брот— техник и сердито одернув куртку ушёл куда-то за корму.

— Пошли, Света! — сказал я, пряча глаза поварихе.

— Куда? — не поняла она.

— В вертушку. Не здесь же у всех на виду этим заниматься?

— А там что, не на виду? — зло бросила она.

— Ну, там кабина всё— таки, закрыто всё…

Она посмотрела на меня, с такой брезгливой ненавистью, что мне захотелось прямо здесь провалиться под землю. Но из кабины всё же вылезла и зло хлопнув дверью пошла к «вертушке» мимо ничего не понимающей публики. Ей во след почти бегом направился Эрик. Догнал её у кабины и попытался поддержать под локоть, но повариха словно бы и не замечая его торопливо поднялась по лесенке и скрылась в кабине, за ней юркнул Эрик…

«Финики» тоже, было, похватали с бетонки свои «дипломаты» и направились к вертушке, но на полпути были остановлены борттехником, который что-то им эмоционально объяснил, после чего «финики» ошарашено повернулись в нашу сторону, разглядывая нас так, словно узнали в нас родню Басаева…

…Свистел двигатель. Ветертрепал нашу форму. Топтались на бетонке в унылом ожидании «финики». Борттехник нервно курил у края бетонки. Время тянулось как резиновое.

— Да, такого я ещё в своей жизни не видел. — Услышал я Лазаренко. — Теперь вся Ханкала ещё месяц только об этом и будет говорить. «Финики» всем растрезвонят…

Минута проходила за минутой, но никто из кабины не показывался.

— Что они там, склещись что ли? — уже не скрывал своей злости начклуб. — Блин, вот же нашёл я себе приключение…

И здесь, наконец, в проёме двери показалась Света. Запахнув полы куртки, она торопливо спустилась на бетонку, и как-то враз поникнув, опустив голову, почти бегом припустила к нам. Все как по команде повернулись в нашу сторону. Я почувствовал, как жар заливает моё лицо.

«Твою дивизию! Вся эта шушера теперь точно решит, что какой— нибудь местный сутенер. А мне же ей ещё деньги надо отдать…»

И здесь из кабины появился Эрик.

Застёгивая офицерский ремень на ватнике, он неторопливо и торжествующе обвёл взглядом стоянку. На его лице блуждала удовлетворенно— отсутствующая улыбка. Эрик просто купался в нирване. Сейчас он больше всего походил на счастливого щенка — подростка, дорвавшегося первый раз до суки. Лихо сбежав на бетон, он вскинул руку, и, словно поймав над головой какою-то ручку, дёрнул её вниз.

— Готов… — уже без неприязни — есть всё же мужская солидарность! — протянул Лазаренко. — Ну, всё, Еремеев, теперь твой дружок у меня по гроб жизни в должниках ходить будет. Без уха на Ханкале пусть не появляется…

— Поехали отсюда! — подойдя к нам, коротко бросила начклубу Света, открывая дверь в «батон». — Я тебя очень прошу, поехали быстрее!

— Хорошо, Светик, уже едем. — осклабился Толик. — Один момент… Ладно, Лёлёк, бывай! До встречи!

— Подожди! — вдруг вспомнил я о главном. — Сунув руку в карман, я нащупал перехваченную резинкой пачку денег. Вытянул их и, распахнув дверь кабины, воровато прикрываясь от зрителей за спиной, протянул поварихе.

— Держи, Света. Извини за всё. Так уж вышло… Сам не думал, что так получится. Спасибо тебе. Возьми деньги…

Но она зло отбросила мою руку и отвернулась в сторону.

— Да пошли вы все! Сволочи…

И вновь горячий стыд опалил мне щеки.

— …Дверь закрой! — она почти оттолкнула меня, и хлопнула дверью перед моим носом.

Я повернулся к Лазаренко. В его глазах промелькнула растерянность.

— Слушай, отдай ей потом. — Я протянул ему деньги. — Хорошо? Не забудешь?

— Может мне ещё к ней кассиром устроиться? — взвился начклуб.

— Ладно тебе, Толя. Видишь же, что она обиделась. А так, как-то не честно. Мы же договаривались. Отдай потом…

Вместо ответа он молча сунул деньги в карман, и, распахнув дверцу, запрыгнул на сиденье рядом с водителем.

— Всё! Бывай! — Бросил он уже из кабины. И тут же скомандовал: — Поехали!

— Не забудешь, Толян?

Но Лазаренко уже не слышал меня.

Взревел мотор и «батон» сорвался с места.

— …Абрютин! — услышал я сквозь шум винтов крик зампотеха. — Давай быстрее!

И, круто развернувшись на каблуках, я рванул к «вертушке», где борт— техник уже нагнулся за лесенкой…

Весь путь в отряд мы молчали. Говорить было не о чем. Эрик блаженно дрых, натянув на глаза шапку. «Финики» весь полёт с плохо скрываемым презрением поглядывали в мою сторону. Мне, честно говоря, было всё похрену. Устал я за этот день. Дико устал…

…А ещё через месяц наш отряд срочно выдернули с гор и бросили в Грозный, который уже третьи сутки был захвачен боевиками.

К Грозному мы вышли только под вечер, сбив по дороге две чеченских засады, которые просто не ожидали появления такой силы и явно готовились лишь к перехвату слабо вооружённых «транспортников».

У залепленной грязью палатки — временного штаба «вэвэ» — внутренних войск колонна остановилась. Командир с начальником штаба спрыгнули с брони и, пройдя мимо вытянувшегося часового, скрылись внутри палатки. Их не было минут десять.

Со стороны города часто ухали взрывы, дробно молотили «крупняки», частили, скрещивались, слоились друг на друга пулемётно— автоманые очереди.

— Да… — Протянул за спиной кто-то из моих бойцов. — А мочилово-то там идёт по-взрослому. Чую огребём мы там не по-детски.

— Заткнись, да! — оборвал его замкормгруппы Цамаев, сержант-осетин, оставшийся весной после «срочки» по контракту. — Ныть мамэ в сиськи будэшь… — с небольшим акцентом бросил он.

— Я не ною. — узнал я голос Плещеева, снайпера, только-только разменявшего второй год службы. — Я лишь констатирую…

Плещеев призвался из Питера после второго курса института и любил козырнуть научными словечками.

— …Мало нам там не покажется. Какие же уроды «чечей» в Грозный пропустили? Сколько же за это денег хапнули?

— У тебя будэт возможность — отозвался Цамаев — у Басаэва спросить, сколько он заплатыл за этот штурм. Если он, конэчно, тэбе раньше яйца нэ отрэжет…

В это время из палатки на улицу вышла целая группа военных, среди которых был и наш командир. Все направились к нам. Впереди шагал худой высокий генерал в редком для этой войны галифе с лампасами. Видно только-только из Москвы.

Генерал был явно не в духе. Он что-то жёстко говорил, семенившему за ним полковнику, рубя ладонью воздух.

Наконец вся свита подошла к нам.

Генерал обвел глазами, сидящих перед ним на броне спецназовцев.

— Ну что, бойцы, как настроение? — неожиданно зычно гаркнул он.

Мы растерянно замерли. Уставного ответа на такой вопрос не было, а панибратствовать с генералом ни у кого желания не возникло. Наконец кто-то из ещё не «обмявшихся» первогодков пискнул:

— Нормальное!..

Генерал ещё сильнее посуровел.

— Как, бойцы, сможем боевикам задницу надрать? Они, мерзавцы, в нарушение всех договоров ворвались в город. Насильничают, убивают. Наши товарищи там, в окружении дерутся. Наш президент приказал уничтожить мерзавцев! Не подведем, братцы?

— А кто же их в город-то запустил? — вдруг хмуро спросил генерала с соседнего «бэтра» комгруппы Антонов. За спиной генерала Сергеич недвусмысленно показал Антонову кулак.

Но генерал словно бы и не услышал вопроса. Он повернулся к командиру.